В среду адвокату пострадавших от теракта на Дубровке удалось наконец сделать федеральное правительство ответчиком в деле о компенсации. В Басманном районном суде Москвы состоялось предварительное слушание по иску четверых иностранцев. Благодаря лазейке в федеральном законе «О борьбе с терроризмом», сделавшей федеральную казну практически недоступной для отечественных жертв терроризма, именно иностранным пострадавшим удалось подать иск против федерального правительства.
Правительство России v это не московская мэрия, которая на фоне вполне смехотворных попыток Юрия Лужкова влезть обратно в большую политику, в истории с компенсациями выглядела этаким кулацким гнездом, не желающим делиться добром с навязчивыми погорельцами. Теперь, когда вопрос об ответственности за происшедшее на Дубровке задается напрямую федеральной власти, дело требует более деликатного обращения. Не за горами президентские и парламентские выборы v даже избирателю, привыкшему ко всему российскому, может не понравиться, как власти плюют на него, не обращая внимания на законы.
Вообще, федеральный закон «О борьбе с терроризмом», с одной стороны, устанавливает безусловную ответственность властей за вред, причиненный террористами, с другой же v неплохо защищает федеральную казну от вмешательства всяческих пострадавших. В 17 статье закона говорится: «Возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, на территории которого совершена эта террористическая акция». Другими словами, если от рук террористов пострадали российские граждане, то мыкаться им по заплеванным районным судам, бороться с местными феодалами до потери пульса, а федеральной власти v наблюдать за происходящим с высокой колокольни и даже выражать посильное сочувствие. Так и получилось, но в результате теракта на Дубровке пострадали еще и несколько иностранцев. Для них же закон дарит лазейку:
Есть такой старый способ убегать от ответственности v валять дурака. Может, и не самый красивый, но вполне действенный. Судя по всему, правительство выбрало именно его. Представители Минфина в суде v мужчина в салатовом пиджаке и молодая девушка в очках, испуганно вскакивающая с места при любом движении судьи, v напоминали адвокатов, скажем, общества садоводов, а не главного финансового органа страны. На предложение защитника пострадавших Игоря Трунова заключить мировое соглашение они пробубнили неуверенный отказ. Когда Трунов попытался уточнить, что же они имели в виду v полный отказ от мирового соглашения или только частичный, мужчина честно признался, что на заключение мирового соглашения просто не имеет полномочий. На том и порешили v судья Станислав Сафонов назначил рассмотрение дела по существу на 9 июля. И наверняка тема мирового соглашения во время процесса будет возникать еще не раз. Ведь в этом случае не создается судебного прецедента. Московские власти уже сделали шаг в эту сторону. Юрий Лужков заявил, что компенсации могут быть выплачены пострадавшим-инвалидам и детям, оставшимся сиротами.
Федеральному центру тоже есть повод задуматься об этом. Ситуация и впрямь щекотливая v с одной стороны существуют сотни, если не тысячи, пострадавших в результате терактов на территории, которые сразу же захотят, базируясь на этом опыте, получить компенсацию со своих субъектов федерации, с другой стороны v вопрос ответственности. Если в Кремле займут позицию: заложники, мол, судятся с Минфином, пусть Минфин и отдувается v электоральные последствия будут негативными. Все же понимают, что за гибель по итогам штурма отвечает не Минфин, а МВД и ФСБ. Договориться внесудебным образом все-таки может быть дешевле (компромисс по сумме, невозникновение вводящего в будущие расходы прецедента) и мудрее v если учитывать общественные издержки в предвыборный год. А если тема «Норд-Оста» в полном объеме полезет в СМИ, как показывают опросы ВЦИОМа через месяц после «Норд-Оста», мало при этом может не показаться.
Параллельно открытым гражданским процессам о компенсации пострадавшим, которые воспринимаются неоднозначно (мне не раз приходилось слышать суждения типа: «Им больше всех надо. Живы остались, так еще и деньги требуют»), идет закрытый уголовный процесс по расследованию событий на Дубровке. О происходящем там известно не слишком много, адвокату Трунову не удалось добиться даже того, чтобы пострадавших в результате теракта допустили на слушания. Мотивы такого весьма сомнительного с точки зрения УПК решения понятны. Судя по тем крохам информации, которые просачиваются сквозь закрытые двери, правоохранительной системе приходится тратить свои силы не на то, чтобы наказать «чужих» (террористов), а на защиту «своих», которые осуществили «удачный» штурм, унесший жизни 129 человек. Задача непростая v от рук террористов погибло не более пяти человек v но, кажется, прокуратура с ней неплохо справляется.
Во-первых, немало сделано для того, чтобы доказать, что смерть заложников наступила не в результате воздействия газа. Цитата из типичного заключения о смерти одного из погибших заложников, подготовленного в марте 2003 бюро СМЭ Департамента здравоохранения города Москвы: «многофакторный характер причины смерти исключает причино-следственную связь между смертью и воздействием на организм газообразного сильнодействующего вещества».
Во-вторых, прокуратура неплохо постаралась над тем, чтобы не были возбуждены уголовные дела по факту мародерства со стороны некоторых «спасателей». Игорь Финогенов погиб в результате штурма «Норд-Оста». Когда его тело через несколько дней опознали в морге, оказалось, что не хватает нескольких ценных вещей: позолоченных часов, мобильного телефона, дорогого костюма и, конечно же, кошелька с 9000 рублей. По словам его брата Павла Финогенова, профессионального адвоката, гражданская жена Игоря, которая все три дня была рядом с ним, подтвердила, что все эти дни вещи с ним и оставались, но, несмотря на все старания Павла, прокуратура отказалась возбуждать по этому поводу уголовное дело или даже расследовать этот эпизод в рамках общего расследования теракта. При этом, несмотря на многочисленные заявления Финогенова, ему не удалось получить официального отказа в возбуждении уголовного дела, что является грубым нарушением УПК, предписывающего в течение десяти дней либо возбудить уголовное дело, либо вынести постановление об отказе в этом.
Кроме предвыборных проблем, включение иностранцев в дело «Норд-Оста» может принести российским властям и международные. Дело и без них явственно пахнет Страсбургским судом по правам человека v исчерпав все возможности в России, где в исках отказывают споро, Трунов, естественно, обещает пойти дальше. А тут еще иностранцы- Голландского гражданина Олега Жирова, у которого на Дубровке погибла жена, корреспонденты v в основном иностранные v взяли в плотное кольцо. Кроме того, что Жиров является истцом по делу «заложники против правительства», он еще и свидетель на уголовном процессе. Единственный живой подозреваемый по уголовному делу, Заурбек Талхигов, обвиняется в пособничестве террористам. Якобы он звонил Мовсару Бараеву и сообщал о расположении и передвижениях спецслужб. Жиров же вспоминает, что Талхигов подошел к нему неподалеку от здания Театрального центра, когда Жиров говорил по телефону со своей женой, находящейся внутри, и предложил свои услуги в качестве переговорщика: он намеревался поговорить с Бараевым насчет освобождения женщины. Олег Жиров передал Талхигову трубку, и тот сразу попросил женщину передать ее кому-нибудь из боевиков. По мнению следствия, вместо того, чтобы добиваться освобождения заложницы, он стал передавать бараевцам сведения о перемещении спецназа, расположении снайперов и бронетехники. Распечатки этих переговоров были опубликованы в газете «Коммерсантъ». Однако, по сведениям Игоря Трунова, пленки, с которых сделаны эти распечатки, к делу не приобщены и не были заслушаны даже на закрытых заседаниях.
