7 июля 2008 г. может войти в историю Сербии, в историю Юго-Восточной Европы особой строкой. Казалось бы, что ту особенного – в Белграде по итогам внеочередных парламентских выборов 11 мая сформировано, получило вотум доверия и приведено к присяге очередное коалиционное правительство. Однако если это правительство просуществует достаточно длительный (или даже весь) срок и выполнит значительную часть провозглашенного в правительственной программе премьер-министра Мирко Цветковича, то можно будет говорить о принципиальных сдвигах в социальной и политической жизни этой страны. Сдвигах, которые окажут значительное влияние и на постъюгославское пространство, и на регион Юго-Восточной Европы, на всю Европу, а также на глобальную ситуацию в международных отношениях.
Прежде всего, о составе правительства. Как известно, оно было сформировано двумя коалициями – «За европейскую Сербию» (Демократическая партия действующего президента Бориса Тадича, партия «Г17+» Младжана Динкича, Сербское Движение Обновления Вука Драшковича) и СПС-ПУПС-ЕС (Социалистическая Партия Сербии Ивицы Дачича, Партия Пенсионеров Йована Кркобабича и «Единая Сербия» Драгана Марковича-Палмы). Кроме того, в коалиции вошли представители партий национальных меньшинств (Сербия – многонациональное государство). Эта политико-идеологическая конфигурация принципиально нова для Сербии. И дело не только в объединении ради власти и ради возможности осуществлять свою политику разных по своей идеологии и соперничающих между собой политических сил. Речь, прежде всего, идет о политическом сотрудничестве недавних непримиримых врагов: основатель СПС и президент Сербии и Югославии Слободан Милошевич в течение всего периода своего правления делал все от него зависящее, чтобы подавить Демократическую партию. В конце концов, в октябре 2000 г. он был повержен лидером демократов Зораном Джинджичем, который впоследствии отправил Милошевича в Международный трибунал в Гааге, где тот в заключении и умер. До объявления итогов выборов 11 мая мало кто мог подумать, что ДП и СПС смогут сотрудничать. Однако политическая реальность подтолкнула обе партии и их союзников к коалиции.
Формирование коалиционного правительства было сложным проектом еще и с точки зрения политической технологии: нужно было не только «перетянуть» на свою сторону коалицию СПС, вовсю ведшую переговоры о создан6ии правонационалистической коалиции с радикалами Томислава Николича и Демократической партии Сербии бывшего премьер-министра Воислава Коштуницы, не только разрешить принципиальные проблемы взаимоотношений двух главных партнеров, но и удовлетворить самолюбие всех остальных участников коалиций, но и обеспечить правительству жизнеспособность и работоспособность. В итоге число министерских портфелей было увеличено до 27. Таким образом, удалось добиться формирования правительственного большинства в Скупщине (Сербия – парламентская республика), которое насчитывает 128 голосов из 250.
В оппозиции оказались националисты и контр-реформаторы (радикалы и демократы Коштуницы). Об условной поддержке правительству во время голосования по конкретным решениям и законопроектам объявила Либерально-демократическая партия Чедомира Йовановича, которую можно считать более радикальным сторонником линии «Европейской Сербии». Она может быть и скрытым дополнительным резервом демократов Б. Тадича, но в определенных условиях может и подставить ей подножку.
Один из главных вопросов, который занимает и политиков-практиков, и политических аналитиков состоит в том, является ли вхождение СПС в состав правительства возвращением во власть партии наследников С. Милошевича или же приходом туда обновленной, многое переосмыслившей партии, стремящейся к социал-демократии европейского типа. Пока четкого ответа на этот вопрос нет. В действиях и словах И. Дачича можно обнаружить и элементы прошлого, и открытость будущему. Очевидно, однако, что на националистическо-державном пути перспектив у социалистов нет ни внутри станы, ни за рубежом. А если это так, то можно с осторожностью говорить о том, что в Сербии постепенно будет меняться сама конфигурация политической системы. В случае успешной деятельности правительства может уйти в прошлое противостояние 1990-х – начала 2000-х гг.: реформаторы-демократы против консерваторов-националистов. И идеологически, и психологически, и функционально партийно-политическая система Сербии может без изменения действующей конституции эволюционировать в направлении партийно-политических систем остальных постсоциалистических государств Центральной Европы.
Характерной особенностью нынешнего этапа политического развития Сербии является ее превращение в полупрезидентскую республику. Немалую роль в этом процессе сыграл бывший премьер-министр В. Коштуница. В последние годы страна фактически постоянно находилась в состоянии двоевластия, будучи раздираема противоречиями между президентом и премьером. Формирование коалиции с СПС позволило не только Б. Тадичу и его партии, но и всей сербской политической системе методами парламентской борьбы решить «проблему Коштуницы», чье стремление любыми путями занять кресло премьера (или президента) очень дорого обошлось стране – в денежном, репутационном, а также стратегическом отношении. Поэтому критика, раздающаяся сейчас из стана радикально-национально-демократической оппозиции некорректна. Президент был вынужден пойти на создание правительства во главе с относительно политически слабым премьер-министром, чтобы обеспечить проведение единой политики президентской и парламентской ветвями власти. Кроме того, пост премьера принадлежит по праву крупнейшей партии, победившей на выборах коалиции. А обвинения правительства в том, что его состав и программа-де были сформулированы послами США и Великобритании в Белграде, а также сербскими олигархами, звучат просто несерьезно.
Формирование коалиции демократов и социалистов, объявившей одной из главных своих целей вступление Сербии в ЕС, с облегчением встречено в столицах стран Евросоюза и США. Безусловно, однако, что на пути реализации этой цели стоят большие трудности как внешнего, так и внутреннего порядка. Прежде всего, это проблема Косово, взаимоотношения с Трибуналом в Гааге (выдача трех разыскиваемых им лиц (в том числе Р. Караджича и Р. Младича), а также то, что сербские аналитики называют «столкновением с прошлым» – оценка внутренней и внешней политики режима Милошевича в 1990-е гг., что вызывает разногласия внутри только что сформированного правительственного большинства. Кроме того, избиратель предоставил реформаторам, возможно, последний шанс показать эффективность свой политики и провести, наконец, реформы, которых страна ждет с конца 1980-х. Если это не удастся и на сей раз, вне зависимо от причин (например, разногласий с социалистами), следующий шанс реформаторам может представиться нескоро, а страна окажется перед угрозой установления власти «сильной руки». Значительная часть населения вполне может «забыть» о проблеме Косово в случае успешного решения социально-экономических проблем.
Многое будет зависеть от того, сколь реалистичную политику по отношению к Сербии будут проводить ЕС, США и Россия. Каждая из этих трех сторон несет свой груз ошибок на постъюгославском пространстве. Теперь возникает возможность все начать с почти чистого листа. Формирование правительства Сербии на новой основе, во главе с Демократической партией президента Тадича, отвечает стратегическим интересам России. Во-первых, независимо от политических взглядов, Тадич представляется наиболее ответственным мобильным, эффективным и современным политиком Сербии. Во-вторых, успешная реализация политики нового правительства может создать в Сербии условия для постепенного прекращения латентной гражданской войны, которая зачастую находит свое выражение в агрессии вовне. Если Россия планирует экспорт энергоносителей через территорию Сербии, то ей необходимы внутренняя стабильность в стране и ее нормальные отношения как с ближайшими соседями, так и с получателями предмета российского экспорта – странами ЕС. Скажем, понижение уровня дипломатических отношений со странами, признавшими независимость Косово, не только не позволит Сербии добиться возвращения края, но и противоречит интересам России.
Альтернатива либо «Запад», либо Россия не принесет никакой пользы. Очевидно, что Сербия, как и другие страны региона, в силу своего географического положения и национальных интересов обречена на сотрудничество со всеми сторонами. Пока в Москве не хватает понимания внутренних политических механизмов, традиционных национальных интересов, мотивации политики Сербии. Представим, что в Сербии после выборов 11 мая было сформировано изоляционистское, выступающее против сотрудничества с наиболее развитыми странами Европы и США правительство радикалов, демократов Коштуницы и социалистов, многие из которых стали бы размахивать флагом «союза с Россией». Тогда Москва очень скоро потерпела бы серьезное поражение: правительство неминуемо распалось бы из-за неспособности разрешить ни экономические, ни политические проблемы, а в сознании избирателей прочно закрепилась бы связка: «Сербию в Европу не пустила Россия».
Кроме того, нормализация отношений между сербами и албанцами, между Белградом и Приштиной также в интересах России. В противном случае в глазах общественного мнения, она могла бы предстать в качестве инициатора перманентных конфликтов между балканскими народами в своих эгоистических интересах. Этим не преминули бы воспользоваться для завоевания голосов на очередных внеочередных выборах «русофилы» из радикально-националистического лагеря. Но исторический опыт показывает, что провозглашение независимости невозможно обратить вспять. Не говоря уже о том, что ни у кого из нынешних политических игроков нет возможности вернуть Косово в состав Сербии силой. Попытка этого только привела бы к новой войне.
Сербии необходимо прочное, ответственное и прагматичное правительство, стремящееся к нормализации отношений с другими странами и к урегулированию этнополитических конфликтов. Сможет ли таким стать правительство Мирко Цветковича покажет ближайшее будущее.
