Издательство Corpus представляет книгу Саймона Купера «Счастливый предатель. Необыкновенная история Джорджа Блейка: ложь, шпионаж и побег в Россию» (перевод Полины Жерновской).
Старший офицер британской разведки Джордж Блейк работал на Советский Союз. В 1961 году его приговорили к 42 годам тюремного заключения за то, что он передал КГБ данные по всем западным операциям, в которых участвовал, и имена сотен британских агентов, работавших за «железным занавесом». Это был самый долгий срок за шпионаж, когда-либо назначенный британским судом.
На основании личных интервью с Блейком, собственных исследований и материалов Штази журналист и писатель Саймон Купер прослеживает путь своего героя от скромного подростка, курьера нидерландского подполья во время Второй мировой войны, до заключенного, совершившего сенсационный побег из тюрьмы Уормвуд-Скрабс и окончившего свои дни на подмосковной даче в возрасте 98 лет.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
До сих пор ходят слухи, будто из Уормвуд-Скрабс Блейка вызволил КГБ. Бывший офицер КГБ Виктор Черкашин полвека спустя будет заявлять, что в 1963 году ему предстояло выполнить в Великобритании ряд заданий, в том числе «разработать план спасения Джорджа Блейка из тюрьмы. В Британии я должен был связаться с местными, которые передали бы ему всю информацию… Зная, какими разведданными нас снабжал Блейк, я понимал, как серьезно руководство КГБ относится к его положению».
Для прикрытия Черкашину предстояло выступать в роли представителя «Совэкспортфильма» (да-да, компании, продававшей советские фильмы за границу). Но потом концепция КГБ изменилась: было решено, что «Совэкспортфильму» неплохо бы подзаработать твердой валюты, продавая фильмы по-настоящему, и в Великобританию Черкашин так и не выехал. И всё же, по его словам, «в итоге побег [Блейка] осуществился благодаря плану КГБ, но я не знаю, сколько в нем было моих идей, если их вообще использовали».
Вероятнее всё же, Блейк выбрался из тюрьмы без помощи своих работодателей. После освобождения Рэндла и Поттла он знал, что на воле есть люди, готовые ему помочь, как только он выберется. Теперь ему требовался лишь сообщник, который вызволил бы его из Скрабс. Штази он рассказывал: «Мне нужен был человек, во-первых, готовый пойти на нечто подобное, во-вторых, имеющий такую возможность, неглупый и, в-третьих, уже досиживающий свой срок. Мне подвернулся один молодой ирландец. И инициативы у него было через край».
Шон Берк, сообразительный, говорливый, эксцентричный выпивоха из Лимерика, был едва ли не «карикатурным ирландцем». Он родился в 1934 году в бедной семье, воспитывавшей семерых сыновей, большую часть отрочества провел в исправительной колонии — тогда в Ирландии граждан легко могли упечь за решетку. Свой первый приговор Берк получил в двенадцать лет за кражу бананов с грузовика. Потом работал портным, печатником, актером и писателем. В Скрабс он попал, отправив самодельную бомбу полицейскому, который обвинил его в растлении мальчика (бомба взорвалась, но полицейский остался жив).
Самое главное, как Блейк рассказал Штази, Берк «никак не был связан с людьми, которые, как я надеялся, мне помогут». Тут он допустил небольшую неточность: на самом деле ирландец был знаком с пацифистами — они виделись на том самом литературном кружке, где он познакомился с Блейком, но почти с ними не общался.
Незадолго до освобождения Берка Блейк попросил его помочь с побегом. Берк согласился — очевидно, потому, что Блейк был ему симпатичен, он любил авантюры и недолюбливал власть. Впоследствии он рассказывал: «Он не мог не нравиться. Практически все в тюрьме, и заключенные, и руководство, были очарованы Блейком, его хорошими манерами, человеколюбием и заботой о благополучии ближних».
Один из заключенных — праворадикал и мошенник-аристократ Кеннет де Курси, прекрасно ладивший с Блейком в тюрьме и даже сохранивший в тайне план его побега, когда случайно о нем узнал, — отмечал, что Берк
хороший друг, который познается в беде, и Блейку невероятно повезло с ним; сам Блейк никогда бы не смог быть таким хорошим другом, как Берк. И я говорю это не потому, что недолюбливаю Блейка. Просто я считаю его человеком, начисто лишенным милосердия.
В ноябре 1965 года Берк вышел из тюрьмы. По указанию Блейка он попросил у его матери и сестры Адель 700 фунтов на организацию побега. Как рассказывал Берк, женщины обдумали просьбу, и миссис Блейк при очередном визите тайком обсудила этот вопрос с сыном по-голландски (если это так, то она нарушила правило, предписывавшее им общаться исключительно на английском языке). Тем не менее в итоге Катарина и Адель решили, что риск слишком велик.
Однако Блейк с Берком продолжили планировать побег. Берк связался с Рэндлом и Поттлом, и те согласились помочь. Рэндл одолжил денег на покупку раций и материалов для изготовления веревочной лестницы. Потом Берк протащил рацию в тюрьму, чтобы они с Блейком могли поддерживать связь. Он также записал несколько их разговоров — как доказательство своего участия в побеге. Если послушать записи, очевидна вся несуразность этого альянса между эксцентричным ирландским артистом и опытным агентом КГБ.
Берк: Надеюсь, через четыре дня всё будет точно как поется в старой ирландской песне: [затягивает]
«В глаза твои я загляну и за руку возьму,
И рядом буду я с тобой в том золотом краю».
Блейк: Да, очаровательно, с нетерпением жду, когда смогу услышать тебя живьем, уже совсем скоро.
Берк, Блейк, Рэндл и Поттл согласились, что побег нужно осуществить без оружия. Вечером 22 октября 1966 года ирландец припарковал свой старый «хамбер» у стен Уормвуд-Скрабс. В руках у него был горшок с розовыми хризантемами, где он спрятал рацию. Любой прохожий принял бы его за посетителя соседней больницы Хэммерсмит. Только вот он прихватил с собой еще и веревочную лестницу, которую смастерил из вязальных спиц.
Время побега они назначили на 18:15. К тому моменту Блейк уже вылез из тюремного окна, решетки которого заранее выломал один из заключенных, «хороший взломщик», по словам Блейка. Берк же по ту сторону стены столкнулся с непрошеными гостями. Сначала на его машину уставился тип, похожий на охранника, вынудив ирландца на несколько минут отъехать подальше. А потом рядом припарковалась влюбленная парочка. Теперь уже Берк встал рядом с их машиной и буравил их взглядом, пока они не уехали.
А Блейк всё прятался во внутреннем проходе стены и нервно ждал, когда же Берк перекинет ему лестницу. Время шло, и он уже начал отчаиваться. По его словам, он прождал «целый час, который тянулся вечность». Потом он вспоминал, что думал: «Ну вот, он уехал. Назад пути не было, а через стену перебраться я не мог». Тогда казалось, что его схватят и всю оставшуюся жизнь он проведет в тюрьме.
Вдруг в эфире вновь раздался голос Берка. Но ему снова пришлось ждать: в больнице наступил час посещений, тут и там на улице парковались машины. Время было на исходе. Блейк знал, что в семь вечера, когда заключенные разойдутся по камерам, надзиратели поймут, что он сбежал.
Когда Берк наконец перекинул лестницу через стену, было около 18:55. Блейк взобрался по ней наверх и тут уже понял, что закрепить ее за стену нечем — про металлический крюк его товарищ забыл. В итоге Блейк спрыгнул с высоты в двадцать футов, сломал запястье, поранил лоб, но Берк подхватил его и засунул в машину. В пьесе Саймона Грея «Сокамерники» один второстепенный персонаж в ответ на рассказ о побеге говорит: «Но это же… это же… (Смеется.) Это же просто как… в комиксах!» Двадцать минут — и Блейк с Берком были в безопасности в меблированной комнате, которую ирландец снял всего в нескольких сотнях ярдов от тюрьмы, по адресу Хайлевер-роуд, 28. Вскоре один из тюремщиков обнаружил веревочную лестницу и хризантемы Берка, до сих пор завернутые в оберточную бумагу. О побеге руководство тюрьмы сообщило в полицию лишь спустя сорок пять минут.
Новость о побеге вызвала у заключенных восторг. Observer цитировал одного из них: атмосфера в Скрабс «напоминает Рождество после визита Санта-Клауса». Как писал Зенон, казалось, даже надзиратели радуются, что Блейк на свободе. А тем временем на Хайлевер-роуд Блейк и Берк с бокалом в руке смотрели по телевизору новости о побеге.
Радовались даже те, кто был на стороне закона. «Мы ликовали», — полвека спустя признавался Джереми Хатчинсон. Говорят, премьер-министр Гарольд Вильсон в кулуарах заметил: «Нашему министру внутренних дел [Рою Дженкинсу] это пойдет весьма на пользу. При таком самодовольстве небольшая встряска ему не помешает». Дженкинс даже не знал, что Блейк сидит в Уормвуд-Скрабс.
Британская тюремная система теперь казалась столь же ненадежной, как и службы британской разведки. Пара десятков заключенных сбежали в предыдущие два года, в том числе двое из виновных в Великом ограблении поезда* — Чарли Уилсон и Ронни Биггз, а 5 июня 1966 года — шестеро из блейковского левого крыла Уормвуд-Скрабс и Безумный Дровосек Фрэнк Митчелл, который, выйдя на свободу, стал строчить письма в прессу. «В рождественские праздники, — писал журнал The New Yorker в начале 1967 года, — побеги случались едва ли не каждый день, и газеты, освещавшие спорт, ехидно публиковали статистику в удобных таблицах, как результаты футбольной лиги или расценки на скачки».
Но ни один из этих побегов не оборачивался для властей таким позором, как побег Блейка. Депутаты от тори в палате общин цеплялись: «Так что же там с Блейком?» — но Дженкинс утихомирил это «хоровое блеяние», как он его окрестил. Он настаивал, что, хотя в захудалый Уормвуд-Скрабс Блейка сажать было нельзя, отправило его туда всё же предыдущее правительство тори. Под одобрительные возгласы соратников-лейбористов Дженкинс обрушился на консерваторов, считая, что именно на них лежит основная ответственность за халатную охрану тюрем. Газета Daily Mirror отметила его «победу в палате общин, которую не удавалось одержать еще ни одному министру с момента возвращения лейбористов к власти [в 1964 году]».
В Скрабс немедленно ужесточили контроль, лишив арестантов ряда привилегий. Заключенные пришли в ярость. Однажды вечером, спустя восемь дней после побега Блейка, около 150 человек отказались возвращаться в камеры после ужина, скандируя в столовой: «Блейк, Блейк, Блейк!»
Вскоре после этого инцидента Маунтбаттен удрученно констатировал в рапорте: «В силу планировки и внутреннего распорядка тюрьмы Уормвуд-Скрабс помешать его побегу не было почти никакой возможности». Хоум-офис запоздало взялся налаживать системы охраны по всей стране. В результате из за побега Блейка в британских тюрьмах ввели более суровый и жесткий режим, и изоляция заключенных стала важнее, чем их реабилитация. Блейк мог это предвидеть. Зенон застал реформы в Скрабс, он писал: «Джордж бы расстроился, узнав, что ответственность за это нес именно он, беспокоившийся о других больше, чем кто-либо из всех, кого я знал». Сам Блейк признавал это и писал в автобиографии: «Я глубоко об этом сожалею». Как бы то ни было, альтруизм не удержал его от побега.
* Так назвали ограбление почтового поезда, совершенное бандой из пятнадцати человек 8 августа 1963 года на железнодорожном мосту Брайдегоу в графстве Букингемшир, Англия. Преступники похитили 120 мешков с купюрами на сумму свыше 2,5 миллиона фунтов стерлингов. Семерых грабителей суд приговорил к тридцати годам заключения, четверо получили сроки от трех до двадцати четырех лет, остальные скрылись от правосудия. — Прим. пер.
