19 января президент России Владимир Путин во второй раз встретится со своим новым украинским коллегой Виктором Ющенко. И если тон первой встречи глав государств задало назначение на пост премьера Украины неудобной для России Юлии Тимошенко, то второй встрече предшествовал неожиданный и почти законспирированный визит к Ющенко крупнейших российских олигархов.
В перерыве между этими встречами Украина успела многое: громкие заявления об интеграции в Европу и ускоренном вступлении в НАТО, начавшаяся реприватизация, попытка вместе с Грузией и Молдавией создать альтернативу СНГ на постсоветском пространстве – все это так или иначе беспокоит российское руководство. Как будут выстраиваться новые отношения между Россией и Украиной? Что принесет предстоящая встреча Путина и Ющенко? Об этом в интервью корреспонденту Полит.ру Юлии Фабрицкой рассказал один из известнейших украинских политологов, директор Института глобальных стратегий Вадим Карасев.
Как вы оцените первый раунд переговоров Ющенко-Путин? Что обе стороны из него вынесли?
Стороны в ходе первого раунда переговоров выяснили, что отношения будут строиться на новой основе и они будут непростыми. Это понятно, если учесть весь предыдущий предвыборный и революционный, бело-голубой и оранжевый тренды украинской ситуации. Поэтому направление российско-украинских отношений во многом будет определяться контекстом предвыборной и революционной ситуации в Украине. Я думаю, что это прекрасно понимает и кремлевское руководство, и, тем более, руководство Украины.
Однако при всем при этом Кремль, Путин все-таки полагает, что на нынешней фазе отношений двух государств должен также быть включен и довыборный контекст российско-украинских отношений, прежде всего связанный со взаимозависимостью Украины и России в области энергетических, торговых и других экономических проектов. Вот именно борьба этих контекстов – довыборного, экономико-прагматического, энергетического, технологического и революционного, выборного, как раз и будет определять внутреннее содержание российско-украинских отношений, как в ходе первых раундов, так и последующих российско-украинских саммитов на высшем уровне. Россия, конечно же, желала, чтобы революционный и постреволюционный синдром в российско-украинских отношениях как можно быстрее становился все менее ощутимым, и на первый план все-таки выходила более прагматичная, содержательная, взаимовыгодная составляющая. Впрочем, Ющенко тоже в этом заинтересован. Однако эмоциональная и революционная инерция будет еще долго сказываться как на украинской внешней политике в целом, так и на ее российском направлении, и в том числе во взаимоотношениях между двумя президентами и двумя элитами.
А какие, по-вашему, будут основные темы предстоящей встречи?
Для начала нужно отметить особенность этой второй встречи. Во-первых, она состоится в Киеве, и тут уже намечаются некие такие симметричные формы визитов. В отличие от предыдущего политического режима, когда отношения между Россией и Украиной все-таки во многом делались в Кремле, в Москве, либо в других столицах СНГ, сейчас Ющенко будет придерживаться визитной симметрии, подчеркивая тем самым, что российско-украинские отношения формируются в том числе и в Киеве.
Второй момент. Эта встреча все-таки происходит в условиях определенной неопределенности в украинской внешней политике. С одной стороны, есть четкие заявки украинского руководства относительно стратегии на членство в Европейском Союзе, на возможное участие в Североатлантическом альянсе, то есть заявка на все то, что в украинской внешнеполитической публицистике определяется таким довольно размытым термином «евроатлантическая интеграция». И, тем не менее, несмотря на такого рода стратегические заявки, в Украине новая доктрина внешней политики еще фактически не сформирована. Есть отдельные эпизоды, есть отдельные картинки этой внешнеполитической доктрины, есть общая референтная рамка этой доктрины, однако, с точки зрения стратегии и технологии, дипломатического инструментария, внешнеполитическая доктрина Украины находится лишь в стадии формирования. Тем более, очень много неопределенности остается и в отношении российского вектора украинской политики. Неизвестно, будет ли эта активная направленность внешней политики, или это будет реагирующий тип политики - в ответ на российские инициативы.
Поэтому для Путина, как и для российского руководства в целом, сейчас важно, во-первых, уточнить какие-то концептуальные, фундаментальные намерения украинского руководства на российском направлении и отношение украинского руководства к тем проектам, которые инициировала Россия вместе с Украиной еще до выборной кампании. Прежде всего, здесь ключевые моменты – это единое экономическое пространство, возможно, судьба СНГ, газотранспортный консорциум. И ряд других чувствительных моментов для двусторонних отношений Украины и России, таких как проблема Приднестровья, ситуация в Черноморско-Каспийском бассейне и т.п.
Дальше. Для России важно в этой внешнеполитической концептуальной неопределенности в Украине выдвинуть свои встречные предложения, инициативы, либо заручиться какими-то новыми обязательствами или закрепить старые обязательства в важных для России точках в отношении Украины с Россией. И еще для России сейчас важно использовать затянувшуюся паузу в украинской внешней политике на российском направлении для того, чтобы нейтрализовать «оранжевые импульсы» во внешней политике Украины и все-таки способствовать тому, чтобы в украинской внешней политике, как и в украинском внешнеполитическом механизме, доминировали все-таки прагматические импульсы, а не радикальные. И тем более не было импульсов, направленных на полную ревизию российско-украинских отношений. Необходимо использовать и мягко простимулировать те тенденции, тренды и их носителей, которые в той или иной степени продолжают линию преемственности в экономическом и энергетическом партнерстве Украины и России.
И последнее, важно учитывать, что этот визит имеет такое интересное временное измерение, поскольку он будет проходить после встречи Путина в рамках так называемой новой европейской четверки (Германия, Франция, Испания, Россия) и перед визитом Ющенко в США и встречей с Джорджем Бушем. Поэтому важно, чтобы этот межвременной отрезок, очень значимый для России и для украинской внешней политики, был заполнен новыми позициями и новыми инициативами России на украинском направлении и в рамках российско-украинского партнерства в целом.
Вы упомянули паузу в выработке внешнеполитической доктрины Украины. С чем она связана? Существуют какие-то сдерживающие факторы или это просто вопрос времени?
Это вопрос времени, но есть и сдерживающие факторы, поскольку в украинской политике, в украинских политических элитах и в украинском властном механизме сейчас происходит борьба многих тенденций. Две основные из них – революционная и стабилизационная (или эволюционная). Революционный импульс стимулирует и инспирирует одну тенденцию, и соответственно иные приоритеты и дипломатический инструментарий во внешнеполитической стратегии. Стабилизаторский запрос в ряде политических элит стимулирует и инспирирует более умеренный пересмотр внешнеполитической стратегии Украины, и это для России хороший вариант, поскольку победа революционного тренда, революционного импульса, радикальной тенденции фактически будет означать полную ревизию украинской внешней политики, в том числе и в российско-украинских отношениях. Стабилизаторский запрос, эволюционная тенденция, которую выражает целый ряд ключевых групп украинских политических элит, все-таки относится к ревизионистским тенденциям во внешней политике Украины довольно сдержанно, если не сказать настороженно.
Для России сейчас важно подкрепить эти эволюционные тенденции и новации. Изменения в украинской внешней политике, безусловно, будут, однако вопрос о степени новизны этих изменений, об их радикальности, о степени ревизионизма пока открыт. И чем больше в украинской внешней политике будет революционизма, тем больше будет она, поддаваясь революционному импульсу, ориентироваться на Европу и тем самым отдаляться от России, несмотря на прагматические соображения. А вот если в украинских политических элитах и украинском внешнеполитическом истэблишменте все-таки начнет отвоевывать позиции эволюционная тенденция, то для российского руководства это будет сигналом к тому, что факторы преемственности в украинско-российских отношениях будут достаточно сильны, а стало быть, и российско-украинские отношения будут меньше подвергаться пересмотрам и переоценкам.
Можно назвать те политические группы, которые олицетворяют собой одну и вторую тенденцию?
Я бы сказал так, что сейчас есть три группы, которые имеют влияние на выработку внешнеполитического курса, и с этой точки зрения на позицию президента Украины. Первая группа – МИДовская - это группа Тарасюка (Борис Тарасюк – министр иностранных дел Украины – прим. Полит.ру), ревизионистская группа, нацеленная на скорейшее членство в Европейском союзе, в НАТО и интеграцию в евроатлантические структуры. Я бы даже сказал, что это «староатлантические» внешнеполитические группы, поскольку их идеи не блещут новизной и, фактически, являются самоповтором начала и середины 90-х годов.
Вторая группа – это группа кабминовская, группа Юлии Тимошенко, которая все-таки заинтересована в том, чтобы выстроить более прагматические отношения с Россией. Тут не только прагматический и экономический резон, резон экономического реализма, естественный для исполнительной власти и для людей, несущих экономическую ответственность. Но здесь также просматриваются варианты собственной внешнеполитической игры Тимошенко с рядом элитных групп России.
И третья группа – это группа Порошенко–Зинченко, глав секретариата президента и секретариата Рады национальной безопасности и обороны, которая при всех самозаявках на евроинтеграционный выбор Украины тем не менее рассматривает Россию в качестве значимого и ключевого экономического и стратегического партнера Украины.
То есть все эти три группы в той или иной степени оказывают свое влияние на президента?
Совершенно верно. И, скорее всего, курс президента будет некой равнодействующей этих трех основных элитных групп, оказывающих влияние не выработку внешнеполитического курса Украины, в том числе по отношению к России.
Они равнозначные игроки, или можно сказать, что какая-то из этих групп более влиятельна?
На уровне политической риторики такое впечатление, что более влиятельной является Тарасюк и МИД. Если говорить о затененных механизмах выработки внешнеполитических решений, то здесь первенство все-таки на стороне третьей группы. Однако еще раз хочу подчеркнуть, что между этими группами идет борьба не по принципу нулевой суммы: окончательный баланс все-таки определяется президентом Ющенко и его видением ситуации на постсоветском пространстве, российско-украинских отношений, европейской и атлантической политики Украины в целом.
Что, по-вашему, значит инициированный Ющенко приезд группы российских олигархов в Киев за несколько дней до визита Путина? Значит ли это, что бизнес на российском направлении для нового украинского руководства важнее, чем политика? Или это своего рода вызов?
Для Ющенко бизнес и является политикой. В том числе и внешней политикой. Ющенко как финансист и политик с глобальным финансовым видением не является по природе своей геополитиком. Он скорее геофинансист, его интересуют скорее геофинансы, нежели классическая геополитика. И с этой точки зрения показательны его неоднократные заявления, согласно которым деньги не имеют географии - это его известное выражение. Поэтому с этой точки зрения как раз ставка на российский бизнес достаточно показательна, поскольку она, во-первых, выражает своеобразное внешнеполитическое кредо президента Украины, а, во-вторых, подтверждает ставку украинского руководства на экономический реализм и экономическую прагматику в отношениях с Россией.
Другое дело, что это не совсем может совпадать с кремлевским видением роли российского бизнеса в Украине. Интересно, что по своему геокультурному кредо новая украинская администрация – это геофинансисты, в то время как кремлевская администрация – это классические геополитики. И проблема совмещения геофинансовых и геополитических кредо Ющенко и Путина будет достаточно показательна с точки зрения конкретного содержания, не говоря уже о других менее значимых аспектах российско-украинских отношений и отношений двух президентов.
Если возвращаться теме российского бизнеса в Украине, то фактически, если российский бизнес будет свободно заходить в Украину и чувствовать там себя комфортно, то это получится не что иное, как своеобразная реализация идеи Чубайса о либеральной империи. Это будет напоминать скорее либерально-финансовую империю с российскими корнями, нежели классический, старый, традиционный геополитический империализм, в котором всегда обвиняли бывший Советский Союз и иногда сейчас обвиняют Кремль.
Если перенести дискурс в другую плоскость, то российский бизнес заинтересован в Украине, поскольку евроинтеграционные перспективы Украины открывают ему возможность, став собственником украинских активов, включиться в европейские интеграционные цепочки. И не только энергетические.
Это, несомненно, заманчиво. Но какие гарантии может получить российский бизнес?
Пока гарантии может дать один только человек. Это Виктор Ющенко. Других гарантий сегодня дать никто не может, поскольку политика правительства еще не получила достаточное концептуальное и технологическое оформление для того, чтобы служить вот таким стабильным гарантом хорошего бизнес-ландшафта в Украине. Это раз. Судебная система на Украине ничуть не лучше российской, возможно, даже более анархична, и чем больше анархичности в судебных решениях, тем меньше уверенности бизнеса в своих перспективах. Это два.
В настоящий момент, единственным инвестиционным источником для Украины на может быть только российский олигархический капитал. Вот почему сейчас для Ющенко это проблема номер один и не случайно в таком срочном порядке была инициирована такая встреча. Если президент Украины не даст такие гарантии, то российский капитал просто не войдет в Украину. И планы украинского правительства, новой власти по привлечению иностранных инвестиций и созданию своеобразного инвестиционного оффшора в Восточной Европе будут нереалистичны и не реализуемы.
