В издательстве «Пятый Рим» выходит книга Алексея Пленцова «Дело под Иканом. Сотня против тысячи».
В декабре 1864 года в самом сердце Средней Азии, недалеко от города Туркестана, состоялся Иканский бой, ставший одним из символов российского казачества. Сотня есаула Серова дала отпор многотысячному войску Кокандского ханства. Больше двух суток казаки бились в заснеженной степи, а потом пошли на прорыв. Немало казаков сложили свои головы, но и сотни врагов остались лежать на поле боя.
Эта книга подробно рассказывает о туркестанских походах русской армии в XIX веке и о месте Иканского боя в истории присоединения Средней Азии к Российской империи. Читатель узнает о дерзких штурмах генерала Черняева, о первых победах молодого Скобелева, о том, какую роль сыграл Русский Туркестан в жизни и творчестве художника В. В. Верещагина.
В приложении представлены все известные на сегодня российские документы об Иканском бое. Впервые публикуются рапорт полковника Гуляева, сведения о дальнейшем служебном пути «Иканской сотни» и легендарная «Золотая грамота» Туркестанского генерал-губернатора Кауфмана, а также рапорт коменданта Самарканда от 1868 г. — наиболее полный источник об обороне Самаркандской цитадели.
Предлагаем прочитать фрагмент книги Алексея Пленцова, в котором рассказывается о службе есаула Серова после Иканского боя.
Может показаться, что Иканский бой — такая высота, после которой только скучное угасание, но это не тот случай. Дарование Серова только начало раскрываться. Далее — как в остросюжетном детективе: вызволение невольников, дерзкие контрразведывательные операции, участие в штурме и последующей защите Самарканда, «отеческий» надзор за художником Верещагиным, спасение уникальной религиозной святыни мира, управление всем Уральским казачьим войском и, как высшее признание его заслуг, приглашение на коронацию Александра III. Но обо всём по порядку.
С марта 1865 г. Серов в течение полугода исполнял должность коменданта г. Туркестана. А после взятия Ташкента войсками Черняева Василий Родионович был назначен управляющим населением Ташкентского района.
На первое время, пока не были решены ключевые вопросы политического статуса и безопасности Ташкента (будет ли он присоединен к России или обретет относительную самостоятельность, будет новая война с Бухарой или с ней установится мир и др.), Черняев оставил управление Ташкентом в руках местного населения. Тем же порядком, посредством тех же органов, какие были при кокандцах, но под контролем и надзором русских военных.
Кроме того, прежде чем что-то менять, надо было хорошенько узнать местную специфику: особенности быта, вероисповедания, налогообложения, землепользования, тонкости межнациональных, межплеменных и межсословных отношений. Черняев отнесся к этому вопросу очень внимательно, ввел должность с необычным названием «управляющий населением Ташкентского района», на которую назначил Серова. Эта система организации власти хорошо зарекомендовала себя и позднее получила официальное наименование «Военно-народное управление». Основными принципами такого управления были неделимость административной и военной власти и сосредоточение ее в одних руках, принадлежность всех чинов военно-народного управления военному ведомству, сохранение традиционных институтов самоуправления под контролем русской администрации.
И вот Серов приступил к своим обязанностям. С утра его дом заполняли знатные и не очень сарты и под бесконечный чай вели беседы на разные темы. Таким образом он изучал этот новый для него мир. А мир присматривался к нему, к первым русским управленцам. Разные проходимцы из туземного правящего класса жадно тянули руки к власти, пытаясь соорудить между русскими и народом непроницаемую стену своего посредничества. Серов умело обходился с такими элементами, искусно ставил их на место и заставлял работать на общее благо. Он находил общий язык со всеми слоями местного населения. Всюду, где он работал, у него быстро появлялись доверенные лица и осведомители. Наличных сил у него было мало, а важных дел много, поэтому Серов активно использовал туземцев в своей обширной деятельности.
Задача перед ним стояла непростая — самыми малыми силами обеспечить повиновение и, по возможности, очистить сам жизненный уклад от крайних пережитков феодализма, приведя его в соответствие элементарным нормам цивилизации. В Средней Азии всё еще царили кровавые средневековые традиции, в ходу было узаконенное насилие: рубили руки и ноги, резали носы и уши, применяли жестокие пытки, жгли калёным железом. Серов выкорчевывал всё это решительным образом. Местным судьям (казиям) было запрещено выносить приговоры, предполагающие телесные истязания, и смертные приговоры. Были уничтожены жуткие подземные тюрьмы (зинданы).
Из местных жителей Серов сформировал отряды милиции, которые совместно с казаками патрулировали окрестные дороги. Они стали его глазами и ушами, доставлявшими самые свежие новости, самые правдивые сведения о событиях и настроениях в крае. По сути же он представлял собой всю полицию, муниципалитет и контрразведку края в одном лице. Да и сам Черняев в частном письме в Петербург сообщал, что всем Ташкентом у него управляет один Серов!
Эта ежедневная рутинная деятельность Серова, особо незаметная со стороны, неизбежно приносила свои результаты. Население почувствовало в воздухе иное веяние, осознало, что наступила другая, новая жизнь, что появилась власть твердая, стойкая, ослушаться которую и в голову никому не приходило. Появилось начальство, которое властно распоряжалось и у которого смело можно было искать правды и защиты. Впервые за много лет население получило возможность заняться мирным трудом.
Слово «русский» вселяло тот «спасительный» для нас страх, который долгое время обеспечивал нам относительное спокойствие и внутри края, и на его границах. Этот страх был так велик, что долгое время не только мужчины, но даже русские женщины безбоязненно ездили по вновь завоеванному краю в одиночку на сартовских арбах. Депутат Государственной думы от Туркестана В. П. Наливкин вспоминал, что «с чувством этого “спасительного” страха туземное население относилось тогда не к одной только нашей военной силе, но и к нашей административной власти, водворившейся здесь вслед за тем, как смолкли последние выстрелы». Серов, уже имевший большую известность в Туркестане, был примером единения военной силы и административной власти.
Особенно успешен Василий Родионович был в деле освобождения невольников, преимущественно персов. В процессе завоевания Средней Азии у стороннего наблюдателя вполне могло сложиться убеждение, что предназначение России состоит в том, чтобы уничтожить рабство всюду, куда только достигнет ее влияние, всюду, где будет слышен гром русских пушек. И не последнюю роль в создании такой репутации сыграл дипломатический талант войскового старшины Серова, который горячо принялся за это дело. В конце 1865 г. ему удалось найти подход к одному из влиятельнейших лиц Ташкента — Сейид Азымбаю Карабекову — и убедить добровольно и публично отказаться от своих невольников, тем самым дать пример остальным жителям Ташкента, не вызывая при этом возмущений и не применяя силу там, где можно обойтись без нее.
Это возымело свое действие. Большинство известных и влиятельных жителей отпустили своих рабов. Отпущенным на свободу невольникам были отведены земли для поселения и разведения полевых угодий в пригороде Ташкента.
Оренбургский генерал-губернатор и командующий войсками Оренбургского военного округа Н.А. Крыжановский писал Военному министру 24 февраля 1866 г.: «…быстрому и единодушному решению ташкентцев много способствовало доверие и уважение, которое успел им внушить справедливостью и верным пониманием характера и потребностей здешнего населения заведующий Ташкентским районом Войсковой старшина Серов».
