Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу искусствоведа Анны Пожидаевой «Сотворение мира в иконографии средневекового Запада. Опыт иконографической генеалогии».
Изображения средневековых мастеров многие до сих пор воспринимают как творения художников — в привычном для нас смысле слова. Между тем Средневековью не известны понятия «творчество», «верность природе» или «наблюдение», которые свойственны Ренессансу и Новому времени. Анна Пожидаева стремится выявить логику работы западноевропейских мастеров XI–XIII веков, прежде всего миниатюристов. Какова была мера их свободы? По каким критериям они выбирали образцы для собственных иконографических схем? Как воспроизводили работы предшественников и что подразумевали под «копией»? Задаваясь такими вопросами, автор сосредотачивает внимание на западноевропейской иконографии Дней Творения, в которой смешались несколько очень разных изобразительных традиций раннего христианства. Анализ многочисленных миниатюр позволяет исследователю развить концепцию «смешанного пазла» — иконографического комплекса, сложенного несколькими поколениями средневековых мастеров.
Предлагаем прочитать один из разделов книги.
Антропоморфные персонификации Дней Творения
Один из самых ранних вариантов — датируемый 1110–1114 годами[1] или второй четвертью XII века[2] лист из Верденского (или Сен-Ваннского) гомилиария (Верден, Городская библиотека, Ms ı, f. Jr[3]; илл. 48) — представляет собой концентрическую схему, фланкированную по углам листа изображениями четырех времен года. Снизу и сверху расположены персонификации Света и Тьмы. В сегментах самой концентрической схемы представлены аллегорические изображения семи Дней Творения, показанные как персонажи с атрибутами, подобно персонификациям месяцев[4]. Они сближают нашу миниатюру с космографическими композициями, подобными листу с персонификациями Года из книги Хора из Цвифальтена (Штутгарт, Вюртембергская библиотека, Cod. hist. 2, f. 17v; илл. 51, с. 298), где фигура Года окружена двойным календарным кругом — зодиакальным и занятий по месяцам (см. ниже).
Зальтен приводит цитату из статьи Ф. Ронига[5], в которой исследователь говорит о миниатюре, открывающей Верденский гомилиарий, как об образе Вселенной, символизирующем годовой круг богослужений (per circulum anni). Персонификации четырех ветров и аллегории времен года по углам создают программу одновременно географическую и временную и позволяют возвести концентрическую схему к упомянутым выше розам ветров Исидора Севильского. В 1938 году Адельгейда Хейманн[6] впервые дала объяснение нетрадиционному порядку расположения персонификаций времен года. Она же впервые идентифицировала фигуры с атрибутами в сегментах круга как персонификации Дней Творения[7]. В центральном медальоне представлен коленопреклоненный перед Творцом Седьмой благословенный день[8]. Факел в руках персонажа слева вверху связан с fiat lux Первого дня Творения. Второй день представлен как разделенный на светлую и темную половину медальон, что означает, по мнению исследовательницы, Разделение вод. Персонификация Третьего дня в самом нижнем, плохо сохранившемся сегменте (о ней пойдет речь в разделе Аппендикс) стала предметом особого интереса А. Хейманн. Четвертый персонаж держит в руках медальоны Солнца и Луны, пятый стоит в воде с рыбами и держит в руках двух птиц, шестой указывает левой рукой на животных у себя под ногами, а в правой держит бюст обнаженного Адама[9]. Таким образом, элементы Творения становятся атрибутом в руках аллегорического персонажа. Исследовательница говорит о сходстве Дней Творения с персонификациями месяцев[10] в их каролингском изводе, связанном с введением темы сезонных работ[11], что подтверждается также и тем, что они одеты по-разному: Шестой день одет в зимний плащ и остроконечную шапку, Четвертый изображен в легкой тунике и с непокрытой головой, атрибуты их Хейманн уподобляет атрибутам знаков зодиака: факел Первого дня — кувшину Водолея, и т. д.
Нам хотелось бы ввести в этот комплекс заимствований еще один ряд — персонификации первоэлементов, впервые появившиеся в инициале к книге Бытия уже около 1070 года в Маасском регионе (Библия Сент-Юбер, Брюссель, Bibl. Roy. Ms II. 1639, f. 6v; 91). Здесь инициал IN украшен пятью медальонами, четыре из которых — персонификации элементов, держащие в руках атрибуты: вода — кувшин и весло, огонь — светила, земля — лопату и зеленую ветвь, воздух — рог и сферу[12]. Впервые изображение четырех элементов с атрибутами в сцене Творения появилось еще во второй четверти XI века в Бамбергском Евангелиарии, во фронтисписе к Евангелию от Иоанна (Бамберг, Городская библиотека, Add. 94, f. 154v). То, что атрибуты в их руках совершенно другие (например, воздух несет Луну, а огонь — Солнце, в то время как в руках Земли — нагой человечек, а Воды — рыба), говорит о неустойчивости этих атрибутов и готовности персонификаций к «обмену» ими. Птица — атрибут Пятого дня в Верденском гомилиарии — показана рядом с Огнем, в завитках орнамента, рыба — атрибут Воды в Бамбергском Евангелиарии — соседствует с медальоном Воды, держащим весло и кувшин. Изначальная связь с античными персонификациями (элементов, стихий, календарными) налицо, налицо и подвижность атрибутики. Как мы увидим ниже, к концу XII века использование атрибутов станет еще более случайным.
[1] Zahlten J. Creatio Mundi: Darstellungen der sechs Schöpfungstage und naturwissenschaftliches Weltbild im Mittelalter. P. 50.
[2] Cahn W. Romanesque manuscripts: the twelfth century. Vol. 1–2. Turnhout: Harvey Miller, 1996. P. 169–170. Вальтер Кан непосредственно возводит эту миниатюру, открывающую текст гомилиария, к упомянутому выше изображению Года с Днем и Ночью из Евангелиария из Фульды.
[3] Подробнее об иконографии Третьего дня Творения и Тьмы-плакальщицы в Верденском гомилиарии см. соответствующие статьи в Аппендиксе.
[4] Мы знаем подобные по календарю 354 г., по миниатюрам четырех Октатевхов (Vat. gr. 747, f. 27r, Ser., f. 53r, Sm., f. 18r, Vat. 746, f. 48v), изображающим Еноха как изобретателя летосчисления и годового календаря (Weitzmann K., Kessler H. The Cotton Genesis (British Library Codex Cotton Otho B. VI). P. 47–48), на Западе — по миниатюре Сакраментария раннего IX в. (Зальцбург, Городская библиотека, Clm 210). Strohmaier-Wiederanders G. Imagines anni / Monatsbilder: Von der Antike bis zur Romantik. Gursky, Halle, 1999.
[5] Zahlten J. Creatio Mundi: Darstellungen der sechs Schöpfungstage und naturwissenschaftliches Weltbild im Mittelalter. P. 50.
[6] Heimann A. The Six Days of Creation in a XII-Century manuscript. P. 269–270. Исследовательница связывает расположение Лето — Осень, Зима — Весна с персонификациями Света и Тьмы и темой летнего и зимнего солнцестояний: вверху, по бокам от персонификации Света, расположена пара светлых времен года — Лето и Осень, внизу, рядом с персонификацией Тьмы, пара темных — Зима и Весна.
[7] Heimann A. The Six Days of Creation in a XII-Century manuscript. P. 270.
[8] Замечательно, что Творец благословляет его как ангела, персонифицирующего Седьмой день в мозаиках Сан-Марко.
[9] Этот мотив Хейманн возводит к персонификациям Света и Тьмы из «римского типа». Замечательно, что автор останавливается именно на том месте, с которого мы начинаем свое исследование: It does not matter to us what route and through how many intermediate stages these allegories reached Verdun (Heimann A. The Six Days of Creation in a XII-Century manuscript. Р. 272).
[10] Ibid. P. 283.
[11] См. также: Castineiras Gonzales М. А. Mesi // Enciclopedia dell’ arte medievale. 1997. P. 327.
[12] Bober H. In principio: Creation before time // Essays in honor of E. Panofsky. New York, 1961. P. 13–28.
