Один из самых распространенных мифов об усвоении второго языка – это идея о том, что чем раньше ребенок начнет изучать иностранный язык, тем быстрее и лучше он этот язык усвоит. Именно этот миф лежит в основе популярности языковых школ и курсов для дошкольников или даже совсем малышей. Попробуем разобраться, подтверждают или опровергают этот миф современные научные данные.
Процесс усвоения ребенком первого, родного языка изучен достаточно подробно. Известно, например, что новорожденные способны различать звуки любых языков мира, но в период между шестью и девятью месяцами малыши «настраивают» слух под тот язык, на котором говорят с ним родители: например, дети русскоязычных родителей продолжат безошибочно различать на слух согласные звуки в слогах «ра» и «ла», а маленькие японцы утратят способность различать эти звуки – за ненадобностью. Ограничений на количество звуков, которое продолжает различать девятимесячный ребенок, судя по всему, нет: дети, которые растут в дву- или многоязычных семьях, одинаково хорошо ориентируются в звуковых системах этих языков.
Таких детей принято называть одновременными билингвами. Их языковое развитие происходит почти так же, как развитие их одноязычных сверстников, они проходят те же этапы доречевого развития (крик, гуление, лепет) и демонстрируют большой разброс по времени достижения разных этапов собственно речевого развития (первые слова, комбинации слов/простые предложения), но к четырем годам большинство детей усваивает базовые грамматические структуры родного языка или языков и начинает активно (со скоростью нескольких слов в день) пополнять словарный запас. Большинство существующих исследований раннего детского билингвизма не выявило никаких серьезных когнитивных или иных расстройств, которые могли бы быть им вызваны. Как правило, каждый из словарных запасов ранних билингвов даже во взрослом возрасте несколько меньше словарного запаса монолингвов того же возраста, но у билингвизма есть и преимущества: так, Эллен Бялысток выявила связь между ранним билингвизмом и дальнейшими академическими успехами детей за счет привычки к переключению внимания или, например, металингвистических знаний, то есть знаний о языке.
Миф о несомненной пользе раннего изучения языков возник именно на основе того, что нам известно о ранних одновременных билингвах, то есть детях, родители или воспитатели которых постоянно говорят с ребенком на разных языках с момента рождения или, по крайней мере, с очень раннего возраста. Но эти данные неприменимы к ситуации раннего последовательного билингвизма (представьте, например, детей, которые воспитывались в русско- или франкоязычной семье до трех-четырех лет, а потом пошли в детский сад в Израиле, где воспитатели и другие дети говорят на иврите) и тем более к ситуации, скажем, курсов английского или немецкого языков в России. Ни один ребенок или взрослый человек, изучающий второй язык после того, как освоил первый, не получает такого количества часов непрерывного инпута (звучащей речи на изучаемом языке), какое получает в семье любой младенец на начальном этапе изучения языка. Кроме того, никто не ждет, что младенец заговорит раньше, чем месяцев в девять, тогда как от изучающих второй язык принято ожидать способности понимать и воспроизводить хотя бы несколько слов или простых фраз после первых же занятий.
Результаты многочисленных исследований указывают на то, что важнейшую роль играет контекст, то есть среда, в которой происходит изучение языка. Например, усыновленные из Китая дети в возрасте двух-пяти лет за время наблюдения (18 месяцев) проходили те же стадии речевого развития, что и одноязычные младенцы, но со скоростью пополнения словарного запаса в четыре раза выше (Snedecker, Geren, & Shafto, 2007). Большинство взрослых англоязычных миссионеров за два года пребывания и активной работы в стране изучаемого языка (испанский, французский, немецкий, итальянский, русский, китайский, японский) достигло как минимум продвинутого уровня владения языком. Разумеется, достижения изучавших разные языки различались (самым трудным оказался японский), но в целом эти данные свидетельствуют о том, что у взрослых процесс изучения второго языка методом естественного погружения происходит не медленнее, чем у детей. При этом нужно заметить, что усыновленные в инооязычную страну дети в большинстве случаев оказываются «окружены» языком в режиме 24/7, поскольку усыновители, как правило, не владеют родным языком этих детей, а некоторые дети к моменту усыновления даже не начинали говорить на том языке, в среде которого родились. В ситуации, когда родители могут общаться с ребенком на том языке, который ему понятен, процесс занимает более длительное время. Например, Дженифер Ларсон-Холл, описывая усвоение английского языка ее семилетней дочерью-японкой, пишет о том, что девочке потребовался год на то, чтобы начать произносить связные, хотя и грамматически несовершенные, многословные предложения на английском, хотя вся семья (родители и еще трое детей) говорила дома только на этом языке, хотя все члены семьи владели также и японским.
Преимущество младшего возраста начала изучения языка в среде заключается не в скорости, с которой происходит процесс достижения базового уровня, позволяющего общаться на этом языке (в этом взрослые не отстают от детей, а в некоторых случаях даже обгоняют их), а в том, что у детей больше вероятности овладеть языком до уровня, на котором не будет никаких внешних (фонетических, грамматических, лексических) отличий от носителей языка. Так, известное исследование Роберта ДеКайзера (DeKeyser, 2000), в котором приняли участие 57 венгерских иммигрантов в США, показало, что если практически все приехавшие в возрасте до 16 лет демонстрируют почти стопроцентные результаты на грамматическом тесте, только единицы из тех, кто приехал позже, показывают тот же результат (и это, как правило, люди с высокими показателями общих когнитивных и интеллектуальных способностей).
В ситуации же изучения иностранных языков в странах, где на этих языках не говорят, не выявлено никаких преимуществ раннего начала. Предварительные результаты многолетнего исследования швейцарских школьников указывают на то, что дети, которые начинают изучать язык в возрасте 12 лет, более мотивированы и успешны, чем те, кто начинает в 8. Согласно результатам недавно опубликованного метаанализа (Qureshi, 2016), в котором сравнивались результаты более тридцати эмпирических исследований, преимуществ раннего начала (до 11 лет) не обнаружено для ситуаций изучения языка как иностранного, вне среды. Тот факт, что в этом случае дети старше 11-12 лет оказываются более успешны, чем малыши, объясняется тем, что в отсутствие большого количества инпута (то есть в ситуации уроков один-два раза в неделю) для усвоения языка требуются достаточно развитые способности к абстрактому мышлению и концентрации внимания, которые как раз и формируются в полной мере к возрасту перехода из младшей школы в среднюю.
Библиография
Brown, S., & Larson-Hall, J. (2012). Second language acquisition myths: Applying second language research to classroom teaching. University of Michigan Press.
DeKeyser, R. M. (2000). The robustness of critical period effects in second language acquisition. Studies in Second Language Acquisition, 22(4), 499-533.
Dewey, D., & Clifford, R. T. (2012). The development of speaking proficiency of LDS missionaries. In L. Hansen, & K. d. Bot (Eds.), Second language acquisition abroad: The LDS missionary experience (pp. 29-49). Benjamins.
Lightbown, P., & Spada, N. M. (2013). How languages are learned (4th ed.). Oxford University Press.
Qureshi, M. A. (2016). A meta-analysis: Age and second language grammar acquisition. System, 60, 147-160.
Snedeker, J., Geren, J., & Shafto, C. (2007). International adoption as a natural experiment in language development. Psychological Science, 18(1), 79-87.
