Издательства «КоЛибри» и «Азбука-Аттикус» представляют книгу Джессики Вернберг «Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей» (перевод Аркадия Кабалкина).
История города Рима вот уже более двух тысячелетий переплетена с историей католической церкви и ее главой — папой римским. Возвышение христианства, конфронтация Церкви и светской власти в Средневековье, папы и антипапы, Реформация и итальянский фашизм — Рим и Ватикан неизменно оказывались в гуще событий. Историк, член Лондонского королевского исторического общества Джессика Вернберг представляет читателю наиболее полную историю Рима, его пап и его жителей: от апостолов Петра и Павла до папы Франциска. Опираясь на многочисленные и разнообразные источники, Вернберг прослеживает трансформацию церковной власти и ее влияние на Вечный город. Политические интриги, личные истории и неизменная любовь к Риму, тесно переплетаясь между собой, превращают чтение этой книги в увлекательное путешествие по европейской истории.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Отголоски Античности: ренессанс папского Рима
Летом 1426 года по улицам Рима тянулась толпа в 25 тысяч человек. В нетерпеливом желании смыть пыль и утолить жажду мужчины и женщины толкались на берегах Тибра. Единственным дополнительным источником живительной влаги служил акведук Акво-Вирго в нес кольких минутах хода от нынешнего фонтана Треви. К концу XV века вода акведука потечет беспрепятственно, но летом 1426 года это был всего лишь тоненький ручеек зловонной жижи. В испепеляющую летнюю жару большинство римлян было озабочено тем, чтобы сохранить прохладу. Но в одном из районов города людей напугал истошный крик мальчугана, которому грозила смертельная опасность. В одном небогатом доме старик застал сцену борьбы ребенка с кошкой, царапавшей ему лицо; барахтаясь под зверем, ребенок уже задыхался. Старику, несмотря на преклонные лета, хватило прыти: он спас ребенка, пустив в ход шпагу. По рассказам римлян, другим детям, к которым наведалась эта кошка, повезло меньше. За их гибель поплатился не зверь, а некая женщина.
8 июля 1426 года Финичеллу связали и сожгли заживо на Капитолийском холме. С середины XVI века преследованием ведьм в Италии уже занималась римская инквизиция, но Финичелла стала жертвой прежних хаотических практик. В попытке отвести от себя обвинения в поощрении магии монах Бернандино Сиенский посеял в Риме панику, распустив слух о зловещих колдуньях. В хрониках говорится о встревоженном городе и о том, что «весь Рим собрался посмотреть» на женщину, превращавшуюся в кошку и пожиравшую невинных младенцев. Убийцу в Финичелле опознали по ране, нанесенной стариком кошке. С точки зрения зевак, на Капитолийском холме восторжествовала справедливость. Холм опять превратился в постоянный центр Римской коммуны. Эпоха народных трибунов, таких как Кола ди Риенцо, миновала, распри баронов поутихли. На этом холме, в Сенаторском дворце, сенаторский суд «капитолийской курии» решал судьбы сотен людей. Как и повсюду в мире, римская юстиция дозволяла простому люду наблюдать за судами и за наказаниями, включая казни.
Однако живая реальность правосудия в Риме оставляла много вопросов. Судьба Финичеллы и других приговоренных к смерти была ужасной, но этим не исчерпывалась бесконечная людская драма. Система правосудия была столь же многолика, как сама толпа: в ней встречались как бесноватые, так и праведные христиане, призывавшие преступников к покаянию. К XV веку в городе было восемь правоохранительных формирований: от людей управляющего Рима — близкого к папе чиновника, разбиравшего преступления в диапазоне от содомии до предсказаний судьбы, — до низших sbirri (квартальных), вызывавших ненависть взяточничеством: эти разоблачали случаи супружеской неверности и насаждали законность тяжелой рукой.
Судов тоже было множество. В суде генерального викария священников, семьи и просто случайных людей судили за безнравственность. На Капитолийском холме разбирали гражданские иски и уголовные дела. Управляющий городом часто обладал наибольшей властью. Оказавшийся в поле зрения его суда мог попасть в тесную тюремную камеру в Curia Savelli или в квартале Tor di Nona, напротив замка Святого Ангела, куда заточали крупных злоумышленников. Но даже сам управляющий не мог заниматься делами высокопоставленных, всесильных и священных персон, вызвавших у него подозрение. Всю эту пеструю судебную иерархию венчал опять-таки папа. Это он назначал управляющих и сенаторов и надзирал за могущественными церковными судами, чья юрисдикция простиралась за стены города и тщилась править несчетными душами.
В 1426 году папой, надзиравшим за правосудием, повседневной жизнью и религией в городе, являлся Мартин V (1417–1431 гг.). Этот трезвый понтифик занял папский трон только через три года после своего избрания в 1417 году, когда добрался до него из Констанца, города на берегу Баденского озера, на южном рубеже нынешней Германии. Там собор епископов Церкви решил, что быть Мартину папой. В прохладном сентябре 1420 года он прибыл в Рим — отчасти возвращение на родину, ведь Мартин, в миру Оддоне Колонна, появился на свет в родовых владениях семьи Дженаццано в 50 километрах к юго-востоку от города. При въезде в Рим с севера папу приветствовали у Порта-Фламина, простых городских ворот, украшенных в эпоху Возрождения орнаментом и теперь известных как Порта-дель-Пополо. Устав после дороги более чем в 900 километров, Мартин в тот день не двинулся дальше: он остановился в церкви Санта-Мария-дель-Пополо сразу за воротами. Сняв свой паллий — белоснежный плат, символ папского сана, — он расположился на отдых в компании монахов. Пробудившись утром в воскресенье, он решил завершить свой путь, надел паллий, сел в седло и поехал в базилику Святого Петра.
Не узнать его было невозможно: под богатым пурпурным балдахином восседал римский понтифик и светский князь. Процессия была праздничная и величественная: кроме обычной свиты, охраны, слуг и знати папу сопровождали восемь шутов, ловко уворачивавшихся от копыт его коня. Но и без них проезд папы не остался бы незамеченным. Даже после возвращения папства из Авиньона папам случалось находиться вне Рима. Теперь Мартина встречали там с великой радостью. Народ кричал «Да здравствует папа Мартин!» и не жалел драгоценного масла, освещая ему путь.
* * *
Рим и его нового папу ждало лучшее будущее по сравнению с недавним неприглядным прошлым. Хотя папа Григорий XI (1370–1378 гг.) вернул папство в Рим в 1377 году, сделал он это запинаясь и проливая кровь. В попытке закрепить свою власть Григорий расширил Папскую область вокруг Рима, спровоцировав войну и заставив сожалеть о своем возвращении. В начале лета 1377 года бунты в Риме снова обратили папу в бегство — на сей раз не до самого Авиньона, а всего на 60 километров в юго-восточном направлении, в городок Ананьи. Исторически то была опасная территория: в Ананьи папа Бонифаций VIII (1294–1303 гг.) пережил осаду и потом вынужден был искать убежища в Провансе. Координируя силы оттуда, из относительно безопасного места, Григорий сумел успокоить бунтующий Рим. К зиме он благополучно вернулся на римский престол. За год он добился почти невозможного. Но успех оказался недолгим. К весне 1378 года его изможденное хладное тело уже покоилось в могиле. Григорий XI скончался в возрасте всего лишь 47 лет.
После смерти папы римский престол остался пустым. С надлежащей церемонией не стали тянуть, дабы в городе опять не воцарился хаос, чреватый волной преступности. В Сенаторском дворце на Капитолийском холме зазвенели колокола. Римляне знали, что так происходит всего в нескольких случаях: перед Великим постом (на карнавал), перед казнью преступника, перед созывом синода или при кончине папы. За Тибром, на Ватиканском холме, раздавался более отчетливый звук. На пол Ватиканского дворца падали со стуком кусочки свинца — это сломали печать папы, упало на пол и его «кольцо рыбака». Это «кольцо рыбака» носили восемь пап как символ своей связи со святым Петром — рыбаком и важнейшим их предшественником. После смерти папы, прекращавшей его нахождение на престоле Петра, его кольцо ритуально разбивали на куски.
В тихом углу базилики Святого Петра лежал мертвый папа. День за днем его покой нарушали верующие, каявшиеся над недвижным телом в своих грехах. Они терли решетку вокруг трупа четками и другими священными предметами в надежде, что понтифик замолвит за них словечко на небесах. Те, чьи перспективы на том свете были не так радужны, туда не ходили, но и им диктовал настроение мертвый папа. Пока не появился новый папа, римлянам запрещалось носить оружие и скрывать лицо. Эти правила преследовали цель разоружить склонных к насилию; были и другие меры, заранее устранявшие причины возможных конфликтов: нельзя было тревожить евреев, проституткам нельзя было ездить в повозках вместе с клиентами. Исключались открытые пари: нельзя было делать ставки на результаты скачек, силовых единоборств, выборов папы. Это наносило удар по финансовому центру на Виа деи Банко, где ставили немалые деньги на результат конклава. Все пути выплеска страстей были закупорены, атмосфера пронизана ожиданием. Привлекались крупные силы, чтобы «удерживать город в спокойствии и в страхе». Районные главы — capirioni — и охранники числом до 200 человек разъезжали по улицам Рима на лошадях.
На церемониях sede vacante1 Риму сообщалась привычная мысль: для спокойствия и безопасности городу нужен папа. Накануне конклава по избранию наследника Григория в 1378 году недовольство долгой ссылкой пап в Авиньон вылилось в жестокий бунт римской черни. Под требования римлян дать им папу из Рима или по крайней мере итальянца был выбран папой монах и архиепископ из Лацио, что к югу от Рима. Когда Бартоломео Приньяно стал папой Урбаном VI (1378–1389 гг.), он казался находкой: твердый в вере, неприхотливый в привычках, более-менее незамаранный семейными злоупотреблениями. Даже кардиналы из враждебной фракции заявили о своей «твердой надежде и доверии к новому понтифику». Они надеялись, что под его водительством «всемирная Церковь снова расцветет».
Увы, этого не случилось. Указания вспыльчивого и непостоянного Урбана быстро вызвали у папской курии недовольство и апатию. Даже те, кто его избрал, начали терять к нему доверие. Кардинал за кардиналом конклав распался, его члены стали покидать курию и Рим. Первые сбежавшие жаловались на жару и грязь в городе. С наступлением лета из городских ворот хлынул поток красных шляп. То было бегство не только от зноя Рима, но и от папских выговоров. К августу 1378 года 13 из 16 кардиналов, выбравших Урбана, жили в Ананьи, один умер, еще двое добежали до Авиньона.
Конклав покинул город и его понтифика. Казалось, история скоро повторится. Но прежде чем Урбан сам смог покинуть престол святого Петра, его низложили собравшиеся в Ананьи кардиналы. Сначала они потребовали пересчета голосов, потом их заставила поторопиться толпа под дворцом; Урбан VI был попросту ненастоящим папой. Знать тоже гневалась: Урбан задолжал местным аристократам десятки тысяч флоринов. Когда он не смог с ними рассчитаться, многие кардиналы были только рады его осудить.
К довершению зол Урбан завел опасного врага — Онорато Каэтани, которого, взойдя на Святой престол, он лишил титула папского графа Кампаньи. Неслучайно кардиналы сбежали именно в Ананьи, оплот семьи Каэтани. Оттуда взбунтовавшиеся церковники отправились, опять-таки под охраной Каэтани, в замок Онорато в Фонди, городе на полпути между Римом и Неаполем. Там, удобно расположившись за зубчатыми стенами замка, кардиналы еще больше осмелели. Они сместили Урбана как узурпатора и избрали вместо него другого папу. Теперь пап было двое: Робер Женевский, выехавший как папа Климент VII в Авиньон, и остававшийся в Риме Урбан VI.
1. При вакантном престоле (лат.). Словосочетание обозначает время, когда папский престол не занят.
