The Economist задался вопросом о том, насколько стабильна нынешняя система международной торговли. Поводом к этим рассуждениям стали, с одной стороны, признаки протекционизма в политике США, а с другой стороны, грандиозные успехи китайской экономики, которые впечатлили самых разных игроков.
Сложившаяся после Второй мировой войны система глобальной торговли, пишет автор, балансировала на грани коллапса почти все время своего существования. По крайней мере, так часто казалось. В 1980-е гг. ей угрожал американский президент Рональд Рейган, который притеснял своих торговых партнеров, стремясь сократить их экспорт в США. Потом были бесплодные переговоры в Дохе. А теперь на нее покушается американский президент Дональд Трамп.
Трамповская стратегия становится все более мелочной. Первым шагом стало объявление новых пошлин на импорт стали и алюминия. Теперь он заблокировал захват американского производителя чипов ее сингапурским конкурентом — из страха перед перспективой китайского технологичского доминирования. Также он намерен вступить с Китаем в тяжбу из-за краж интеллектуальной собственности и за то, что стоимость его экспорта превышает стоимость импорта.
Ранее, несмотря на все невзгоды, глобальная торговая система оказывалась удивительно живучей. Судя по историческому опыту, на нее больше влияют крупные политические системные сдвиги, чем целенаправленные действия отдельно взятых лидеров. Уже сейчас заметно, что действия Трампа без серьезной системной поддержки не могут произвести сколько-нибудь сильного и длительного воздействия на мировую торговлю. Однако в нынешней ситуации есть настораживающие моменты: появились признаки того, что в США начинает складываться новый, менее либеральный консенсус.
Экономисты обычно представляют международную торговую систему как результат противоборства между интересами потребителей и производителей. Производителям выгодна либерализация: благодаря этому они получают доступ к более дешевым импортным товарам. Производители, наоборот, противятся либерализации, потому что она приводит к ужесточению конкуренции.
На самом деле все несколько сложнее. В США конфликты интересов имеют свою специфику в зависимости от отраслей и регионов. Таким образом, торговая политика определяется множеством столкновений различных блоков. Нынешняя торговая парадигма восходит к раннему послевоенному периоду, когда в политике преобладал курс на либерализацию. Это было в интересах многих игроков в США, потому что в тот момент для них открылись большие экспортные возможности.
У такой ситуации было два противоположных свойства. С одной стороны, глобализация позволяла нейтрализовать потенциальных политических оппонентов. Также она позволяла выстраивать международные производственные цепочки, и США было выгодно в них встраиваться. С другой стороны, либерализация вела к тому, что на волне глобального сотрудничества стали обогащаться и некоторые внешние игроки, в результате чего эта стратегия стала менее популярной, вплоть до того, что даже американские демократы, традиционно поддерживавшие либерализм, заговорили о пошлинах.
Под действием меняющейся ситуации начинают образовываться блоки. В некоторых отраслях экономики США возник настоящий страх перед китайской производственной и торговой экспансией. При этом у самого Китая очень жесткие правила: американским компаниям приходится вступать в совместные предприятия с китайскими, чтобы получить доступ к китайскому рынку. Некоторое время назад число испуганных дополнилось представителями сферы высоких технологий.
Нынешнее руководство США вынуждено на это реагировать. Внешне методы Трампа выглядят старомодными, а претензии на развязывание торговой войны — самонадеянными. Но ввиду китайской угрозы американские игроки с самыми противоречивыми приоритетами могут начать консолидироваться — начиная с сотрудничества демократов и республиканцев и заканчивая поддержкой лоббистов В нынешних обстоятельствах такой сценарий представляется вполне реалистичным, причем независимо от наличия Трампа. И эффект от такой консолидации может оказаться действительно длительным и прочным.
