Через 500 с лишним лет после смерти бургундского герцога Филиппа Доброго французская исследовательница Лори Бавей (Laurie Baveye) наконец-то смогла поставить ему диагноз.
Филипп, властвовавший над своими обширными землями и вершивший европейскую политику на протяжении без малого сорока восьми лет, неожиданно для современников скончался в понедельник 15 июня 1467 года, около девяти часов вечера. Неожиданность, конечно, была относительной – Филиппу шел семьдесят первый год, возраст для тех времен более чем солидный, и годом ранее он уже перенес инсульт, правда, в легкой форме – через три дня снова был на ногах. И все-таки: еще в пятницу 12 июня «Великий герцог Запада» был бодр, наблюдал за рабочими, совещался с канцлером, ел омлет, весело болтал с приближенными и отошел ко сну в прекрасном расположении духа – а во вторник над его телом уже стояли растерянные врачи, гадающие, что же, собственно, случилось.
Известно, что в злополучную ночь с пятницы на субботу Филипп внезапно проснулся от удушья, вызванного скопившейся в горле мокротой; каждый вдох давался ему с таким трудом, что приближенные решили, что он вот-вот отдаст богу душу. Прогноз оправдался частично – Филипп умер не сразу, а к исходу третьего дня. Мокроту довольно быстро удалось удалить простыми механическими способами, но сильного облегчения это не принесло – к шести утра начался сильный жар, который в результате и свел герцога в могилу. Придворные медики решили, что виной всему стал новый инсульт, из-за которого «флегма спустилась из мозга в горло и заблокировала дыхательные пути»; окончательный ответ должна была дать аутопсия – но не дала.
Отчет Поли Бюлланда, герцогского аптекаря, сохранившийся в архивах департамента Нор, подробно описывает ее результаты: «16 июня, в три часа пополудни произведено было вскрытие, и извлечены сердце, кишечник, печень, легкие и селезенка, дабы подготовить тело к бальзамированию… и вот вам правдивое описание его органов: печень чистая и здоровая, селезенка же совсем плоха и распалась на части, как и прилегающая к ней часть легкого, а сердце таково, что лучше и пожелать нельзя, маленькое и в отличном состоянии; и на ребрах было обнаружено изрядное количество жира, в два пальца толщиной; но когда вскрыли череп, чтобы взглянуть на мозг, потому как некоторые утверждали, что господин скончался от опухоли в мозге, – то ничего не нашли, кроме того, что он был чистым и в наилучшем состоянии».
Результаты вскрытия, таким образом, прямо противоречат диагнозу; однако Бюлланд просто отмечает этот факт, воздерживаясь от какого-либо комментария. Причина смерти герцога так и осталась загадкой для его современников. Лори Бавей из университета Лилль-3, занимающаяся изучением медицинских практик при французском и бургундском дворах, полагает, что информация, содержащаяся в отчете аптекаря, позволяет поставить Филиппу Доброму однозначный диагноз: острый отек легких, характерными симптомами которого как раз и являются затрудненное дыхание и обильная мокрота.
Между тем, отсутствие следов каких-либо поражений на сердце герцога исключает кардиогенные причины отека; напротив, продолжительный жар, а также некроз селезенки и нижней доли легкого свидетельствует о его инфекционном происхождении. Кроме того, Бюлланд сообщает, что от затрудненного дыхания Филипп страдал на протяжении 12 часов, то есть до середины субботы, а смерть наступила только вечером в понедельник.
Сопоставив все свидетельства, Бавей полагает, что причиной смерти герцога стала острая пневмония нижней доли легкого, спровоцировавшая кратковременный отек легких и сепсис, поразивший селезенку. Впрочем, даже если бы диагноз был поставлен вовремя, спасти герцога средствами медицины того времени было невозможно.
