Главной мировой темой в эти дни является, увы, не саммит “Большой Восьмерки”. Между Израилем и “Хизбаллой”, за которой, как минимум, стоят Иран и Сирия, идет война, имеющая шансы выйти за рамки локальной. Впрочем, не в этом даже дело – гибнут со всех сторон мирные граждане, и при этом никто не знает, как это прекратить. Это – беда. И далеко не только страны, в которой уже больше, чем “на четверть наш народ”.
Ближневосточный конфликт стал главной повесткой и саммита тоже, но даже совокупное количество желания и возможностей крупнейших стран не является достаточным. И непонятно, что больше в дефиците – желание или возможности. Более того, разные стороны мировой игры привычно используют конфликт в центре трех мировых религий (то есть в сердце нашей цивилизации, понятой в широком смысле). Игра России здесь, конечно, не самая крупная и не самая внятная.
Беда эта, что часто забывают, складывается из многих мотивов, в том числе ключевых для современного миропорядка, а также для вопроса о цене и ценности суверенитета и независимости, своей страны.
Конфликт этот, конечно, не следствие некой тонкой восточной специфики. Он – порождение именно европейской истории ХХ века, европейский грех. Большую часть исторического времени мусульманские страны, напротив, были существенно более терпимы к евреям и иноверцам вообще, чем Европа. Более того, у евреев и мусульман Святой Земли есть общая трагическая память о диких варварах-крестоносцах. Обозначение “крестоносцы” сейчас употребляется многими антиамериканскими лидерами региона.
Британский контроль за библейской землей (1917 – 1948) был прямым следствием Первой мировой, а его окончание – Второй мировой войн. Сильнейшая европейская империя уходила из своих колоний, оставляя за собой шлейф конфликтов, многие ключи от которых она забирала с собой. Самые горячие из этих конфликтов – между Индией и Пакистаном (самой нестабильной ядерной державой мира), и между мусульманскими странами и Израилем (который тоже обладает ядерным оружием).
К моменту объявления независимости Израиля 14 мая 1948 года евреи и арабы уже воевали друг с другом. Ощутимый по сей день вклад в нее, внесли, конечно, нацисты, которые всю войну интриговали с арабами против Британии, и активно внедряли идеологию ненависти к евреям.
То, что еврейское государство состоялось (а палестинское и отчасти ливанское – нет) – ярчайший пример того, что может сделать суверенная воля даже при небольшой изначальной мощи, это дает предельное утверждение того, что такое власть (в отличие от простой реализации государственного или силового управления) и как ее можно строить. При этом известно, насколько было сложно договориться даже самим евреям - даже накануне войны. Это можно понять и по современной израильской политике, где часто используются аргументы, после которых рук не пожимают. Карикатуру на израильскую ситуацию можно увидеть в актуальной политике на Украине, там много и неслучайных типологических сходств.
Но – до всего в основании Израиля стоит изначальный мощный базовый консенсус, свободное и суверенное утверждение своей страны, то есть ответ на вопросы “зачем мы вместе” и “зачем нам страна”. Одну из первых физических реализаций такого консенсуса описывает, например, Голда Меир в своих воспоминаниях. Известно, что среди отцов-основателей страны было более-менее две крупных “партий” – религиозная и социалистическая (сионисты). И они не могли согласовать текст Декларации Независимости, первые настаивали на ссылке на Бога в тексте, а для социалистов это было неприемлемо. Сошлись на компромиссной формулировке – “Твердыня Израиля”, что одни поняли как Имя, а другие – буквально.
Неудавшееся государство палестинских арабов не обладало и не обладает суверенной волей, поскольку все войны в регионе были войнами всего мусульманского мира против Израиля, а не двух “народов”. Палестинцы, как потом и исламистские террористы в разных частях мира, – это передовой отряд “проигрывающего” региона против Запада, обогнавшего мусульманский мир в новое и новейшее время. Это трагедия слишком древних и мощных культур, которые пока не могут ни стать послушной частью более сильного Запада, ни самостоятельно совершить модернизации (подобную задачу по-разному, но решают, например, Турция и Иран - страны с мощной традицией государственности). Так что – палестинцы, да, вероятно, и ливанцы, у которых такой традиции нет, – это заложники.
И Израиль использовался западным миром в качестве заложника, громоотвода этого мощного постколониального конфликта. И евреями, без сомнения, европейские страны пожертвовали бы в очередной раз без сожаления, если бы те были слабы. Долгое время искренним союзником Израиля был де Голль. Но перед самой Шестидневной войной он сказал израильтянам: "Если вы будете в настоящей опасности, можете рассчитывать на меня: но если вы сделаете первый шаг, вас разгромят, и вы навлечете катастрофу на весь мир". Если бы тогда израильтяне посчитали, что “Запад нам поможет”, и подождали, пока коалиция арабских стран войдет в Палестину, они бы погибли. В Израиле просто территориально отступать некуда.
Поначалу мощным союзником Израиля был СССР, но там не сложилось. Сейчас на этом месте – США. И это логично - только у Штатов прорисовывается проект (в том числе силовой) “нормализации” мусульманского Востока. Правда, есть сомнения, что этот проект вполне реализуем.
Поэтому понятно, что Израиль время от времени вспоминает о своем суверенитете. Правда, чаще тогда, когда уже надо воевать. Возможен ли внутриизраильский проект мира, учитывая десятилетия крови, колониальное и фашистское наследство в мусульманском мире, а также то, что такой проект не может быть обращен только к палестинской администрации или к Ливану (несуверенным субъектам)?
История цивилизаций, для которых центр мира – Иерусалим, не может быть делом одной страны. Террор в Америке и Европе – указание в том числе и на это.
