В последних сообщениях о событиях на Украине и об откликах на события на Юго-Востоке наметилась странная тенденция. Все переключились на Крым, обсуждают возможные сценарии военных действий, которых нет и, скорее всего, не будет, высчитывают возможные потери и санкции. Словом, крымские события совершенно сместили на периферию события в Киеве, которые, вроде бы, и были исходной точкой того пике, в которое вошла Украина.
Еще в отдалении кто-то иногда вспомнит «небесную сотню», но почти сотню трупов всерьез никто не вспоминает. Почему? Ведь мы помним, как в 1991 г. трех трупов хватило, чтобы полностью перевернуть ситуацию и взять инициативу из рук путчистов. Но на улицах Киева погибло куда большее количество людей – и ничего. Это очень странно и наводит на мысль о какой-то циничной «запрограммированности» этих потерь.
Почему они погибли не там, где стояли части. А на Институтской? Почему погибали простые люди, а не боевики, которые были на Майдане? Здесь возможны два объяснения: одно – о котором сказано выше, а другое – уровень социальной чувствительности резко понизился, и люди готовы к куда большим жертвам в смутном уповании на то, что жертвы сплотят украинский народ и дадут ему политичность, которой он лишился за последние 10 лет.
Сейчас вместо единого народа – конгломерация сред, разных и часто противостоящих друг другу. Можно ли зацементировать их кровью? Едва ли. Может быть в этом бессилии, в разорванности социальной ткани Украины –причина непонятного и необъяснимого молчания о почти сотне людей, отдавших жизни за победу Майдана. Но стоила ли эта победа их крови?
