В понедельник, 31 июля, Совет Безопасности ООН дал Ирану время до конца августа, чтобы приостановить работы по обогащению урана. В случае невыполнения Ираном этого требования резолюция предусматривает возможность введения против него экономических и дипломатических санкций. Между тем официальный Тегеран отверг требование Совбеза.
О перспективах разрешения иранского вопроса мы побеседовали с одним из ведущих отечественных экспертов в области безопасности и международных отношений, заместителем директора, руководителем научного совета Московского Центра Карнеги Дмитрием Трениным.
В нашей предыдущей беседе вы говорили о том, что Иран затеял операцию в Ливане, для того чтобы отвлечь от себя внимание. Однако приближается 22 августа, когда было обещано дать какой-то ответ на инициативы «шестерки». Каким он может быть, на ваш взгляд?
Я думаю, что он никого не удовлетворит. Он будет уклончивым, Иран будет тянуть резину и, на мой взгляд, не откажется от ядерной программы. Очевидно, что любая ядерная программа Ирана будет иметь военный компонент. Иран будет готов отказаться в добровольном порядке (так, чтобы этот отказ можно было забрать обратно) от исследований в оружейной области лишь при условии, что США радикально пересмотрят позиции в отношении Ирана: снимут блокаду и фактически признают его тем, чем считает себя руководство страны, а именно ведущей державой Персидского залива. Если США готовы на такой поворот, то Тегеран остановится в шаге от возможного возобновления ядерно-оружейной программы. Иначе – нет.
А Соединенные Штаты готовы?
Эта администрация не будет готова. Она рассматривает Иран как самую серьезную угрозу внешней безопасности после Усамы бен Ладена. Поэтому мы, наверное, увидим продолжение «войны нервов».
Я был бы очень удивлен, если бы США пошли на военное решение конфликта. Израиль, наверное, мог бы, но это, на мой взгляд, было бы катастрофой. Они вряд ли достигли бы всех целей, а возмущение в регионе поднялось бы слишком сильное – с очевидными последствиями по крайней мере для правительств в Багдаде и в Кабуле.
До того как Россия начнет поставлять Ирану комплексы «Тор» и он будет приведен в боеготовое состояние, Израиль еще может нанести удар, а после этого вероятность того, что он понесет ощутимые потери, увеличится. Так что у Израиля есть окно возможностей, пока Россия не поставляет «Тор».
То, что Израиль занят другим, не значит, что он не в состоянии нанести удар, но если он его сейчас нанесет, то, на мой взгляд, это принесет лишь массу нежелательных результатов.
А что может привести к желательным результатам в отношении Ирана?
Иранское ядерное оружие – дело в лучшем случае среднесрочной перспективы, то есть пяти и более лет. Я не вижу у Ирана в ближайшей перспективе возможности применить свое ядерное оружие против какой-либо страны. Иран – серьезный и, с точки зрения США, враждебный игрок в целом ряде местностей Ближнего Востока, но для ядерного оружия нужно определенное время, и сейчас Иран не сможет им воспользоваться, даже если захочет.
Что может за это время произойти? Я бы не обольщался по поводу устойчивости нынешнего политического режима в этой стране. Иран эволюционирует, и давление на него может скорее укрепить режим. Разложение режима, которое, на мой взгляд, неизбежно, приведет к появлению другого Ирана – националистического, но более прагматичного. Конечно, это будет исламский режим, но гораздо менее радикальный, готовый к взаимодействию со всем миром и настроенный на интеграцию.
Если бы шах не был свергнут, то, возможно, у Ирана сегодня бы уже имелось ядерное оружие, а президент Буш, подписав соглашение о ядерном сотрудничестве с Индией, вполне мог бы прилететь в Тегеран и подписать аналогичное соглашение с Ираном. Так что проблема не в том, будет у Ирана ядерное оружие или нет, а в том, какой режим будет находиться там у власти. Я считаю, что вероятность дальнейшей радикализации режима гораздо меньше, чем вероятность его смены режимом, более прагматически ориентированным.
Но здесь возникает вопрос о времени. Вы думаете, режим сменится до того как оружие может стать применимым?
Может быть, мне легко так говорить, потому что я в Москве, а не в Тель-Авиве или Иерусалиме, а если бы находился там, то, возможно, рассуждал бы по-другому, но я не думаю, что иранская ядерная программа осуществляется с той целью, чтобы создать оружие Судного дня, при помощи которого можно уничтожить Израиль, и что это является национальной целью Ирана.
По моему мнению, Иран стремится к обладанию ядерным оружием, чтобы подкрепить свою заявку на позицию ведущей страны в регионе. Это тоже совсем не подарок, и это вызовет серьезное возмущение международной среды, но я не считаю, что это было бы серьезной катастрофой. Меня сегодня больше волнует ядерное оружие Пакистана, о котором мы говорим мало. Иранскому государству все-таки больше 2500 лет, это страна, которая после Китая является древнейшим примером непрерывной государственности. Она родилась не вчера и имеет достаточно рационального в своем поведении.
И мне кажется очень неправильным пытаться расшатывать то, что называют иранской империей: арабы, азербайджанцы, белуджи и т.д. Если подобные процессы начнутся, это создаст такое возмущение, от которого легче никому не станет.
В том комплексе предложений, который был выдвинут, разве не было попытки найти реальные интересы, реальные запросы и то, о чем можно говорить с Ираном?
Отчасти да, но все они связаны преимущественно с ядерной тематикой. Есть, конечно, то, что европейцы в свое время предложили, и то, что сейчас сулят Ирану, – экономическую интеграцию – но иранская верхушка не верит американской администрации и, по-моему, правильно делает, потому что американская администрация рассматривает иранскую верхушку как пособников террористов, как людей, с которыми договариваться нельзя в принципе.
Любое подобное соглашение будет возможно только в том случае, если американцы примут решение о том, как вести себя с Ираном, разработают для себя стратегию менеджмента в среднесрочной перспективе. Они могут включить в эту стратегию как Израиль, так и Палестину, сотрудничество с Европой, Россией, Китаем и предложить Ирану какой-то выход и его будущую роль в этой части мира. И тогда, возможно, появится перспектива, потому что как Северная Корея, так и Иран с удовольствием общаются с посредниками – с Россией, с Европой, с Китаем, но главным контрагентом для них остаются США. А с этой стороны они видят враждебную позицию. Я думаю, что такое положение сохранится на весь период власти этой администрации. Что будет дальше – посмотрим.
А какие-то части американской элиты готовы к другим подходам?
Да, в свое время был доклад, составленный группой экспертов (в эту группу входил, например, Бжезинский), в котором предлагался некоторый путь встраивания Ирана в определенную стратегию на Ближнем и Среднем Востоке.
Группа, писавшая этот доклад, – это только демократическое экспертное сообщество или кто-то еще?
В основном, только они. Часть традиционных республиканцев, таких как Брент Скоукрофт, наверное, согласилась бы с таким подходом. Но это не те люди, которые сегодня определяют политику в США.
Эта группа американских экспертов была готова идти на определенные договоренности с Ираном в обмен на отказ от ядерного оружия – Иран может отказаться, но он должен получить то, ради чего вся эта «война» была затеяна.
Ядерное оружие – это инструмент. Не средство ведения войны, а инструмент – причем исключительно политический. По крайней мере, в руках ответственных государств. А я бы не сказал, что Ираном управляют люди, которые руководствуются только радикальными убеждениями, что они сумасшедшие, готовые погубить человечество, и т.п. Этот режим до сих пор действовал очень неприятно для Соединенных Штатов, но вполне рационально и, используя их слабость, сумел укрепить позиции внутри страны, поставить в сложное положение все мировое сообщество, ничего не потеряв, но, скорее, сумев что-то приобрести. Пока это, конечно, лишь преимущество в очках, но оно в пользу Ирана.
Я думаю, что если США изменят подход, то многое станет возможным. Учитывая ситуацию в Афганистане и вообще по всему региону, для США имеет смысл присмотреться к Ирану как к возможному партнеру.
