Открытая недавно клинописная табличка позволила добавить двадцать новых строчек в известный нам текст вавилонского эпоса о Гильгамеше, возникшего в XVIII—XVII веках до н. э. на основе более ранних шумерских сказаний. Табличка была найдена в музее города Сулемания в Иракском Курдистане.
Во время войны в Ираке в 2003 году музей был разграблен, и теперь для восстановления коллекции он прибегает к такой мере, как покупка исторических артефактов на черном рынке, возможно, у самих грабителей или скупщиков похищенных ценностей. Не все научное сообщество одобрительно оценило эти действия, но, надо признать, что других возможностей пополнить коллецию у иракских ученых сейчас нет.
В ходе таких закупок в 2011 году сохранивший анонимность продавец предложил музею коллецию из 80-90 клинописных табличек. Во время переговоров, которые сотрудник музея Абдулла Хашим вел с продавцом, к оценке предлагаемых табличек был привлечен профессор Фарук Аль-Рави из Школы восточных и африканских исследований Лондонского университета (University of London’s School of Oriental and African Studies). Таблички были частично покрыты засохшей грязью, но Фарук Аль-Рави сумел определить содержание одной из них и сказал Абдулле Хашиму, что нужно соглашаться на любую цену, которую запросит продавец. Продавец хотел 800 долларов. В конечном итоге ученые получили двадцать новых, неизвестных ранее строк знаменитого эпоса. Получается по 40 долларов за строчку.
Табличка в музее Сулемании
Эпос о Гильгамеше известен по нескольким языковым версиям. Существуют ранние шумерские тексты посвященные Гильгамешу. За ними хронологически следует текст на аккадском языке, представляющий собой уже сложившееся повествование. Аккадский вариант эпоса известен в трех вариантах. «Старовавилонская версия» известна благодаря шести клинописным табличкам, относящимся к XVIII—XVII векам до н. э. Все они содержат лишь фрагменты текста. «Периферийная версия» была найдена не в Ассирии, а в Богазкёе, при раскопках бывшей столицы Хеттского царства. Это тоже небольшой фрагмент, он относится к XV—XIV векам до н. э. Видимо, с «периферийной версии» аккадского текста были сделаны переводы на хеттский и хурритский языки, фрагменты которых также найдены в хеттской библиотеке. Наконец, самый полный вариант – «ниневейская», или «стандартная вавилонская», версия. К ней относятся многочисленные находки сделанные в Ниневии, Ашшуре, Уруке, городище Султан-Тепе в Северной Месопотамии. В результате получился достаточно объемный текст, хотя и в нем есть много лакун: таблички дошли до нас чаще всего разбитыми и не все их фрагменты найдены. Записаны эти таблички были с XIII по VI век до н. э. Данный текст, согласно каталогу библиотеки Ашшурбанипала, был записан «из уст Синликиуннинни, заклинателя». «Старовавилонская» и «ниневийския» версии достаточно близки. Первая из них по первой строчке иногда называется «Превосходящий всех царей», вторая – «О все видавшем». Аккадский текст занимает одиннадцать табличек, записанных в шесть столбцов каждая, двенадцатая таблица содержит отдельное повествование, участниками которого также выступают царь Гильгамеш и его друг Энкиду. Всего текст содержал, предположительно не менее трех тысяч строк.
Напомним очень кратко содержание эпоса. Гильгамеш, царь города Урук, «на две трети бог и на одну треть человек». Боги решили создать ему равного по силе, и богиня Аруру сотворила Энкиду, косматого «дикаря-человека», который стал жить среди зверей. Он ломает охотничьи ловушки, и охотники, лишившись средств к существованию, обращаются за помощью к Гильгамешу. Тот посылает к Энкиду храмовую блудницу Шамхат. Шамхат соблазняет Энкиду, после чего он теряет звериную силу и ловкость, его покидают звери, но зато он становится «умней, разуменьем глубже». Энкиду научился носить одежду, есть хлеб и пить сикеру. Он оставил лес и отправился на встречу с Гильгамешем. Сначала герои принялись бороться, но потом, видимо, решив, что равны по силе, «поцеловались, заключили дружбу».
Гильгамеш уговорил друга отправиться на сражение с Хумбабой, демоническим существом, живущим в кедровом лесу. Победив его, он надеяться стяжать славу («Вечное имя себе создам я!»). Не смотря на возражения Энкиду и старейшин Урука, герои отправляются в путь. Они приходят в кедровый лес, сражаются с Хумбабой и убивают его.
Битва Гильгамеша и Энкиду с Хумбабой
После возвращения героев в Урук богиня Иштар, отвергнутая Гильгамешем, насылает на город быка Гугаланну, но герои справляются и с ним. Далее Энкиду видит вещий сон, в котором совет богов решает, что он должен умереть. Энкиду заболевает и через 12 дней умирает.
Гильгамеш и Энкиду борются с быком
Гильгамеш горюет о смерти друга и осознает собственную смертность. Он пускает в долгий путь, чтобы отыскать средство от смерти, и после долгих приключений находит Утнапиштима – человека, пережившего потоп и получившего от богов бессмертие. Утнапиштим рассказывает Гильгамешу свою историю и в конце концов говорит ему о растушем на дне моря цветке, который дарует вечную молодость. Гильгамеш добывает цветок, но на обратном пути в Урук цветок похищает змея, и ей достается способность омолаживаться, сбрасывая старую кожу. Гильгамеш осознает тщетность своих усилий.
Находка из музея Сулемании представляет собой пятую табличку эпоса. Она склеена из трех обломков. Общий размер сохранившейся таблички 11 на 9,5 на 3 сантиметра. Фарук Аль-Рави и его коллега по Лондонскому университету профессор Эндрю Джордж опубликовали статью о найденном тексте, где привели фотографии и прорисовки таблички, транслитерацию текста и его английский перевод.
Найденный текст относится к пятой табличке эпоса, где описывается приход Гильгамеша и Энкиду в кедровый лес, их борьба с Хумбабой и смерть Хумбабы. Наиболее интересные дополнения к известному ранее повествованию относятся к описанию увиденного героями кедрового леса. С огромных кедров сочится смола, подобно дождю. Лес оказывается наполненным звуками: «Во всем лесу птицы начали петь, отвечая одна другой, был постоянный гомон. Цикады составили шумный хор… Лесной голубь стонет, горлица ему отвечает. При звуках аиста лес ликует. При звуках куропатки весь лес радуется. Обезьяна-мать громко поет, маленькая обезьянка кричит. Подобно оркестру музыкантов и барабанщиков каждый день ритм они отбивают перед лицом Хумбабы». Комментируя это описание, авторы статьи сопоставляют его с известной в искусстве древнего Ближнего Востока традицией изображать животных, играющими на музыкальных инструментах.
Животные-музыканты
При этом Хумбаба предстает не как демон-людоед, а скорее как чужеземный правитель, которого развлекает придворный оркестр, подобно тому, как и вавилонских царей услаждали своим искусством музыканты.
В новом отрывке яснее становятся и другие детали, связанные с Хумбабой. Герои, видимо, понимают, что убийство Хумбабы вызовет гнев богов. Когда Хумбаба уже пленен, Энкиду торопит Гильгамеша покончить с ним, прежде, «чем Энлиль узнает об этом, и великие боги разгневаются на нас: Энлиль в Ниппуре и Шамаш в Ларсе». После того, как герои убивают Хумбабу и срубают кедры, которые они хотят доставить в Урук, тот же Энкиду задает вопрос: «Мой друг, мы превратили лес в пустошь. Что мы ответим Энлилю в Ниппуре?». Двойная природа Хумбабы – с одной стороны, страшного демона, хранящего лес, а с другой, слуги бога Энлиля – уже отмечалась комментаторами ранее. Возможно, дальнейшая смерть Энкиду – следствие поступка героев.
Расправившись с грозным Хумбабой, Гильгамеш и Энкиду убивают также его подручных, семерых существ, «бегающих по лесу». В различных дошедших до нас вариантах текста эти существа называются melemmū «сияния», pulḫātu «ужасы» и namrirrū «лучи». Лишь в одном из текстов они названы сыновьями Хумбабы. Наличие этих семи сыновей позволяют сопоставить Хумбабу с другим персонажем шумеро-аккадской мифологии – Энмешаррой, древним богом, свергнутым богами младшего поколения (Нинуртой или Мардуком). У Энмешарры имелось семь сыновей, которых так и называли Семеро. В разных мифологических текстах они предстают то как злобные, то как добрые существа. Поскольку Хумбаба как бы играет роль Энмешарры, он превращается из невинной жертвы, в зло, которое должно было погибнуть для дальнейшего существования мира. Авторы статьи выдвигают интересное предположение, что создатели эпоса намеренно хотели вызвать у читателя ассоциацию с Энмешаррой, чтобы показать психологический механизм самооправдания после совершенного убийства. Убийца убеждает себя в том, что жертва заслуживала смерти.
