В Москву, на ММКВЯ, на презентацию второго издания своего дебютного (1968) романа «Мой Михаэль» приехал Амос Оз. Этот потомок российских евреев никогда прежде не бывал на родине своих предков и не знает русского языка, хотя признается, что охотно читает в ивритских переводах Толстого, Достоевского, Чехова, Булгакова, Платонова и даже Андрея Битова. Сам же Оз – один из наиболее популярных в Израиле (особенно в левых кругах) писателей. Литератор активно поддерживает политическое движение «Шалом Ахшав» («Мир сейчас»), добивающееся немедленного начала «мирного процесса» с палестинцами и разделения Израиля на два национальных государства – еврейское и палестинское. Недавно, в финале «второй ливанской», Оз вместе со своим коллегой по перу Давидом Гроссманом («Полит.ру» писал о нем в связи с гибелью в Ливане его младшего сына Ури) и другими «шаломахшавниками» и деятелями левой партии МЕРЕЦ участвовал в нашумевшей тель-авивской демонстрации протеста против продолжения Израилем военных действий.
Свое выступление на встрече с журналистами Оз начал с продолжительного пролога, в котором признался в любви к русской культуре, с которой познакомился еще в детстве, в иерусалимском квартале, населенном выходцами и беженцами из России, а затем перешел к декларации своих политических взглядов.
– Я прибыл из страны, – начал писатель, – которая страдает от обилия войн. Но я и мои друзья не прекращаем борьбы за справедливый мир между двумя народами. Подлинный конфликт на Ближнем Востоке – это не конфликт между палестинцами и израильтянами. Это конфликт между фанатиками и всеми остальными. Я полагаю, что фанатизм – это болезнь нашего века, а фанатики существуют в любом лагере. Подлинный враг, с которым мы встретились в XX-XXI веке, – это фанатизм всех видов, толков, мастей и оттенков. На мой взгляд, лекарством от фанатизма является чувство юмора. Я никогда не встречал фанатика с чувством юмора. И я никогда не видел человека с чувством юмора, который бы превратился в фанатика. Если бы я мог чувство юмора расфасовать по маленьким капсулам и сделать прививку против фанатизма всему человечеству, мне бы дали Нобелевскую премию, но по медицине, а не по литературе. Все романы и рассказы, которые я написал, посвящены попытке представить то, как думает наш ближний, – и отнюдь не для того чтобы с нашим ближним согласиться, и даже не для того чтобы быть с ним солидарным. А только для того чтобы задать себе вопрос: «Что бы было, если бы я был им или ею?». Возможность представить себя на месте другого и есть прививка против фанатизма. Моя литературная работа – это попытка борьбы с фанатизмом.
Надо сказать, что гротескный портрет своего идейного врага – «правого фанатика», сефарда (в данном случае – в широком смысле: восточного еврея) Мишеля, религиозного сиониста в вязаной кипе, Оз вывел в еще не публиковавшемся в России психолого-политическом (в отличие от ностальгическо-мелодраматического «Моего Михаэля») романе «Черный ящик». От вопроса корреспондента «Полит.ру» о том, ассоциирует ли он израильских фанатиков, о которых говорит, со своим персонажем Мишелем, поднаторевший в диспутах литератор изящно уклонился: «Фанатиками я представляю себе всех героев «Черного ящика». Мишель в этом ансамбле фанатиков только один из общего оркестра». Надо отметить, что остальные герои романа – профессор-эмигрант и его брошенная жена – проявляют свой фанатизм (или, скорее, психическую неуравновешенность) в далеких от политики сферах жизни.
Оз уточнил, что у него всегда наготове две ручки: одной он пишет романы, а другой – политические статьи и воззвания правительству. «Можете ли вы написать «политической ручкой», – последовал вопрос «Полит.ру», - что два народа, живущих в Израиле, способны построить вместе мирное государство?» Ответ писателя был пространным: «Земля, которую мы называем Израилем, а палестинцы Палестиной, – это земля, которая принадлежит двум народам. У еврейского народа нет никакой другой исторической родины, кроме Израиля, а у палестинцев нет другой земли, которая может стать их государством. Израильтяне и палестинцы не могут стать единой счастливой семьей, ибо они не едины, они не семья и не счастливая семья. Поэтому есть необходимость этот общий дом поделить на две квартиры меньших размеров. Израиль и Палестина будут жить дверь в дверь, будут созданы два самостоятельных государства. Я уверен, что это обязательно случится, потому что нет никакого иного пути. Я только не могу вам сказать, когда именно это произойдет, назвать точную дату. Единственная причина, по которой этого не произошло до сих пор, – это фанатизм, фанатизм, который проявили обе стороны. Я не люблю выступать в роли пророка, потому что в этой области слишком большая конкуренция – особенно среди тех, кто родился в Иерусалиме, – но тем не менее я произнесу одно пророчество. Будет посольство Израиля в Палестине и палестинское посольство в Израиле. И они будут располагаться неподалеку друг от друга, в Иерусалиме. И хорошая новость, которую я могу вам сообщить, – то, что оба народа уже понимают, что это должно случиться, что эта операция неизбежна и крайне необходима. Счастливы ли они тем, что эту землю надо поделить? Нет, не счастливы! Будут ли они плясать на улицах в тот день, когда это произойдет, когда Эрец Исраэль будет поделена между двумя народами? Нет, не будут плясать».
Финал этого краткого манифеста вызвал тихое хмыканье у нескольких собравшихся в зале журналистов. Арабские телеканалы чуть больше года назад добровольно и охотно демонстрировали радостные пляски и фейерверки, устроенные палестинцами по случаю демонтажа израильских поселений и ухода Израиля из сектора Газа. А вот израильтяне, в частности «правые фанатики», по поводу гипотетического пока еще разделения страны и Иерусалима на две части радоваться, действительно, будут едва ли. Особенно если учесть тот факт, что, как показывает опыт той же Газы, палестинские «фанатики» не любят останавливаться на достигнутом и довольствоваться тем, что уже получили.
Мысль о «добрососедском» разделении Израиля на две страны и о возможных последствиях этого вызвала своеобразные ассоциации у аудитории, и одна из журналисток осторожно поинтересовалась: «Может ли возникнуть ситуация, при которой вновь остро встанет проблема ассимиляции?». Напрямую о возможности «свертывания израильского проекта» в присутствии атташе по культуре посольства Израиля и маститого писателя никто сказать не осмелился. Оз снова не понял или сделал вид, что не понял, о чем его спрашивают: «У нас в Израиле построена мощная, самобытная, оригинальная, творческая культура, и я думаю, что это залог того, что вопрос об ассимиляции в общем снят. Конечно, может быть, где-то в периферийных зонах такой вопрос еще может возникнуть, может возникнуть и другой вопрос – ассимиляция палестинцев в нашем израильском обществе», – закончил он вполне в духе заботы о «соседях» по «общему дому».
Идеологию «шаломахшавников», в частности отрицание ими религиозно-национального характера будущего государства Израиль, иногда называют постсионизмом. На вопрос о том, сменила ли уже эта идеология сионизм, Оз снова ответил довольно обтекаемо: «Нет двух израильтян, которые в чем-нибудь согласятся друг с другом. Более того – трудно найти даже одного израильтянина, который сам с собой будет жить в мире и согласии, потому что у каждого из нас есть весьма противоречивые чувства. Вопрос о постсионизме актуален для очень маленькой группы людей. Есть другая группа людей, которых можно считать предсионистами, они еще до сионизма не дошли. А если говорить о самом сионизме, то не найдется двух человек, которые между собой согласятся в определении, что такое сионизм».
В разговоре с израильским писателем, разумеется, не могла не быть упомянута и тема Холокоста. «Что вы скажете относительно часто звучащих в адрес Израиля обвинений в том, что все свои (порой непопулярные) действия на международной арене он «оправдывает» Холокостом?» – спросили у Оза в кулуарах. «Холокост, или, как его называют в Израиле, Шоа (Катастрофа), – ответил писатель, – величайшее горе в жизни еврейского народа и одно из самых ужасных преступлений в истории человечества. И я считаю огромной моральной ошибкой спекуляцию на этом горе, кто бы этой спекуляцией ни занимался. Будь то те, кто оправдывает Холокостом действия Израиля в отношении других стран и народов, будь то те, кто утверждает, что Израиль пользуется Катастрофой как индульгенцией или чем-то подобным».
