Для проекта «После» Андрей Громов поговорил с Андреем Коняевым — ученым-математиком и создателем просветительских проектов. Получилась серия футурологических набросков: иногда парадоксальных, а иногда веселых. Какая, например, работа лучше всего подойдет для отставного полковника? Добро пожаловать в не очень страшную Россию будущего!
Первое, что нужно понимать, — сила в созидании. Поэтому когда мы говорим «сильная Россия», то имеем в виду Россию, которая способна созидать. Разрушать очень легко, тем же ядерным оружием можно уничтожить весь мир, и это уже давно доступная сила. Поэтому когда мы говорим про будущее, то, конечно, говорим про созидательное будущее, про возможность созидать.
Понятно, что, когда я думаю про будущее, я не могу придумать единой и полноценной картины, где всё до мелочей разложено по полочкам. Но какие-то элементы, из которых может сложиться эта единая картина, я себе представляю.
Например, я вижу, что человечество, которое, как казалось до недавнего времени, одето и накормлено окончательно и бесповоротно, легко может столкнуться с проблемой нехватки продовольствия. И для меня очевидно, что будущее, как это ни странно, за ГМО. Я вижу историю, где основным драйвером генетических технологий и их развития являются не все эти фантастические идеи про редактирование людей, а вполне банальные технологии, которые позволят оперативно выводить новые продукты на рынок. То есть будущее мне видится как огороды, которые дают несколько урожаев в год, которые даже в условиях вечной мерзлоты позволяют выращивать всё, что нужно. Это всё потребует наличия большого количества прикладных генетиков, что сейчас не очень хорошо понимается. Когда-то давно программисты работали на огромных компьютерах, и это были очень серьезные типы — с высшим образованием, светлым умом и всё такое прочее. Сейчас же ты можешь стать программистом за два-три месяца и выполнять необходимые задачи. То же произойдет и с генетикой. Мы уйдем от глобальных проектов к огромной индустрии с большим количеством лабораторий по всей стране, с локальными заказами на выведение и адаптацию растений. Появится множество генетических стартапов. То есть я вижу большие прикладные генетические возможности, причем не какие-то централизованные, а региональные. В том, чтобы всё это было сосредоточено в той же Москве, нет никакого смысла: тут не производят продукты, а только потребляют.
Изменение отношения к ГМО позволит людям делать самые невероятные вещи. Россия по понятным климатическим причинам не выращивает бананы или манго, но даже для современного состояния науки нет никаких препятствий, чтобы всё это росло здесь. И даже не на юге, а в средней полосе.
Вторая вещь, которую я вижу и которая, по моему мнению, должна быть, — это сеть дорог, опутывающая всю Россию. Дороги в будущем должны быть организованы так же, как сейчас подписки на Netflix. Не единая сеть дорог, а система, состоящая из подсетей. Эксплуатацией каждой занимается своя какая-то компания, а ты если ездишь, то покупаешь подписку на пользование этой сетью и регулярно ее оплачиваешь.
И, конечно, главным транспортом, который будет ездить по этим дорогам, будут беспилотники. Все те фуры, которые ездят сейчас по России, должны быть беспилотными. Это не очень сложно сделать даже с текущими технологиями.
Это позволит тебе, во-первых, укрепить региональные экономики. Во-вторых, вся эта техника требует прикладного обслуживания, производства и усовершенствования. Тут так же, как и с генетикой, появляется новая индустрия современной прикладной деятельности, специалистов для которой не надо обучать пять лет в вузе, вполне достаточно систем ПТУ.
Но самое главное, что использование тех же беспилотных фур дает тебе высокую мобильность для созидательной деятельности. Беспилотные фуры, в отличие от нынешних фур с водителями, позволяют легко контролировать процесс перевозки: понятно, где, когда и как едет фура. Этот процесс становится легко отслеживаемым, рассчитываемым и предсказуемым. Это совершенно другой уровень комфорта для ведения бизнеса. А значит, этим бизнесом могут заниматься самые разные люди. Далеко не у всех есть такие железные нервы, чтобы заниматься рискованным, непредсказуемым, ментально и психологически затратным бизнесом.
Все эти новые технологии нужны, чтобы максимально расширить круг людей, которые могут быть вовлечены в бизнес-деятельность. Когда ты переносишь прикладное технологическое образование в ПТУ, то даешь большому числу людей навык для созидательной деятельности и возможность зарабатывания денег. Ты не создаешь новую закрытую касту, а наоборот — открываешь самым разным людям возможности. Ровно так же, когда ты упрощаешь за счет технологий логистику и предсказуемость бизнеса, ты так же расширяешь возможность людей заниматься бизнесом, то есть созидательно зарабатывать деньги.
Если у тебя получается наладить экономические и социальные связи, то дальше возникает проблема: русские люди совсем не знают своей страны. Сейчас проблема туризма упирается в отсутствие разумных мест, куда можно поехать. Сами места есть, и их много, но туристической инфраструктуры почти нет. А это прямо очень важная вещь. И создание такой инфраструктуры воспринимается мной как военная операция. И тут я уверен, что лучше всего для создания туристической инфраструктуры подходят бывшие военные. Они, как мне видится, идеальные начальники гостиниц, санаториев, курортов. Что отличает хороший курорт? Военная дисциплина персонала. Не муштра, но четкость функционала, распределение ответственности, чистота: сотрудники всегда приветливы, улыбаются, но ведут себя с достоинством и без навязчивости. И всякий раз, когда я видел начальника хорошего курорта, от него исходил генеральский (ну, или полковничий) вайб. Сейчас армия — закрытая корпорация, но в будущем бывшие военные будут очень нужны, даже незаменимы, для решения нетривиальных задач по созданию санаториев, гостиниц и вообще инфраструктуры туризма.
Любое технологическое изменение, конечно, несет в себе опасность, особенно если ты делаешь его бездумно. Ты можешь просто уволить людей, а можешь использовать их для обучения тех же нейросетей: кто лучше с этим справится, чем опытный водила? Чтобы управлять беспилотниками, можно нанять какого-то менеджера, но очевидно же, что лучше с этим справится как раз бывший водитель, который понимает специфику трассы, знает маршруты и всё такое. Да и сам бизнес как раз идеально заточен под тех, кто раньше водил все эти фуры. Раньше он катал свою фуру, а теперь руководит десятком беспилотников.
Я хочу, чтобы в любом самом дальнем и захудалом месте России у людей были хорошая и разнообразная еда и хорошая разнообразная работа. Чтобы они могли заниматься интересным делом. Чтобы молодые люди там могли создать стартап по генному редактированию чего-нибудь с друзьями, а в местном кафетерии есть традиционное местное блюдо: пирожки со свининой, ананасами и личи. То есть ты с помощью всех этих технологий создаешь людям новые возможности для самореализации.
Для меня государство – это в первую очередь идея поступательного движения.
Сейчас, когда мы думаем о России, то всё время смотрим куда-то назад. На 50, на 100 лет. И это принципиально бесперспективный горизонт. России и русским людям нужно понять, что у них впереди 1000 лет. Мы должны осознать, что живем в месте, которое не исчезнет через 1000 лет. У человека впереди десятки лет, у его потомков вместе — может, сотни, а у страны — тысячи. Мы должны создавать мир, который проживет эти тысячи лет, мы должны думать именно об этом
И когда мы сейчас спорим, бьемся, ломаем копья по каким-то вопросам, конкретный ответ, конкретное решение в долгой перспективе никакого значения не имеют. Для развития важен сам спор, сам процесс обсуждения, живая динамика развития. И потому любое упрощение процесса принятия решений, любое выпрямление его, когда вместо споров мы получаем готовые решения, может, и выглядит эффективным сейчас, но в контексте долгой истории пагубно и бесперспективно. В долгой перспективе важен не сиюминутный результат, а налаженный процесс. И тут главная задача — чтобы этот процесс созидательной активности не выхолащивался. Чтобы поддерживалась мотивация к этой созидательной активности: к спорам, к придумыванию новых задач и новых решений.
И я бы начал с того, что набрал бы людей, у которых есть свой огород. Которые знают и любят работать с тем, что длится определенное время. Когда ты сажаешь дерево, то понимаешь, что оно не вырастет завтра, и всё, что ты сейчас делаешь и будешь делать в ближайшей перспективе, полноценный результат даст сильно потом. Они понимают, как устроен процесс, как устроена перспектива.
Огород — это не только буквальный огород. Если человек сделал что-то своими руками — любой бизнес, любой проект организовал, запустил, провел через кризис первого года, третьего года, — это в принципе уже означает, что человек понимает, как играть в долгую игру, понимает, как работают сложные структурные взаимодействия и связи.
Впрочем, тут важно различать идею успешности и идею созидательной реализации. Можно деньги заработать в результате долгой и системной деятельности, а можно сделать удачную ставку в казино. Когда мы говорим про людей, создавших что-то, например, в 90-е, то я бы им не очень хотел что-то доверять. Просто потому, что у меня нет возможности отделить человека, который мыслит структурно и глубоко, от банального оппортуниста — человека, который подсуетился вовремя. Оказался в нужном месте в нужное время. А вот кому я бы доверился на самом деле — так это людям из регионов. Если человек в регионе сделал и сохранил, например, сеть шиномонтажей, то это с точки зрения понимания процессов вызывает доверие. А к тем, кто создал крупную нефтяную компанию в 90-х или какую-нибудь сеть торговли сотовыми телефонами в нулевых, возникает много вопросов.
