Коллектив ученых из Сорбонны и парижского Института мозга экспериментально подтвердил, что сон, прерванный в самом начале, увеличивает творческий потенциал человека.
Художник Сальвадор Дали и изобретатель Томас Альва Эдисон практиковали один и тот же метод прерывания сна, который, как утверждали они, помогал им в творчестве. Они усаживались в кресле, держа в руке тяжелый предмет (Эдисон — металлический шарик, Дали — ключ или вилку). Когда они начинали засыпать, мышцы руки в какой-то момент расслаблялись, предмет с шумом падал, и они сразу же просыпались. После этого Эдисону в голову приходили решения проблем, связанных с его текущими работами, а Дали осеняло творческое вдохновение. Некоторые приписывают использование этого метода еще и Альберту Эйнштейну.
Древнейший же пример подобной техники сна встречается в труде Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», где говорится об Аристотеле: «Некоторые говорят также, будто пузырь с теплым маслом он прикладывал к животу и будто когда он спал, то держал в руке медный шарик, а под него подставлял лохань — чтобы шарик падал в лохань и будил его своим звуком» (перевод М. Л. Гаспарова).
Участникам современного эксперимента предлагались несложные, но требующие длительных вычислений математические задания. Человек получал последовательность из восьми цифр (1, 4 и 9) и должен был по определенным правилам составить на ее основе другую цепочку из семи цифр. Сначала он сравнивал первые две цифры. Если они одинаковы, он записывал в свою цепочку такую же цифру. Если они были разными, то он записывал в свою цепочку цифру, не совпадающую ни с одной из них. Например, если первыми цифрами оказывались 9 и 4, нужно записывать 1, а если это были 1 и 4, нужно записывать девять. Потом он сравнивал записанную им цифру со следующей цифрой в основной последовательности и записывал следующую цифру в итоговую цепочку, соблюдая те же правила. Ответом на задачу служила последняя цифра итоговой цепочки.
Образец предлагавшихся задач
Чтобы получить ответ при помощи последовательных сравнений, требовалось довольно много времени. Но существовала скрытая закономерность, обнаружив которую, человек мог быстро узнать ответ. В итоговой цепочке всегда совпадали вторая и последняя цифры.
Если участники эксперимента за тридцать подходов не обнаруживали скрытую закономерность, им предлагали отдохнуть сидя на стуле в темной комнате с закрытыми глазами. В руке они при этом держали пластиковую бутылку с водой. Активность мозга участника регистрировалась при помощи электроэнцефалограммы. Если бутылка падала, участника просили рассказать, о чем он думал (или видел в состоянии сна) в этот момент. Сновидения оказывались самыми разными: геометрические фигуры, подъем на скалу, римский Колизей, лошадь в больничной палате. После отдыха выполнение заданий продолжалось.
Исследователи не обнаружили никакой связи между содержанием видений людей и их выполнением задачи. Но, глядя на мозговую активность, они обнаружили, что те, кто дремал и просыпался во время первой фазы сна от падения бутылки, в три раза лучше находили скрытый ключ к задаче, чем те, что оставались бодрствующими. 20 из 24 задремавших и проснувшихся участников (83 %) нашли скрытое решение, по сравнению с 15 из 59 (30 %) бодрствовавших. Эффект наблюдался даже у людей, которые провели всего 15 секунд в первой стадии сна. Но у тех, кто сумел достичь более поздних стадий сна, подобного эффекта не наблюдалось. «Наши результаты показывают, что во время сна есть золотая середина для творчества, — говорит Дельфина Удиетт (Delphine Oudiette) из Парижского института мозга. — Это маленькое окошко, которое может исчезнуть, если вы проснетесь слишком рано или заснете слишком глубоко».
Вопреки рассказам Эдисона, что решение проблемы приходило к нему сразу после пробуждения, в этом исследовании догадка наступала не так быстро. В среднем люди решали 94 задания после сна прежде, чем их осеняло. «Это не так, чтобы вы могли вздремнуть и тут же проснуться с готовым решением», — говорит Удиетт. Она сама пробовала эту технику несколько раз, но считает, что ее сложно применить в реальной жизни, когда решения большинства наших проблем не так четко определены, как у математических задач.
Наблюдаемый эффект авторы исследования связывают с кратковременным промежуточным состоянием во время перехода от бодрствования ко сну. Такое состояние известно как гипнагогия. Гипнагогия нередко сопровождается самыми разнообразными сенсорными переживаниями, например видениями. Обычно они отличаются от собственно снов тем, что гипнагогические образы статичны и лишены повествовательного содержания, но некоторые исследователи понимают это состояние скорее как постепенный переход от гипнагогии к фрагментарным сновидениям. Видимо, именно в состоянии гипнагогии химик Август Кекуле увидел змею, кусающую себя за хвост, что привело его к описанию структурной формулы бензола.
Люди, которые перед сном долгое время занимались повторяющимися действиями, в частности, новыми для них, могут обнаружить, что эти действия преобладают в видениях во время засыпания (явление получило название «эффект тетриса»: если долго играть в тетрис, то, засыпая, будешь видеть падающие фигуры). Этот эффект распространяется не только на зрительные образы. Люди, занимавшиеся в течение дня альпинизмом, ощущают поверхность скалы своими ладонями. Те, кто катался на лыжах, чувствуют, будто скользят по снегу. А тот, кто ехал на поезде или на корабле, может во время засыпания чувствовать покачивания, хотя лег спать уже на твердой земле. Шахматисты рассказывают, что видят перед собой позицию на шахматной доске.
Иногда в этом состоянии человек реагирует на внешние стимулы синестетически — например, резкий звук в комнате воспринимается им как яркая вспышка света. Отмечено, что субъекты в гипнагогическом состоянии более восприимчивы к внушению экспериментатора, чем в другое время, и легко включают внешние раздражители в гипнагогические и последующие сновидения. Электроэнцефалограмма показывает повышенную восприимчивость к звукам в начале сна.
Подробное описание гипнагогического состояния дал Чарльз Диккенс в романе об Оливере Твисте: «Иной раз к нам подкрадывается такой сон, который, держа в плену тело, не освобождает нашего духа от восприятия окружающего и позволяет ему витать где вздумается. Если ощущение непреодолимой тяжести, упадок сил и полная неспособность контролировать наши мысли и движения могут быть названы сном — это сон; однако мы сознаем всё, что вокруг нас происходит, и если в это время вам что-нибудь снится, слова, действительно произносимые, и звуки, в этот момент действительно слышимые, с удивительной легкостью приноравливаются к нашему сновидению, и, наконец, действительное и воображаемое так странно сливаются воедино, что потом почти невозможно их разделить. Но это еще не самое поразительное явление, сопутствующее такому состоянию. Хотя наше чувство осязания и наше зрение в это время мертвы, однако на наши спящие мысли и на мелькающие перед нами видения может повлиять материально даже безмолвное присутствие какого-нибудь реального предмета, который мог и не находиться около нас, когда мы закрыли глаза, и о близости которого мы и не подозревали наяву. Оливер прекрасно знал, что сидит в своей комнатке, что перед ним на столе лежат его книги, что за окном ароматный ветерок шелестит в листве ползучих растений. И, однако, он спал» (перевод А. В. Кривцовой).
Целый ряд творческих людей ценил состояние гипнагогии, даже не прибегая к методам Аристотеля, Эдисона и Дали. Среди них были Бетховен, Рихард Вагнер, Вальтер Скотт, Исаак Ньютон. Эдгар Аллан По, например, писал о «фантазиях», которые он испытывал, находясь «на грани сна, с сознанием того, кто я такой».
Теперь Дельфина Удиетт и ее коллеги выделили паттерн активности мозга, связанный с фазой повышения творческих способностей: умеренный уровень мозговых волн на медленной альфа-частоте, связанной с расслаблением, и низкий уровень дельта-волн, характерный для глубокого сна. Удиетт говорит, что теперь исследователи могут сосредоточиться на этой сигнатуре мозга при исследовании нейронных механизмов творческого решения задач.
Исследование опубликовано в журнале Science Advaces.
