В пятницу, 27 июня, три государства, некогда бывшие советскими республиками, Украина, Молдавия и Грузия, подписали соглашение об ассоциации с Европейским Союзом. Начать работать соглашения должны уже осенью — когда их одобрят Европарламент и Совет ЕС с одной стороны и национальные парламенты трех государств с другой.
Несмотря на многочисленные заверения всех участников процесса о том, что сближение ЕС бывших союзных республик никак не скажется на России, в Москве воспринимают действия соседних государств достаточно нервозно. Не в последнюю очередь из-за того, что из подписания соглашения об ассоциации с ЕС в тех странах была устроена своего рода рекламная кампания, которая должна была доказать, что теперь они добились реальной независимости от России.
На церемонии подписания соглашения премьер-министр Грузии Ираклий Гарибашвили заявил, что подписанный договор еще на один шаг приближает его страну к членству в ЕС. Он заверил, что у Грузии есть желание стать полноправным членом европейской семьи.
Президент Украины Петр Порошенко назвал 27 июня историческим днем для Украины — по его словам, соглашение об ассоциации это «не только вопрос экономики, но и вопрос веры в европейскую мечту». Президент заявил, что народ Украины за последние месяцы заплатила огромную цену для того, чтобы европейские чаяния стали реальностью. «Слава Европейскому Союзу! Слава Украине!» — закончил свое выступление Порошенко.
В соглашениях, которые три страны подписали с ЕС, ничего не говорится о членстве в этой структуре. Документы предусматривают поэтапное приближение законодательства этих государств к стандартам регуляции, которые действуют в ЕС в целом ряде сфер, в том числе в торговле, в таможенных процедурах, в контроле качества продукции и т. д.
Несмотря на то, что предусмотренные соглашениями реформы не гарантируют членства в Европейском Союзе, они делают его в принципе возможным.
Идея европейской интеграции зародилась в послевоенной Европе для гарантирования того, что Франция и Германия, две крупнейшие континентальные державы, больше никогда не будут воевать друг с другом. За одно столетие до 1950 года, когда министр иностранных дел Франции Роберт Шуман выдвинул идею объединения угольного и металлургического секторов экономик двух стран, Париж и Берлин провели три полномасштабных войны, две из которых стали мировыми. Так появилось Европейское объединение угля и стали — первый наднациональный орган на континенте, который занимался регулированием межнационального рынка угля и стали. Помимо Франции и Западной Германии в Объединение вошли Италия, Нидерланды, Бельгия и Люксембург.
Идея интеграции была настолько успешной, что через несколько лет, в 1957 году, те же шесть стран образовали Европейское экономическое сообщество, целью которого было: создание единой таможенной зоны (то есть отмена взаимных пошлин и количественных ограничений на торговлю), единая сельскохозяйственная политика, свободное движение капитала, рабочей силы и услуг.
Казалось бы, простая задача — открыть границы для товаров граждан — стала достаточно сложно решаемой проблемы в условиях середины XX века, когда государственные структуры уже достаточно сильно регулировали работу промышленности и не собирались ослаблять своего контроля.
Общий рынок постепенно расширялся, в организацию вступали новые страны, необходимо было разработать общие стандарты, по которым работали бы компании во всех государствах.
В итоге пока в Советском Союзе и дружественных ему государствах-членах Совета экономической взаимопомощи разрабатывалась система ГОСТов, в Западной Европе принимались собственные стандарты.
Порой желание все стандартизировать доходит до абсурда. Например, согласно принятому Европейским парламентом Правилу 1677/88, огурцами первого сорта могут считаться только те плоды, кривизна которых не превышает одного сантиметра на 10 сантиметров. Таким образом любой человек может быть уверен, что в любом уголке объединенной Европы при покупке первосортных огурцов на его стол попадут исключительно прямые овощи.
Тем сложнее новым странам встроиться в европейскую систему — им приходится не постепенно принимать все стандарты, как это делали старые члены ЕС, а практически сразу интегрировать в свое законодательство все нормы и правила, которые были приняты бюрократическими структурами ЕС на протяжении 60 с лишним лет.
Зато единые стандарты позволяют открыть границу для движения товаров, иными словами, создать зону свободной торговли.
Естественно, что абстрактная компания, перешедшая на выпуск продукции по европейскому стандарту, желая выйти на европейский рынок, может перестать обращать внимания на советские ГОСТы и различные техрегламенты, которые постепенно становятся их преемниками. Это могло бы усложнить экспорт продукции в Россию, привести к разрыву экономически связей и т.д.
Но соглашение об ассоциации, которое подписал в ЕС Петр Порошенко, не предусматривает отмены старой системы ГОСТов — оно предполагает, что всякий производитель, который решит воспользоваться преимуществом зоны свободной торговли, должен будет работать в соответствии с европейскими стандартами, а если он хочет торговать на внутреннем рынке, или, скажем, с Россией, он может пользоваться удобными ему или принятыми на соответствуюем рынке нормами.
Однако европейский рынок — это 500 миллионов покупателей, а Таможенный союз — всего 170 миллионов, причем живущий в намного более бедных странах. Многие украинские производители могут решить бороться именно за европейский рынок, что может привести к ослаблению влияния России на Украину, и именно этого боится Москва. Формально при этом звучит еще и аргумент о реэкспорте европейских товаров под видом, скажем, украинских.
Другая причина, почему страны стремятся в Европейский Союз — а все три постсоветские республики, подписавшие соглашения об ассоциации, заявляют о своем желании в конечном счете стать членами ЕС — наличие стимула построения хорошо работающих институтов.
В теории все знают, что независимая судебная система, конкурентные выборы в парламент, отсутствие коррупции в правительстве — это необходимые условия для строительства сильного и богатого государства. Однако, как правило, на пути к процветанию постоянно оказывается, что сиюминутные интересы важнее идеалов, поэтому посты министра сохраняют вороватые, зато верные чиновники, на суд нет-нет, да и оказывается давление исполнительной властью, а выборы чуть-чуть поправляются в нужную сторону.
Часто кажется, что выгоды от таких решений перевешивают негативные последствия. Однако в долгосрочной перспективе такие решения приводят к деградации институтов власти.
Установка на вступление в ЕС означает, что правящие круги, даже имея такую возможность, будут вынуждены не нарушать правила игры — тогда велика вероятность получить красный свет в вопросе дальнейшей интеграции, что не просто мало приятно, но еще и плохо влияет на настроения граждан.
Иными словами, процесс присоединения к ЕС, даже если и не закончится успешно в ближайшие время, может определять политическую культуру и ориентацию элиты трех стран на протяжении даже не лет, а десятилетий. Государства эти, таким образом, показывают, что стремятся навсегда выйти из орбиты российского влияния — как это уже сделали прибалтийские страны. Это, конечно, печальный факт для Кремля, но, возможно, хорошая перспектива для самих стран.
