Владимир Путин вчера на заседании Совета Безопасности, посвященном СНГ, сделал несколько ключевых заявлений. «Либо мы добьемся качественного укрепления СНГ, создадим на его базе реально работающую влиятельную в мире региональную структуру, либо нас неизбежно ждет размывание этого геополитического пространства и, как следствие, окончательное падение интереса к работе в содружестве среди его государств-участников» - заявил президент.
Не то, чтобы он сказал что-то новое, любой профан, хоть немного следящий за ситуацией, знал это и без Путина. Важен сам факт подобного заявления, исходящего из уст первого лица.
Правда, сей факт был замаскирован в череде других заявлений, сделанных президентом. Владимир Путин говорил о необходимости защиты соотечественников на просторах СНГ, о необходимости активизации российского бизнеса, правительственных и неправительственных организаций, о ЕврАзЭС и ЕЭП – словом, обо всем том, о чем уже неоднократно шла речь.
Эта неоднократно слышанная в предыдущий срок правления Путина речь сопровождала следующие процессы: открытие в Средней Азии военных баз НАТО, «затухание» интеграции с Белоруссией, приход к власти Михаила Саакашвили в Грузии, события в Аджарии и Южной Осетии, ужесточение проезда в калининградский анклав, провал инициативы по Молдавии, фактическое предательство своих граждан в Туркменистане и т.д. Ни образование ЕЭП, ни образование ЕврАзЭС эти геополитические потери никак не компенсировали.
На этом фоне призывы Путина развить все хорошее и исключить все плохое смотрелись бы очередным риторическим кульбитом перед камерами. Если бы не одно «но» – был зафиксирован, если не провал, то большие проблемы российской политики на постсоветской территории. Плюс последовало заявление о том, что «было бы глубоко ошибочным полагать, что Россия обладает какой-либо монополией на деятельность в этом пространстве». (Имеется в виду пространство СНГ).
Если эту трезвую оценку ситуации расценивать как начало смены российской политики по поводу СНГ, то у России вновь появляются шансы на пространстве СНГ. Правда, в этом случае структура и принципы этого союза должны претерпеть определенные трансформации.
России придется признать, что у нее под боком появились довольно сильные игроки. На Украине и Казахстане темпы экономического роста выше, чем у России, и длительность их экономического роста не позволяет считать это случайным процессом. И Украина, и Казахстан самостоятельны в своей внутренней политике: Россия и не контролирует внутренние процессы на этих территориях, и, тем более, не является для них цивилизационным образцом.
И Украина, и Казахстан будут реализовываться в Евразийском регионе. Причем ту же Украину, в силу большой территории и большого количества населения, не сможет «переварить» никакой Евросоюз. Игнорировать наличие под боком таких государств, в ситуации, когда мы в одиночку не можем разрешить в свою пользу конфликты с куда более политически и экономически слабыми Грузией и Белоруссией, было бы недальновидно.
России придется находить действительные основания для партнерских отношений с усилившимися соседями. И нет ничего хуже для империи, чем амбиции, не подкрепленные здравым смыслом. В ситуации, когда существует конкуренция больших мировых игроков за контроль над территорией СНГ, в которой Россия пока неуклонно сдает позиции, лучше заранее обзавестись исторически и цивилизационно близкими партнерами, нежели ждать пока они вырастят в конкурентов. Тем более, что действительных, а не сентиментальных оснований для партнерства достаточно: начиная хоть с защиты национальных экономик и национальных капиталов перед лицом большой конкуренции.
Это ли имел в виду Путин, выступая на Совете Безопасности, непонятно. Пока же мы имеем настороженность соседей по отношению к российской внешней политике. Все национальные лидеры в СНГ хорошо помнят СССР, и тезис об «имперских амбициях» России является существенным, хотя и часто надуманным фактором в их самоопределении.
Стилистика и внутренней политики России не снимает этот фактор, напротив, скорее подтверждает опасения соседей. Чем уж так сильно лидеры независимых государств исторически отличаются от российских губернаторов окраинных территорий? Какие дополнительные гарантии национальным капиталам стран СНГ мы можем дать, если даже российские капиталисты дрожат? И чем отличаются граждане "братских республик" от репрессируемых в России нелегалов?
В любом случае следует научиться не оборачиваться к партнерам звериным оскалом.
