Андрей Ланьков – аssociated professor университета Кукмин (Сеул), кореевед - рассказал Борису Долгину, Дмитрию Ицковичу и Анатолию Кузичеву в программе «Наука 2.0» - совместном проекте портала «Полит.ру» и «Вести.FM» - о структуре корейской образовательной системы, о том, чем корейская школа схожа с русской и как устроена современная наука в Корее. Перед вами краткое содержание беседы. Аудиозапись передачи доступна здесь.
Структура корейской науки максимально копирует американскую. Исторически она копировала японскую, потому что современную науку в Корее создавали две силы – американская и японская. Первыми были американские миссионеры, которые в конце XIX века (в 1880-е годы) приехали в глубоко традиционную патриархальную страну и сказали: «Есть такая штука – физика. А еще есть математика. А еще есть химия. И их нужно преподавать вот так, вот так и вот так», – и основали первые современные школы. Так что преподавать там стали примерно так же, как это делали в Нью-Йорке или штате Мичиган.
Обучение, естественно, шло в одном пакете с христианством, что имело разнообразные позитивные последствия для судьбы корейского христианства. 30% населения Южной Кореи – это христиане. Это не просто массовая религия, это религия элиты. Чем выше человек находится на социальной или образовательной лестнице, тем выше шансы, что он будет христианином. И восходит это именно к концу XIX века, когда создавалась современная образовательная система – почти исключительно американскими миссионерами.
Потом приходят японцы.Формально – с 1910 года, а фактически – с 1905, Корея – японская колония.
Японцы переносят туда, естественно, свои стандарты, которые тогда были скопированы, в основном, с немецких. Отсюда интересная особенность – корейская и русская средние школы достаточно похожи друг на друга. У них один источник. Японцы копировали прусскую гимназию, а корейцы – японцев, хотя они этого никогда не признают в силу иногда искусственно поддерживаемого, а иногда реального антагонизма между этими двумя странами. Советская же система копировала русскую гимназию, которая копировала ту же самую прусскую гимназию середины и конца XIX века.
Чему учит корейская школа?
Период японского влияния более всего ощущается в школе. Потому что японцы в Корее не сильно вкладывались в высшее образование, они его фактически тормозили. А вот для развития среднего и начального образования сделали очень много – им нужен был квалифицированный рабочий и техник. Корейцы не любят это признавать, но это факт.
Немецкая или прусская школа, она же современная корейская и современная русская, нацелена, в первую очередь, на подготовку к поступлению в высшие учебные заведения. Изначально эта система создавалась как система подготовки будущего члена элиты. Его учили брать интегралы, читать по-латыни и по-гречески, прилично говорить на каком-нибудь из живых языков, читать учебник Иловайского или его прусский или японский варианты, которые по уровню наполненности фактами – не анализом, а фактами – соответствовал нынешним вузовским учебникам истории.
Потом человека, который почти всегда был выходцем из элиты или очень одаренным выходцем из низов, преодолевшим сословные и имущественные ограничения, отправляли в высшее учебное заведение - и он был готов. То есть это было изначально учебное заведение для детей богачей, сынков купцов или дворян. Это не советская пропаганда, это статистический факт.
Русская, она же корейская, по истокам прусская, гимназия остается инструментом элитарного высокоуровневого образования. Но это в идеале, а на практике это не срабатывает.
Пропуск в беловоротничковую касту
Ситуация с высшими учебными заведениями совершенно иная. Она характеризуется очень небольшой гибкостью программы. Есть большое количество учебных часов, но студенты имеют очень мало выбора. В западной (американской) системе, а отчасти и в корейской системе, все студенты учатся по индивидуальному плану.
Т.е. человек поступает в вуз, и его задача – набрать определённое количество очков. При этом у него есть некая специальность, и к этой специальности прилагается список предметов. Каждому предмету из списка придается определенное количество очков – и человек выбирает. Условно говоря, если хочешь стать историком – можешь взять историю Ренессанса, проблемы социально-экономической истории раннего Китая, экономическую историю Африки и ещё что-то. Главная задача – чтобы было набрано определенное количество очков.
В разных вузах число необходимых очков разное. При этом количество аудиторных часов существенно ниже, чем в российских вузах. Просто потому, что плотно сбить расписание при таком подходе невозможно. Если делать очень большую плотность, начинаются постоянные проблемы и несовпадение по времени.
Ко многим предметам, особенно в точных науках, есть пререквизиты, то есть предварительные условия. Например, ты не можешь слушать курс по теоретической физике, пока не прослушал такого-то набора курсов по высшей математике и каким-то другим основам наук. Нельзя прийти сразу на третий курс и заниматься китайским, если не прослушал первого и второго. Хотя, опять же, бывают ситуации, когда по решению заведующего кафедрой или декана дается допуск. Допустим, человек всю жизнь жил в Китае, поэтому нет никаких проблем с современным, а древнекитайский в китайской школе поучил немного – значит, сразу можно идти на второй год.
Причем человек может идти по пути наименьшего сопротивления, выбирать предметы, которые считаются лёгкими. Это твои проблемы, ты сам будешь разбираться с этим, как начнешь работать. Но в условиях реально массового высшего образования на Западе, когда значительная часть населения, а в некоторых странах – большинство и даже подавляющее большинство населения идет в вузы в той или иной форме, университетский диплом является не более чем пропуском на право занимать беловоротничковую должность. Ты идешь заниматься историей, получаешь диплом бакалавра по истории, а после этого спокойно работаешь в кофейне или торгуешь автомобилями.
Интересный факт. В Корее, которая равняется на Америку, юридическое образование очень элитарное. Юристы жестко ограждают свою корпорацию, правительство под давлением мощного юридического лобби следит, чтобы юристы не плодились в излишних количествах, потому что экологическая система много подобных специалистов не выдержит. А раньше было, как в России, – с первого курса учили законодательным вещам. Сейчас юридическое образование всегда является вторым. Это так называемая Юридическая школа. Человек сначала получает звание бакалавра, а потом уже идет изучать юриспруденцию.
Корейская наука
Есть легенда про то, как строилась корейская наука: что, мол, она шла от производственной прагматики. Отчасти это так. Но это касается естественных наук, особенно полуприкладных исследований в технических областях. Стремление народа к образованию периодически пугало корейское правительство. Особенно в 1960-е годы корейское правительство изо всех сил стремилось ограничить поступление в вузы, запрещало создание новых вузов и расширение существующих.
Они считали примерно так: зачем нам такое количество инженеров, сопроматчиков и историков? Они бунтарями станут, ну не нужно это нам! Пусть они чему-то практическому учатся. Велосипеды, например, ремонтировать. Т.е., с одной стороны, шла линия роста образования вообще, образования и в качестве карьерного пропуска, и в качестве просто самоценности – это образование могло быть абсолютно абстрактным, очень часто оно было гуманитарным.
Параллельно, с конца 1960-70х гг., когда корейская экономика прошла стадию пошива дешевых сорочек и изготовления плюшевых мишек, с которой она начинала, и перешла к тому, когда там появились относительно сложные технологии: автомобилестроение, судостроение, требующие качественных специалистов, тогда пошёл второй поток, производству начали требоваться специалисты, которые знали, как варить сталь и как надо штамповать детали автомобилей. Но к тому времени эта система, движимая общим рвением к образованию, уже работала на полную катушку.
Корейская наука чрезвычайно интегрирована в мировую науку. Достаточно сказать навскидку, что в лучших корейских университетах более половины – это выпускники западных аспирантур. Т.е. стандартная карьерная траектория для корейца, который решил заниматься наукой такая: он кончает университет, обычно, у себя, после чего он едет учиться за границу, по возможности, в Америку, допустимы и другие варианты – развитая Европа или Австралия с Канадой. После этого он со степенью из хорошего западного университета возвращается к себе домой и устраивается на работу.
Кроме того, в последние 15-20 лет один из способов решения проблем – а в корейской науке немало проблем – это поддерживаемая правительством линия на максимальную интеграцию в мировую науку. Поэтому в Корее один из важнейших критериев, по которому человеку дают повышение к зарплате, к должности – это количество публикаций в западных журналах, входящих в официальные списки цитирования. Человек публикуется в этих журналах – и он на коне, у него зарплата повышается, его начальство любит, всё у него хорошо. Т.е. главный фактор оценки – это стремление максимально интернационализировать науку.
