4 марта 2010 года в Москвескончался Владислав Ардзинба. Ушел из жизни еще один представитель поколения,выдвинувшегося на политическую авансцену в конце 1980-х - начало 1990-х гг.Сегодня трудно себе представить того эксперта или политика, который смог бы проанализироватьжизненный путь первого президента Абхазии «без гнева и пристрастия». И дляэтого есть много причин - как объективного, так и субъективного свойства.Во-первых, исследователи имеют доступ по большей части к опубликованнымисточникам (материалы СМИ, периодической печати, мемуары, листовки,фотоматериалы, данные видеосъемок). До получения полноценного доступа кархивным материалам все наши сведения о деятельности не только ВладиславаАрдзинбы, но и его оппонентов, открытых противников и соратников будутфрагментарными. Без серьезного архивного фундамента сложно распутатьмногочисленные загадки, существующие в истории грузино-абхазского вооруженногоконфликта и строительства абхазской де-факто государственности.
Но проблема заключается не тольков «документальном голоде». Политическое становление Владислава Ардзинбыпроисходило в крайне сложных и противоречивых условиях распада Советского Союзаи формирования в его недрах новых национальных государств. Как справедливоуказывает российский востоковед Алексей Малашенко, «судороги СССР,скоропостижное, в каком-то смысле алогичное появление новых и шаткихгосударств, рост общей нервозности, агрессивности - все это породило плеядунезаурядных политиков, людей с нестандартным мышлением, претендовавших нахаризму, склонных к авантюрам». В этом описании трудно не разглядеть чертыполитического портрета Владислава Ардзинба, звезда которого взошла вместе сдругими «нестандартно мыслящими» деятелями, такими, как Звиад Гамсахурдиа,Абульфаз Эльчибей, Левон Тер-Петросян, Мирча Друк, Витаутас Ландсбергис, ФаузияБайрамова, Джохар Дудаев, Игорь Смирнов и многие другие. Несмотря на то, чтоперечисленные выше персонажи находились зачастую в разных, играющих друг противдруга «командах» (Ардзинба против Гамсахурдиа, Друк против Смирнова, а Эльчибей против Тер-Петросяна), ихобъединял похожий стиль игры. Эти люди могли до последнего держаться заутопающий советский корабль (как это было в случае с Игорем Смирновым и отчастис Владиславом Ардзинбой), другие неистово его топить (как Звиад Гамсахурдиа илиВитаутас Ландсбергис). Но их воззрения определяла сама жизнь, их собственноепонимание политической и экономической повестки дня, а не указания от Политбюрои ЦК КПСС. У многих представителей этой когорты было блестящее образование (какправило, гуманитарное). У тех же, кто не мог похвастать знанием иностранныхязыков и мировой литературы, были блестящие ораторские способности (на фонекосноязычия членов и кандидатов в члены Политбюро любой человек с внятной речьювыглядел Цицероном), присутствовала готовность «ходить в народ», собиратьмноготысячные митинги. Эти деятелибыли готовы озвучивать не написанное спичрайтерами (многие из них и сами былимастерами пера), а то, что было у них на уме. Иногда, впрочем, анализируя последствияих деятельности, ловишь себя на мысли, что лучше бы их откровенность и прямотане были столь впечатляющи, а решительность хорошо было бы компенсироватьрасчетливостью и осторожностью. Однако в конце 1980-х годов общественный запросбыл не на осторожных и умеренных, а на последовательных радикалов,ниспровергателей устоявшихся догм и устоев. И эти ниспровергатели, становяськумирами у себя дома, у соседей воспринимались как злейшие враги.
Как следствие, говоря сегодня оличности Владислава Ардзинбы, надо иметь в виду тот «угол обзора», из которогобудет даваться оценка его жизненного пути. В его родной Абхазии онвоспринимается даже критиками как «отец-основатель» независимойгосударственности. Даже при всем понимании того, что эта государственность взначительной степени основывается на поддержке России. В конце концов,независимость Косово - это также результат не одного только стремленияалбанцев-косоваров к политической самостоятельности от Сербии. Между тем, всегодняшнем Косово фигура Ибрагима Руговы оценивается как сакральная (опять жепри том, что при жизни этот албанский интеллектуал был в крайне непростыхличных отношениях с нынешними лидерами этого образования). Для Грузии жеАрдзинба стал символом вынужденного изгнания. И если в Абхазии его роль ужесравнивается с историческим значением Юзефа Пилсудского для поляков илиДжузеппе Гарибальди для итальянцев, то в Грузии первого абхазского президентамогли бы сравнить с Эдуардом Бенешем, «зачистившим» Судетскую область и другиетерритории тогдашней Чехословакии от немцев, как «нежелательного элемента». Илис Мустафой Кемалем Ататюрком, решившим «греческую проблему» для Турецкойреспублики.
Как и у многих представителей«новой политической волны» перестроечного периода, у Владислава Ардзинбы былодве биографии в рамках одной. До 1988 года его жизненный путь вряд ли привлекбы к себе внимание историка. Это был типичный путь советского научногосотрудника, представляющего так называемые «национальные кадры». С однойстороны, человек, сделавший себя сам, обладающий хорошим научным бэкграундом (Ардзинба занимался изучением историии культуры древней Малой Азии, а не коллективизации или «партийногостроительства»), знанием иностранных языков и европейскими манерами. С другойстороны, этот «европеец» был тесно связан с родной «почвой», как и многиегорожане в первом поколении.
Владислав Ардзинба родился 14 мая1945 года в селе Нижняя Эшера Сухумского района, и в течение всей последующейжизни он пытался продемонстрировать всем и самому себе, что не оторвался от«родных корней». В течение двух десятков лет (начиная с поступления васпирантуру Института востоковедения АН СССР) Ардзинба жил и работал вдали отАбхазии в московском научном учреждении общегосударственного значения. В 1987году перспективный доктор наук был назначен заведующим сектором идеологии икультуры Древнего Востока. Докторская же диссертация «Ритуалы и мифы древней Анатолии» была защищенаим и вовсе в Тбилисском государственном университете имени Иванэ Джавахишвили в1985 году. Однако все это не помешало Ардзинбе вернуться «к корням» в 1988 годуи встать во главе Абхазского научно-исследовательского института языка,литературы и истории имени Дмитрия Гулиа. Избрание директором ведущегогуманитарного научно-исследовательского учреждения в национальной илиавтономной республике в то время было значимым политическим фактом. И сегодняэта позиция в республиках в составе России по традиции, доставшейся отСоветского Союза, имеет большой вес. В соответствии с этой традицией, директоргуманитарного НИИ был не только частью республиканской номенклатуры. Человек,занимающий этот пост, «по умолчанию» становился одним из главныхинтерпретаторов национальной истории и идеологов (выше был толькоидеологический секретарь обкома автономии или республиканского ЦК).
Таким образом, в 1988 годуначалась «вторая биография» Ардзинбы, когда карьере ученого он предпочелполитическую. По мнению Алексея Малашенко, каждый политик «склонен к вождизму,каждый верит, что действует в интересах нации… Но, как верно заметил персонажиз фильма «Доживем до понедельника», от большинства остается только тире междудвумя датами». От Владислава Адрзинбы осталось и останется намного больше, чемкраткие биографические справки или пресловутое тире. В отличие от многих другихпредставителей «новой» перестроечной волны, он сумел не просто добиться власти,но и удержать ее. Ардзинба не стал жертвой военного переворота, как первыйпрезидент независимой Грузии Звиад Гамсахурдиа, вынужденный бежать из своейстраны в январе 1992 года. Он не пал, как Абульфаз Эльчибей, жертвой искусноймногоходовой комбинации, разыгранной гроссмейстером интриги Гейдаром Алиевым.Он не был, как Левон Тер-Петросян, отстранен от власти в результате «мягкого»закулисного переворота. Но, в то же самое время, он не пересидел у власти, какего приднестровский коллега Игорь Смирнов. Хотя здесь нельзя сбрасывать сосчетов фактор болезни (Ардзинба был вынужден уйти из политики из-за нарушениямозгового кровообращения). Как бы то ни было, Ардзинба увидел при своей жизнипередачу власти от одного президента республики другому. При том, что егопреемник не был политиком, которому Ардзинба доверял (первый президент Абхазиив 2004 году поддержал бывшегопремьер-министра республики Рауля Хаджимбу). Первому президенту Абхазии довелосьпри жизни увидеть и торжество своей главной цели - начало процессамеждународной легитимации его республики. Да, на сегодняшний момент Абхазияпризнана только Россией, а также с определенными оговорками и нюансами двумялатиноамериканскими республиками и крошечным государством Океании Науру. Однакона процесс признания следует смотреть в динамике. До августа 2008 года не былодаже этих, кажущихся многим комичными признаний. И сегодня Абхазия как никогдадалека от Грузии. В этой связи следует отметить, что в ходе последнихпрезидентских выборов в Абхазии, «грузинский фактор» использовался всемикандидатами крайне избирательно, скорее, по инерции.
Можем ли мы сегодня попытатьсясоставить идеологический портрет ушедшего из жизни первого абхазского президента?Начиная с 1988 года, когда Владислав Ардзинба с головой ушел в политику, еговзгляды претерпевали существенную эволюцию. В 1989 году он стал депутатомВерховного Совета СССР. Этот год без всякого преувеличения стал «осевымвременем» и для Абхазии, и для Грузии. Именно тогда и в Грузии, и в Абхазиивосторжествовал националистический дискурс. В селе Лыхны Гудаутского района Абхазской АССР 18 марта 1989 годапрошел многотысячный сход, принявший обращение к генсеку КПСС Михаилу Горбачевус просьбой придать Абхазии статуссоюзной республики и ввести на ее территории «особый порядок управления» попримеру Нагорного Карабаха. Свои подписи под этим обращением поставили какпредставители местной партийной номенклатуры, так и не имеющие никакогоотношения к КПСС рядовые абхазы. Их объединили национальные чувства. Вгрузинской же столице Тбилиси 9 апреля на проспекте Руставели состояласьмассовая акция, в которой помимо антисоветских призывов прозвучалиантиабхазские и антиосетинские лозунги. Эта акция, разогнанная военнослужащимиЗакавказского военного округа, также объединила грузинских партийныхаппаратчиков и антикоммунистически настроенных диссидентов. Не зря впоследствиив марше (походе) на Цхинвали 23 ноября 1989 года примут участие не только сторонники«неистового Звиада», но и первого секретаря ЦК КП Грузии Гиви Гумбаридзе. Ихтакже объединит не вера или неверие в «светлое будущее», а национальная идея.Однако в 1989 году и далее вплоть до распада СССР Ардзинба использовал в своейриторике и лозунги «пролетарского интернационализма», и призывы сохранятьверность «ленинской национальной политике» в противовес «сталинским перегибам». В своем знаковом выступлении на Первомсъезде народных депутатов СССР 1 июня 1989 года (впоследствии многие активистыабхазского движения времен Перестройки в личных беседах с автором статьи будутговорить о том, что именно эта речь Ардзинбы «всколыхнула их», «заставилавспомнить о том, что они абхазы») будущий первый президент Абхазии заявил: «Необходимовернуться к изначальным принципам Советской власти, к ленинскому решениюнационального вопроса, в основе которого лежит Декларация прав народов России.Решение о создании депутатской комиссии по изучению ситуации в Абхазской АССРвнесет определенное спокойствие в души людей, вернет им веру в торжествосправедливости».
Между тем, нельзя не увидеть завнешней стороной риторики Владислава Ардзинбы образца 1989 года (и последующихдвух лет) более глубоких устремлений. И связаны они не с радением за судьбу«великого и могучего» Советского Союза. Да, в марте 1991 года абхазы будутголосовать на референдуме за сохранение СССР. Тогда же в противовес грузинам,начавшим празднование памятных дат первой Грузинской республики (1918-1921гг.), абхазы стали демонстративно отмечать советские праздники (например, 4марта, дату установления в Абхазии советской власти). Но все это было использовано в конъюнктурных целях, из желаниязаполучить себе в союзники в борьбе с Грузией центральную власть и ее ресурсы.Как справедливо отмечает абхазский журналист Виталий Шария, «это происходило непотому, что абхазы так уж держались за коммунистическую идеологию, а, какговорится, для политики. Грузия тогда стремилась уйти из СССР, КПСС пыталасьвоспрепятствовать этому, абхазы не хотели уходить с Грузией и тяготели кцентру, который оставался еще коммунистическим. Только и всего». А потому неслучайно, что после распада СССР абхазские лидеры (начиная с ВладиславаАрдзинбы) стали все чаще повторять фразу выдающегося правозащитника и диссидентаАндрея Сахарова о Грузии как о «малой империи», а тезис об абхазах как нации,подвергшейся особо изощренным репрессиям «сталинско-бериевского режима», войдетво все учебники послевоенной Абхазии. После грузино-абхазского вооруженногоконфликта в Сухуми произойдет тотальное переименование всех названий, имеющихотношение к «малой империи». В центре города появится улица Андрея Сахарова,что, впрочем, не помешает ей мирно сосуществовать с улицей имени 4 марта.Личность Нестора Лакобы, имеющая к советизации Абхазии прямое отношение,остается весьма популярной в республике. И не из-за верности коммунистическимидеалам, а в силу большой известности представителя маленького кавказскогонарода. По этой же причине мемориал Иосифа Сталина в Гори остается одним изнаиболее посещаемых туристических маршрутов в Грузии, а центральная улица на малойродине «вождя всех народов» продолжает носить его имя.
Произнося советские лозунги ицитируя затем Андрея Сахарова и фрагменты из ооновской Всеобщей Декларации правчеловека, Ардзинба и в одном, и в другом случае думал не о соответствиисоветским или правозащитным стандартам. Он вел борьбу за Абхазию, за образ этойреспублики в своем понимании. Близко знавший Ардзинбу Константин Затулинсправедливо говорит о том, что «когда дело касалось Абхазии, для ВладиславаАрдзинбы не существовало никаких авторитетов». С его точки зрения, этообъясняет сложные и противоречивые личные отношения первого президента Абхазиис всемирно известным его земляком, писателем Фазилем Искандером: «По-своемулюбя Родину, они не сошлись: Искандер, для которого нет ничего дороже свободы,и Ардзинба, для которого нет ничего дороже свободы Абхазии». Очень точноезамечание! В самом деле, идея свободы была для первого президента Абхазиичрезвычайно важна. Однако понимание свободы было у него (впрочем, не только унего, но и у многих представителей «новой» перестроечной волны) весьмаспецифичным. Это было понимание коллективной свободы, свободы не для человека игражданина, живущего на территории Абхазии, а свободы для абхазского этноса. Вборьбе за эту свободу он не только возглавил свою республику в течениечетырнадцатимесячного вооруженного конфликта с Грузией, но и провел ее черезмноголетнюю блокаду. Заметим попутно, что тогдашняя позиция России не быластоль однозначной по отношению к Абхазии.
Начиная с конца 1994 года неофициальнои с 1996 года официально, РФ вместе с Грузией фактически инициировала введениежестких социально-экономических санкций против Абхазии. Эти действия былиузаконены решением Совета глав государств СНГ «О мерах по урегулированиюконфликта в Абхазии, Грузия» от 19 января 1996 года. Столкнувшись с чеченскимсепаратистским вызовом, Москва первоначально поддерживала намерения Тбилиси повосстановлению территориальной целостности Грузии. В 1997 году тогдашнийминистр иностранных дел РФ Евгений Примаков (и сегодня не самая популярная вАбхазии фигура) предложил для переговорного процесса формулу «общеегосударство» и пытался убедить в необходимости ее принятия Сухуми. Однако попыткигрузинского руководства в одностороннем порядке, без учета интересов РФ, силойизменить сложившийся статус-кво и «разморозить конфликт» (май 1998 года,Гальский район, октябрь 2001 года, Кодорское ущелье) изменили позициюроссийской дипломатии. Уже в 1999-2000 гг. Москва существенно ослабила режимсанкций против Абхазии (но окончательно отменила их только в марте 2008 года).В этом контексте мы можем вспомнить жесткие споры Владислава Ардзинбы уже не сгрузинскими, а с российскими политиками (с Борисом Ельциным при подписанииМосковского соглашения о прекращении огня, с Евгением Примаковым, с АндреемНиколаевым, тогдашним руководителем Федеральной пограничной службы).
В итоге борьба за коллективнуюсвободу абхазов имела высокую цену. Не только для грузинского населения, водночасье вынужденного покинуть места своего прежнего проживания в Абхазии.Владислав Ардзинба получил Абхазию без грузин и без грузинской юрисдикции. Но,в то же время, в наследство ему досталась республика, опустошенная войной,лишившаяся привычного этнического «разделения труда». «Экономика региона,имевшего после развала СССР прекрасные стартовые возможности, находящегося,возможно, в лучшей климатической зоне бывшего Советского Союза и имевшего,кроме географического расположения, субтропического климата и моря, еще иполезные ископаемые, а также немало промышленных предприятий, к настоящемумоменту оказалась практически полностью разрушенной. Естественно, немалая долявины за это лежит на войне с грузинами и последовавшей за ней блокаде состороны как Тбилиси, так и Москвы, но факт остается фактом – с постсоветскихвремен абхазы потеряли почти все, что могли потерять», - справедливо замечаетроссийский эксперт Андрей Епифанцев. Но дело не только в экономике.
В отличие от Нагорного Карабаха,Абхазия не является этнически гомогенным образованием. В Гальском районе дажепосле военного противостояния с Грузией проживает порядка 50-55 тысяч мегрелов,которые до сих пор в большинстве своем не имеют абхазского гражданства и неинтегрированы в общие абхазские социальные процессы. Не все просто и вовзаимоотношениях двух ведущих этнических общин Абхазии (абхазской и армянской).Между тем, экономический вес армянской общины – серьезный фактор, на которыйнельзя не обращать внимания (учитывая, кстати, и военную поддержку армян в годывооруженного конфликта с Грузией). При этом конституционно за абхазамизакреплено эксклюзивное право на президентский пост. Все это создает непростыепроблемы гармонизации межэтнических отношений и недопущения той ситуации, когдауже не абхазы, а другие народы республики будут выступать против этническойдискриминации.
Таким образом, ВладиславуАрдзинбе в жизни многого удалось достигнуть. Независимость Абхазии, еевсемирная известность (в республике долгое время работала Миссия ООН, аабхазская делегация сегодня участвует в Женевских консультациях по ЮжномуКавказу) и начало процесса международной легитимации. В то же время, этническиечистки и формирование этнократических принципов управления в республике,военные разрушения и на долгие годы блокада, уход от Грузии и растущаязависимость от России неизбежно не сегодня, так завтра поднимут проблему «ценывопроса». И не в Грузии, России или на Западе, а внутри самой Абхазии. Пока жемы можем констатировать, что ушел из жизни яркий представитель «перестроечного»и постсоветского времени жестких трансформаций, конфликтов и противостояний,умирания старого и рождения нового. В это время трудно было, борясь за однуколлективную свободу, не покушаться на другую; защищая одни групповые права, ненарушить другие.
Таковы, к сожалению издержкипроцесса формирований национальных государств. И не только на территорииЕвразии. Думается, что по мере завершения формирования своих политическихидентичностей интеллектуалы новых независимых государств, возникших в 1991году, смогут более объективно и адекватно оценить события пятнадцати- идвадцатилетней давности. Тогда, не исключено, российские и грузинскиеполитологи вместе с их абхазскими и осетинскими коллегами издадут не однумноготомную монографию или сборник архивных источников с взаимными признаниямиошибок. Так же, как сегодня это делают вместе чехи и немцы, немцы и поляки,венгры и румыны, греки и турки.
Автор — кандидат исторических наук,политолог
