В четверг, 18 января, в московском клубе «Клуб» в рамках Публичных лекций Полит.ру Кирилл Сафронов расспросил музыкального журналиста, админа телеграм-каналов «Pablo’s Tales» и «Тихое место», редактора VK музыки Давида Чебанова о том, как сегодня обстоят дела в отечественной музыкальной индустрии.
К. Сафронов: Первый вопрос такой: у нас год назад был Илья Мазо. И он сказал еще тогда, в самом-самом начале 23-го года, что всё: российская музыкальная индустрия погибла. Много музыкантов уехало, много продюсеров уехало, лейблы распались, закрываются концертные площадки. Все, что выстраивали 10-15 лет, потихоньку комариными шажками, все разрушено. А полгода назад прямо здесь у нас на лекции была Александра Маяк из лейбла «ракурс». И она сказала: «Да нет, может это даже и хорошо, что больших иностранных артистов нет, какие-то звезды уехали, место освободилось, меньше народу — больше кислороду. Вот тебе социальный лифт, молодые, вперед, пожалуйста! Согласен ли ты с одним из этих крайних мнений, или может быть у тебя какое-то третье?
Д. Чебанов: Илья Мазо, кстати, очень крутой музыкант. Вообще мне очень нравится, как он сопоставляет вот эту советскую полуоперную эстетику с новой инди-музыкой. Но вот этот штамп, что музыка может умереть, культура может умереть, искусство может умереть — я с ним кардинально не согласен. Потому что есть куча примеров, ограничений или трагедий больших, как, например, Хиросима и Нагасаки. Можно ли сказать, что в тот момент после атомного взрыва умерла японская культура? В какой-то степени да, можно, но потом она переродилась, и очень долго какие-то культурные или, допустим, финансовые ограничения не только двигали творцов на то, чтобы создавать что-то. И ограничения — это скорее стимул, чем что-то, что тебя по-настоящему ограничивает, сковывает. Потому что если творец умеет правильно использовать эти ограничения на свою руку: грамотно преобразовывать свое творчество, искусство, то из этого может получиться куда более широкое и шикарное высказывание. А насчет того, что сказала Саша Маяк, мне кажется, тоже нельзя вот так вот говорить, что каких-то ограничений нет, что это действительно прям полностью преимущество, что у нас нет иностранного рынка, что у нас ушли все лейблы. Но в то же время можно заметить, что те, у кого была подписка в Spotify, она осталась. Те, кто действительно хотел погружаться в мировую культуру, вдохновляться западными артистами, действительно смогли найти этот способ, и кто ищет, тот всегда найдет, на самом деле. Мне кажется, тут это работает. Вот что пострадало, на мой взгляд, прям очень сильно, это я вспоминаю, как вот ты говоришь, 10-15 лет выстраивался этот мостик, в 2018 году я прям ощутил, что он вот-вот достроится, когда был фестиваль «Боль» очередной очень громкий. Когда приезжал Death Grips — хедлайнер, когда уже анонсировалось много других музыкальных фестивалей, когда анонсировались большие привозы даже хипстерских каких-то музыкантов, типа Yung Lean, Bladee, можно долго перечислять, когда ASAP Rocky приезжал в Россию, вот тогда создавалось ощущение того, что вот-вот эта связь восстановится. Но это уже там к ковидным каким-то временам даже можно считать, что ковид убил фестивали, а как бы СВО убрало возможность окончательно таких ворлдвайд штук.
К. Сафронов: Но здесь я только скажу, что речь не про смерть культуры или музыки, а именно, про индустрию, то есть про деньги и технологию их добывания. Что есть музыкант, помимо него есть лейбл, помимо него и них есть музыкальные журналисты, критики, есть площадки, есть рекламщики, есть клипмейкеры. Вокруг музыканта существует куча всяких позиций, и когда у нас дыры, а дыры начинаются с денег, потому что не очень понятно, как выстроить финансовый поток, то возникает много сложностей именно с точки зрения индустрии.
Д. Чебанов: Ну тут тоже спорно, потому что с какой-то стороны ушли западные артисты — люди стали больше слушать русских, соответственно, русские артисты стали получать больше денег, но это не совсем на самом деле так работает, потому что русские стриминги платят меньше за прослушивание, чем западные, и поэтому здесь действительно может быть какой-то убыток и переоформление всей этой истории. Мне кажется, мы смотрим на все это в контексте таком, что должно все должно измениться за год-два. А когда происходят какие-то большие события, волнующие большую часть населения, эта штука затягивается на десятилетия, двадцатилетия. Это нужно смотреть в долгую, вот.
К. Сафронов: Я тогда в третий раз попробую одну и ту же точку. Через киноиндустрию я зайду — просто в основном пишу про кино. Где-то неделю назад на сайте Кино-Театр.Ру вышел список самых ожидаемых фильмов 2024 года, от которого великая злюка Зинаида Пронченко чуть там не умерла в своем Париже, потому что ей там все показалось совсем плохо. И действительно интересно: кино же долго делается, то есть в 23-м году выходило то, что в делалось даже еще до 24-го февраля. И поэтому реально то, что в мире российского кино происходит после 24-го февраля, мы как раз-таки увидим в 24-м году. Вполне вероятно, кроме «Мастера и Маргариты» смотреть будет вообще нечего. А почему список 24-го года такой? Потому что независимых продюсеров в кино нет. Кино — это дорого. Просто так его на коленке не снять. Значит, ты берешь деньги от государства. Если ты берешь деньги от государства, у тебя есть некоторый набор ограничений. Ну, кстати, может это и неплохо. Я не говорю, что это плохо. С точки зрения музыки — откуда деньги? Есть ли искушение этого компромисса в музыке именно с финансовой точки зрения, потом к содержательности.
Д. Чебанов: Мне кажется, для создания хорошей музыки вообще не нужны деньги. Должен быть просто компьютер там или вообще есть новый рэпер Toxis, который там на iPad все записывает. Здесь вообще это финансово не особо играет. Конечно, есть какая-то там дорогостоящая аппаратура, инструменты — все это понятно. Но если человек хочет создать музыку, высказаться, то ему особо ничего для этого не нужно. Он может хоть там бит в интернете купить на самом деле и сделать это тоже круто.
К. Сафронов: Ну, а кто? Окей, Егор Летов так работал. А кто еще?
Д. Чебанов: Янка Дягилева.
К. Сафронов: Янка Дягилева — это производная в некотором смысле.
Д. Чебанов: Ну даже какие-то группы, которые вот на заре перестройки создавались. В том числе «Король и Шут», группа «Кино». У них же было абсолютно такое типа самопальное домашнее оборудование, которое не требовало больших затрат. И там был Алексей Вишня, который, собственно, все эти альбомы группы «Кино» сводил. У него не было какой-то дорогостоящей аппаратуры. У него был среднего класса там микрофон, магнитофон, на который все он это записывал. И все. И по сути так это все и происходило.
К. Сафронов: А сейчас? Начало 90-х — окей. Но даже уже конец 90-х: продюсер «Мумий Тролля» продает свою трехкомнатную квартиру в Владивостоке, чтобы вывести всех в Лондон.
Д. Чебанов: Тут вопрос про масштаб какого-то проекта. Масштаб именно с точки зрения не какого-то высказывания, а финансовых вложений. Можно, конечно, сделать какой-то крутой продакшн, дорогое сведение, все это оформить красиво. Но как будто сейчас пользуется трендом именно сырая музыка, несмотря на то, что у нас даже говорят о каких-то коммерческих стереотипах. Вот взять даже молодое поколение, посмотреть, что они делают. Очень много грязи, очень много несведенного. Вот самая искренняя музыка, она, наверное, такая самопальная. Когда у тебя нет вот средств, но ты как-то ее все равно делаешь. Просто потому что тебе это нужно. А когда ты уже там докручиваешь, вкладываешь всего себя, это такой какой-то внутренний перфекционизм, который, мне кажется, не для всех вообще подходит.
К. Сафронов: Дома ты записал, выложил, 10 приятелей лайк поставил и все. А как добиться…
Д. Чебанов: Как промо добиться? Конечно, можно пойти на какой-то лейбл, просто самый элементарный. Даже не говорю про какие-то глыбы-лейблы. У нас есть в России куча независимых маленьких лейблов. Если мы говорим про электронику, то это очень просто. Про электронику это там Hyperboloid, например. Если мы говорим про просто независимую какую-то историю, там, инди, гитарную, пост-рок, поп-рок, это Лейбл. Также МТС Лейбл сейчас очень крутой запустил для нишевых музыкантов. То есть просто приходишь на лейбл, тебя питчат спокойно, ты получаешь какие-то плейлисты, тебя как-то поддерживают. Ты снимаешь короткий формат. Да, это спорная история, потому что это все-таки СДВГ-поколение немного. Но даже в крутом коротком формате можно себя как-то качественно реализовать и получить быстрое промо, выхлопы. Я хоть не фанат вот этой всей тикток- или рилс-музыки, но с этим сложно поспорить, что это инструмент для того, чтобы как раз самопально добиться очень больших результатов. И тут вопрос как этот инструмент используется? То есть можно сделать просто какую-то песню, а можно сделать действительно крутой качественный продукт.
К. Сафронов: К содержательным ограничениям. Неделю назад вышел большой текст Александра Горбачева. Там текст, если кто-то не читал, выстроен таким образом, что там не столько ответы, сколько вопросы. И все время всплывает тема что происходит то, что происходит. Причем это уже происходит не только около России, а в разных кусках мира. И, вроде бы, если ты находишься в этом месте и времени, то тебя волнует то, что происходит. Но впрямую ты, находясь на территории РФ, этого называть не можешь, потому что некоторые слова, так сложилось, нельзя произносить вслух. А если ты за пределами РФ, то как будто бы ты теряешь некоторый нерв времени, и ты уже в другой атмосфере. Есть ли какие-то клевые примеры людей, которые на территории РФ в 23-м году сумели что-то сказать актуальное и не сесть в тюрьму? И есть ли какие-то клевые примеры людей, которые за территорией РФ сумели не потерять связь с Россией и тоже сказать что-то актуальное, а не просто релокантские сопли намазывать на гитару?
Д. Чебанов: Сначала отвечу на второй вопрос, сразу про пределы, про мигрантскую музыку. Если мы говорим там про современную молодежь, как-то в частности, хип-хоп, есть два очень показательных примера того, как это может работать. Музыкант Saluki, который уехал в Грузию вместе со своей командой. У него уже было чувство понимания, что он хочет сделать альбом про жизнь между западом и востоком, у него называется «WILD EAST», потому что он видит это несоответствие, что он ни туда ни сюда. И в этом плане у него очень круто получилось передать это ощущение. И много даже моих мигрантских знакомых говорили про то, что он действительно отражает их вайб. А есть условный рэпер Face (признан иноагентом на территории РФ), которого тоже могут там хвалить какие-то критики, но который абсолютно потерял свою форму, содержание. И к тому же отказался от того, чтобы его музыка публиковалась на русских стримингах. То есть, по сути, он сам отказался от того, чтобы его голос был услышан. И мне кажется, достаточно дурацкий вообще поступок с его стороны. То есть вот именно из хип-хопа. Если мы говорим про какую-то высокую музыку, то я бы выделил «Синекдоха Монток» — независимый музыкант, тоже друг Ильи Мазо. То есть он делает такой неофолк, в стиле Бон Ивера. И ему действительно хорошо удалось показать ощущение русского человека в упадке. Причем это сделано как раз, как ты говоришь, без использования слов, которые там могут быть запрещены. То есть, по сути, в искусстве можно сказать даже запрещенную вещь, просто обернуть ее метафорично. И вот у Горбачева тоже в статье указывались такие большие имена, как Леонид Федоров из «АукцЫона» и Борис Гребенщиков (признан иноагентом на территории РФ). То есть мне кажется, они тоже круто с этим справились. Там у Федорова вообще альбом с письмами его друга из Харькова, насколько я помню, а у Бориса Гребенщикова* — просто такая мрачная, достаточно экзистенциальная запись. Но вот эти два примера, они меньше для современного поколения. И вот, на мой взгляд, не хватает именно того, что могли бы услышать юные люди. У нас нет нового голоса поколения, то есть он пока просто не сформировался как будто.
К. Сафронов: У Федорова — пасынок Введенского. Он писал письма. «Письма Б.В.» он называется, по-моему. И если вы вдруг каким-то образом пропустили этот альбом, его точно надо хотя бы один раз послушать.
Д. Чебанов: Ну и вообще в целом «АукцЫон» — это та музыка, которую, даже если старые альбомы послушать, она вот все еще транслирует вот эту потерянную русскую идентичность. Мне очень нравится альбом 2006 года, «Девушки поют» вроде он называется. Когда они вообще приехали в Нью-Йорк, там просто познакомились с какими-то джазовыми музыкантами и сказали им: «Так, садитесь, играйте». И они прям мгновенно записывали песни там по 10-15 минут. Очень красиво вот этот человек, который помогал Федорову со стихами…
К. Сафронов: Алексей Хвостенко.
Д. Чебанов: Да, очень крутая поэзия. И вот кто хочет послушать такую музыку, которая может ухватить нерв времени, даже не находясь в этом нерве, по сути, вот это именно такая музыка. Я вот после определенных событий слушал очень часто.
К. Сафронов: Ну а если вернуться к тексту Горбачева, что тебя удивило, с чем ты согласен, а с чем, может быть, не согласен?
Д. Чебанов: На самом деле, я не помню там большинства конкретных, имен. Он очень много рассуждал там про пацанскую музыку, в частности Macan’а, который стал чартовым гигантом, отражающим вот это «тачки». Мне кажется, это в целом уже давно играющий тренд, типа Нурминского, который тоже про околокриминальный Татарстан там читал. А если еще дальше копнуть, то это «Каспийский груз», который смешивает там хип-хоп с шансоном, который заставил там буквально тюремщиков слушать рэп-музыку, а рэперов типа говорить по фене. То есть это достаточно давняя история, которая вот все нарастает и нарастает. И мне кажется, в моменты, когда общество захватывает какое-то насилие, такие блатные настроения возвращаются. И в целом я действительно заметил, что помимо Macan’а можно привести в пример, условно, Гио Пику, который может написать песню такую достаточно шансовую, но не в плане «веселимся, пьём пиво», как было в нулевых шансонах, а а шансон 90-х, про тяжбу арестантской души. И то, что Гио Пика действительно стал самым популярным артистом в прошлом году, заставляет меня, поразиться тому, как время может влиять на музыку. И в связи с этим можно провести какую-то параллель, что музыка, которая играла в 90-х во время такой неопределенности, когда человек не понимал, что делать, как жить в новой реальности, вот так сказать, поколение П, которая наслаждалась, собственно, либо шансоном, либо пацанской какой-то музыкой блатной, либо европоп-хитами — «Дискотека авария», «Руки вверх» и все такое. В российской культуре сейчас прям чувствуется эта ностальгия по 90-м и ее возвращение либо в какой-то пацанской истории, либо наоборот в уютной какой-то семейной. Но это еще можно связать с тем, что те, кто слушали эту музыку в 90-х, выросли, и теперь могут ее сами делать. Я бы спросил, что еще там Горбачев упоминал из таких вот... А, он упоминал Анну Асти. Анна Асти — крутой голос, наверное. И я вот долго пытался понять, у меня вообще в целом хейт прям к такой коммерческой облизанной попсе, если она сделана по каким-то лекалам, по правилам хитов, чтобы это зашло. Но, попытавшись проанализировать, почему Анна Асти, реально, сработала эта история про то, что не хватало действительно такого голоса независимой женщины. Тут и феминизм как бы играет на руках.
К. Сафронов: Да, но Горбачев зачем-то сравнил ее с Лободой. Но все-таки, мне кажется, Лобода поталантливее и повеселее была.
Д. Чебанов: Да, мне кажется, Лобода абсолютно талантливее, но она сейчас и не выпускает песен на русском языке. А тем, что она делает на своем родном, я не особо восторгался. А Анна Асти, ну, меня не трогает эта музыка, но, мне кажется, вот эта музыка как бы разведенных женщин 30+, типа, это крутой сегмент, который она успешно заняла — это прикольно.
К. Сафронов: Про Шамана там еще была мысль.
Д. Чебанов: Мне кажется, это закономерно, что какая-то патриотическая музыка становится в тренде в таких ситуациях. И есть такие примеры, как Шаман, который просто в нужное время, в нужном месте попался. Он срабатывает на аудиторию и серьезно, которые такие, вот, мы там патриоты, все, кайф. А есть те, кто его слушает иронично.
К. Сафронов: Я случайно был на премьере одного очень странного фильма на ВДНХ. Там Шаман мелькнул, и там были дети, не пионеры, а скауты современны. И они при виде Шамана говорили что это кринжатина, там крестились, отворачивались. Все-таки не так уж много кто слушает его.
Д. Чебанов: Но вся Россия знает. То есть, можно судить о том, сколько людей слушают. Но эта машина медиа его нам так преподнесла, что все равно... Я, допустим, слышал у Шамана три песни максимум. И большинство людей точно так же, но они почему-то знают и его имя, и его образ, что он делает, зачем он это делает. То есть тут вопрос грамотного промо.
К. Сафронов: То есть теперь противостояние Шаман-Пугачева? Главные глыбы российской музыки.
Д. Чебанов: Сказать кого бы я выбрал? Мне кажется, Шаман же с молодого поколения, его лучше с одним иноагентом сравнивать — с Моргенштерном (признан иноагентом на территории РФ). Тут намного больше параллели. Это, мне кажется, история про дуальность этого молодого поколения, что все-таки либо есть протест, либо патриотическое принятие.
К. Сафронов: А Слава КПСС?
Д. Чебанов: Очень прикололся с его работы для… Есть шоу на Дзене эксклюзивное «Гараж». И он там записал какую-то прям очень артхаусную исповедь, и еще у него была работа с его биографией, где он стилистике «Кровостока» сделал рассказ про себя. Мне кажется, Слава прикольный деятель, но у него нет голоса для поколения прям совсем. Не то, чтобы его позиция кому-то очень важна, потому что он такой уж увертливый: когда ему удобно что-то сказать — он говорит, когда нет — не говорит. И он стал вот заложником своей постиронии, постугара, когда вот это все накладывается. Он, может, уже давно пережил это. Я смотрел его последнее интервью, где он отбросил мантию постиронии, смехуечков и прочего. И то, что осталось от него, вот эта интеллигентность, начитанность, понимание. Но, мне кажется, уже слишком поздно. Как будто люди его запомнили как клоуна своего рода для аудитории. Поэтому он не может оказать как будто весомого влияния.
К. Сафронов: Окей. Твои итоги музыкального 23-го года в России. Открытие, новинка, просто самое лучшее что-то?
Д. Чебанов: Из новых альбомов меня очень впечатлил «Синекдоха Монток», Скриптонит. Есть у него очень много прикольных, крутых альбомов. И «7» — более агрессивный, который как-то осмысляет вот эту повестку. Очень агрессивно даёт понять хипстерскому поколению, которое там потерялось в веществах, во всех таких штуках, что нужно заняться собой, что нужно обратить внимание на какие-то традиционные ценности. Не в смысле, что нужно выходить с флагом своей стороны, а думать о себе, как о человеке. Но в такой достаточно назидательной форме. У него это хорошо получилось. Потом у него получилось как-то стать подобрее. Он записал очень крутой альбом «Потеплело», где больше гитарных, лирических историй. И потом он выпустил ещё альбом «Е» — совсем крутой. Мне очень понравилась группа «Ищейка». Это достаточно новая группа, такой постпанк, поппанк. Я хоть не любитель такого звука, но мне кажется, они очень прикольно передали ощущение ежедневного страха тоже, которое коснулось каждого. Наверное, мне понравился Saluki какой-нибудь. Очень много независимых нишевых имён, которые сейчас можно бесконечно тоже вспоминать. Лиза Садриева, то есть, могу очень долго какими-то именами бросаться. Наверное, стоит просто поговорить о том, что у нас сейчас больше уклон вот в 90-е как раз. Как будто вообще в музыке вот есть этот цикл в 30 лет, когда всё вот это возвращается. Возвращаются какие-то гранжевые настроения, настроения альтернативной музыки 90-х, нью-метал, и всё в этом духе, но как-то трансформируется. То есть, в хип-хоп эстетике это появилось. Не скажу, что меня это тоже особо цепляет, но вот есть там ребята которые начали работать с таким вот фэшн-звуком, достаточно альтернативным, грязным. Которые при этом собирают там три с половиной тысячи людей. И мне вот очень понравилось, как они сказали, что они говорят про свое буйство, какую-то агрессию. Но им очень радостно, что вот эти люди, дети, то есть их концерты посещают 15-летние дети буквально. Но они говорят: «Скажите нам спасибо, что эти дети собираются и слэмятся на наших концертах, а не идут бить витрины магазинов или что-то такое». То есть какая-то сублимация, насилия, жестокости через вот такой альтернативный звук, имеет место. Очень много люди хотят отвлекаться и чувствовать себя уютно. Поэтому главное, что может предложить русская музыка, русская поп-музыка, танцевальная музыка — уют и близость. Можно привести в пример альбом «Cream Soda», то есть достаточно большой группы, которая записала дружелюбный альбом «Internet Friends» про интернет, про взаимодействие людей в нем и как можно найти в нем близость. Очень крутая танцевальная пластинка. Много артистов стали вдохновляться британской музыкой. Если мы говорим про танцевальную, то там куча джангла, британского звука 90-х. Вот почему-то очень сильно нас это привлекает. Британской танцевальной традиции у нас сейчас очень много. Если мы говорим про гитарную музыку, то на западе есть группа «Idols», которая буквально выступает с микрофоном, двумя гитарами и барабанами. Больше никаких инструментов — максимальная такая панк-сырость. И мне очень понравилось, как у нас в России этот стилек адаптировала более претенциозная группа, но которая вот чуть отошла от своего ориентира «Short Paris». Они стали более жестокие. И мне нравится у них строчка «Я средний класс и не панк». То есть Комягин собственно отрицает свое противопоставление системе.
К. Сафронов: Чего ждать от 2024 года? Уже вызываешь такси, скорее всего, приедет китаец. Машина, в смысле. Китайское нашествие будет?
Д. Чебанов: В музле?
К. Сафронов: Да.
Д. Чебанов: Ну, я не знаю, какая музыка вообще в Китае…
К. Сафронов: А мне стало интересно. Импортозамещение... Просто Великобритания — страна недружественная.
Д. Чебанов: Но почему-то есть эта связь русского человека с Британией все равно. Как будто потому, что тоже две колониальные страны, я фиг знает. Просто потому, что вот такие ощущения мегаполиса, тоже там присутствует свое гетто, свои какие-то социальные проблемы остро стоят, политические проблемы. Мне кажется, это очень сильно сплочает российскую ментальность, скажем так, с британской ментальностью взглядом на жизнь.
К. Сафронов: Ну, и с ирландской сплочает что-то. Что-то с итальянской. Мне кажется, тут можно достроить с любой страной.
Д. Чебанов: Да, просто по сути так получилось, что в Британии самая передовая электроника и поэтому... А где брать, собственно? Вот недавно Dua Lipa сказала, что будет записывать альбом, вдохновленный британской рейв-культурой. Frank Ocean тоже долгое время вдохновлялся рейв-культурой и всем сопутствующим. То есть это такая история про то, что, наверное, британцы лучше всего это умеют делать, и поэтому, если у кого-то и брать, то у них.
К. Сафронов: Окей. Ну, если без шутки про китайцев, чего ждать от 2024 года в российской музыке?
Д. Чебанов: Если посмотреть на инди-музыку, то можно увидеть преобладание фолка, на удивление. Но фолка не такого, как Боб Дилан, то есть авторская песня, прям максимально лиричная. А фолка в нашем понимании, то есть фольклорная история с хороводами, со всякими такими штуками. Появилась куча инди-групп, которые мешают все это с инди, с джазом, с металлом. Есть «Settlers» — очень крутая группа. У них пока не очень много слушателей, но я смотрю, на их концерты реально ходят фанаты. То есть это штука прямо много людей привлекающая. И если есть Шаман, то есть и другое проявление патриотической музыки. То есть это «Settlers» и прочие-прочие группы. Вот у нас даже Вконтакте появился плейлист «Фолк», где все эти музыканты запечатлены. Очень у нас сейчас любят осмыслять именно старую славянскую культуру. И это такой прям неожиданный всплеск, который набирает. Если брать другие жанры, то хип-хоп по той же манере двигается. То есть у него не будет каких-то вдохновений и веяний русской культуры. Он всегда шел как бы по западным лекалам, в частности американским. И вот что популярно у них два года назад — у нас будет популярно сейчас. Четыре года назад был популярен гиперпоп в Европе, Америке. Через два года у нас его делали. Точно так же сейчас с этой опиум-музыкой, то есть ее происхождение, истоки. Это тоже Запад, там Playboi Carti и прочие артисты.
К. Сафронов: Готовим вопросы, дорогие друзья. У меня они уже кончаются. Ты в начале сказал про отсутствие голоса поколения. Я чуть по-другому переформулирую. Вот когда я был малым, были такие деды типа Гребенщиков (признан иноагентом на территории РФ), Шевчук. Ну, Леня Федоров помоложе, но все равно. Потом чуть подрос, ну или когда ты был малым, наверное, были такие люди, там, Земфира (признана в РФ иноагентом), Лагутенко. И вот какой вопрос: вроде бы у поколения Земфиры*, Лагутенко и остальных не получилось продолжить развиваться так, как это продолжают делать Гребенщиков*, Шевчук и так далее. Может быть, я не прав и чего-то не знаю? Или если я прав, то как ты думаешь, почему это так?
Д. Чебанов: Ну, мне кажется, достаточно спорное утверждение, в чем не развивалось это поколение?
К. Сафронов: Борис Борисович* в этом году 70 лет отметил, правильно? И вот какой он веселый «БОГРУКИНОГ» сделал, что, хоть и четыре песни, но слушай-переслушивай. А не знаю, а чего сейчас сделала Земфира* или «Мумий Тролль»?
Д. Чебанов: У Земфиры* были какие-то проекты, но они меня тоже не особо как бы покорили. И мне кажется, Земфира* вообще — спорная музыкантка с точки зрения того... Ну, вот она записала там свои какие-то шедевры, но не может же артист каждые несколько лет пилить свои шедевры. Есть примеры музыкантов на Западе, D’Angelo, который ушел в 90-х. Из-за того, что у него обложка была с его прессом, все его начали воспринимать как просто мачо-боя. И в итоге он из-за этого загнался, ушел в какой-то кризис. Прошло 14 лет, даже больше. И он записал огромный альбом там с хором, с джазовыми артистами. Просто устроил настоящее безумие. Мне кажется, должно пройти время просто. Мы вот сейчас собрались, анализируем. Как будто еще слишком мало времени прошло, чтобы определять, что кто-то там не особо реализовался. У БГ* тоже был какой-то длительный путь и с его застоями точно так же какими-то, когда он не особо вписывался как бы в...
К. Сафронов: Нет, ну, в принципе, раз в 5 лет там точно был какой-нибудь альбом клевый.
Д. Чебанов: Но когда последний альбом Земфиры* вышел, вот до последнего тоже там пару лет прошло. То есть все проходит, все меняется. Мне кажется, нет такого, что какие-то иконы затихли и затерялись, а какие-то иконы — навсегда и будут вечно штамповать. Когда-то и БГ* уйдет. Ну, то есть, знаешь, это как кинуть в кость. У кого-то получается, у кого-то нет. Это вопрос тоже и везения в том числе, как будто бы.
К. Сафронов: Окей. Ну, давайте попробуем перейти к вопросам. Может быть, будет еще интереснее.
Зритель 1: Вы сегодня затрагивали тему того, что происходит в мире, в том числе и влияние этого на музыку. Как вы считаете, будут ли в ближайшие годы возвращения каких-то артистов, фестивалей, допустим, даже вся эта история закончится, будет ли возвращение, вот такое, так сказать, движение?
Д. Чебанов: Мне кажется, об этом мы можем судить лет через пять. Как будто пока такой вопрос вообще не стоит. И пока что нам в таких ситуациях нужно надеяться на свои силы. То есть я не особо верю, что в ближайшие пять лет у нас там будет хедлайнером «The Cure». Ну, такие группы величайшие. Так что вот.
Зритель 1: И еще один вопросик. Если я не ошибаюсь, в новогоднюю ночь был больше упор на молодежь. Будет ли сейчас на русском телевидении упор на молодежную музыку больше, чем это было раньше?
Д. Чебанов: Слушай, ну, интересный вопрос, но молодежная музыка вообще не вся и не весь ее спектр. Скорее какие-то коммерческие именно артисты, которые немного гибкие, которые могут как-то подстроиться. Потому что телевидение — это все-таки такая штука, живущая по своим правилам. И мне очень нравилось, как мой начальник Сергей Мудрик работал, когда с Ургантом, очень крутых гостей звал. И Монеточку (признана иноагентом на территории РФ) он подсветил, дал ей большой буст. Дал большой буст как бы инди-артистам. А сейчас телевидение, скорее пытается омолодиться за счет уже реализованных звезд, а не дать возможность новым, на мой взгляд. Мне кажется, это может получаться. Но я сомневаюсь, что их целевая аудитория уже смотрит телевидение. Что это скорее просто для галочки такой молодежный курс взять. Это скорее в минус играет самим артистам и их образу медийному.
Зритель 1: То есть смены поколений на телевидении мы не увидим?
Д. Чебанов: Ну, конечно, она будет. Потому что люди умирают, старые артисты умирают. И мы недавно угорали: я смотрел 31 декабря «Голубой огонек». Там просто пианино, которое само нажимается. То есть там уже музыканта нет. И я подумал, что это достаточно смешно обрисовывает то, что уже скоро реально будет пустое пианино.
Зритель 1: Индустрия клипов как продвигается?
Д. Чебанов: Мне кажется ужасно. Отмирает потихоньку. Но есть крутые примеры как «За деньги да». И, собственно, все работы Никиты Вильчинского. То есть топ-один сейчас клипмейкер в России, наверное. Не по своей кинематографичности, а скорее по коммерческой истории. Его работы захватывают максимальное число людей. Вот «За деньги да» Инстасамки — это очень крутой клип с критикой капитализма, иронией над всем этим. Там есть о чем подумать и на что посмотреть. А больше не особо примечаю для себя клипы. Скорее все сейчас уходят в рилсы, в сниппеты какие-то. Клип снять дороже — это миллион рублей, может, 500 тысяч. И артистам среднего звена не в кайф такие траты осуществлять. Им проще выпустить сингл и снять к нему 10 рилсов. Вот короткие форматы сейчас выигрывают. Я конечно не хочу сказать, что я сам этому рад и что меня это прикалывает. Но есть же такая штука, что уже даже пишут в интернете, что зумеры устали уже от потребления этого контента бесконечного — от инфлюенсеров, от чтения новостей, от этого думскроллинга. В ближайшее время действительно люди будут делать упор на быстрый контент. Короткие форматы круто, нужно уметь с ними работать. Возможно у нас когда-нибудь появится свое зеркало в формате рилсов. Но пока я не особо в это верю.
Зритель 2: Привет. У меня два вопроса: во-первых, есть ли вообще сейчас вероятность сотрудничества с зарубежными артистами? Например, в хип-хопе некоторые ребята сотрудничают с Великобританией, до сих пор выпускают какие-то совместные работы, даже иногда с крупными артистами из Америки.
Д. Чебанов: Вот если мы берем рэп, то в последнее время там не было каких-то громких коллабов типа «Америка-Россия». Это были коллабы типа Kizaru, у нас топ-рэпер, коллаборирует с уже лежащим в передозировках Smokepurpp’ом, который вообще уже потерял свою актуальность и все про него забыли. Да, он когда-то был крутым и популярным, но это продолжалось примерно полгода. И в коллабах России с рэперами еще до всех событий очень мало было международных типа штук.
Зритель 2: В мейнстриме да, потому что, ну, даже когда там выпускали, условно, там Моргенштерн*, что-то он с Rich The Kid’ом писал…
Д. Чебанов: Ну да, это очень смешно. Или как Скриптонит выпускал там с Octavian’ом — человек, который изнасиловал женщину. Он полностью потерял свою репутацию в Великобритании, а с ним вот фитанул Скриптонит. Ну, потому что, а кто еще согласится? У нас коллаборируют с русскими артистами, к сожалению, так сложилось, те, кому нужен буст по цифрам именно, когда наши артисты будут популярнее. Ну, вот я не знаю, ты можешь привести какой-то пример, когда какой-то менее популярный русский артист записывает с более популярным, и это выходит крутая песня, а не купленный фит?
Зритель 2: Ну, вот прям, чтобы он был популярнее, не могу, но примерно наравне. Сейчас у Obladaet на последнем альбоме был трек с Unknown T. Это один из крупнейших вообще артистов в UK.
Д. Чебанов: О, вот это знаю, да. Ну, в целом, Obladaet просто взял этот стилек UK-ий, и тоже это достаточно нишевая музыка, не для всех. То есть это такая районный гопарский, ну, гопарский в понимании Лондона, собственно, его законов. Это рэп, в котором тоже Obladaet как бы раскрылся, поехал туда жить целенаправленно и там записывать эту музыку. Но я вот не знаю, даже вроде он на каком-то Cypher'е был, да?
Зритель 2: Да, на Fumez the Engineer. И второй вопрос еще: сейчас стал замечать, что в русской музыке стало появляться больше осознанности. Вот Saluki выпустил альбом, который, ну прям, не знаю, мне кажется, революционным для русской музыки будет в будущем. Условно там Friendly Thug и чуваки из Питера стали читать о каких-то вещах более важных.
Д. Чебанов: Да, это вообще очень круто. Вот только сегодня у PRNRP вышла заметка про новый тренд в русском хип-хопе — «Rehab Rap», что уже не модно торчать, что уже рэперы читают про то, как они презирают это, что они выходят там из рехабов, что они улучшают себя. И для меня это очень трепетная история, потому что это как будто один из китов жанра. Вот есть три кита: Pussy, Money и Weed. И когда вот Weed пропадает, остается только Pussy и Money, что там придумывать. Есть тоже рэпер Metox, который читает около шансон-рэп про то, как он возвращается из колонии, принимает какие-то новые стандарты жизни, пытается научиться жить в новом мире. Для меня это вообще прям очень прикольный тренд. И действительно какая-то осознанность у людей пробуждается. Ну просто невозможно же бесконечно торчать.
Зритель 2: А вот именно в плане текстов — более-менее понятно. В плане звучания хотелось бы узнать, как будет, ну, твое мнение, как будут вообще обстоять дела с музыкой в России, будут ли, ну, например, сейчас, условно, там, Lil Yachty, который записал отличный альбом в каком-то психоделик-роке.
Д. Чебанов: Действительно, это очень крутая тема, когда артисты выходят за рамки. Наверное, проблема в том, что у нас какой-то взаимный снобизм происходит. Что рэперы не любят академических музыкантов или джазменов, или просто не идут с ними на контакт. А вот какая-то история, что вот как Lil Yachty позвал реально крутых музыкантов, чтобы они с ним поработали, а он там пищал сидел. Ааа, бе. Ну, у нас как будто ты предложишь и покажешь, что ты хочешь сделать, но тебя с недоумением будут смотреть, так как у нас вот есть вот этот шлейф как бы академичности, вот этой как будто... советской, типа что ты не можешь этим заниматься без образования, вот это осталось как будто у нас. Но вообще редко коллаборируют именно какие-то популярные мейнстримные артисты с независимыми музыкантами. То есть примеров можно по парочке пересчитать.
Зритель 2: Ну вот просто как раз Скриптонит, Saluki, которые в хип-хопе именно русском, одни из крупнейших сейчас артистов, они задают это движение о сотрудничестве каком-то с другими чуваками, о более интересном звучании, об экспериментах. Но именно в мейнстриме и даже в там верхних слоях андеграунда как будто это не распространяется. Будут ли двигаться в эту сторону?
Д. Чебанов: Ну, зависит от того, какие имена будут восходить. Мне кажется, все равно будут обращать на них внимание и как-то работать, но не могу сказать, что это будет прям популярно, все-таки коммерческая музыка у нас привязана к тому, что вот надо делать так. Мне кажется, не особо будут идти на контакт с какими-то новыми чуваками, хотя есть тот Федук. Вот Федук вообще красава, все треки в прошлом году, все треки в разных стилях, куплеты там у него про семью есть. Мне кажется Федук — это спящий гигант, спящий вулкан. Он, будучи чартовым, известным артистом, сможет что-то прикольное создать, в него я верю. И не совсем русский пример, русскоязычный тоже — это Олег ЛСП. Олег, хоть у него там типа и с продакшном все не очень круто на последнем альбоме, то есть он там ушел в свой какой-то поп-вектор, который многим там нравится, меня он вообще не впечатлил, но у Олега очень крутые концерты, где он делает свои песни в джазовых аранжировках, и вот, наверное, вот такой пример, что вот Олег, он действительно и как перфоманс-арт чувак, тоже может круто реализовываться. Год-полтора назад на фестивале «Ласточка» он выходил в костюме Пьеро. И это действительно выглядело как инсталляция в духе Канье Уэста.
Зритель 3: «Рехаб-рэп» смешно звучит, наверное, его начал Паша Техник.
Д. Чебанов: Паша Техник, пожалуйста, надеюсь, он выздоровеет, хотя такие люди уже, наверное, не выздоравливают. Был разговор про именно голос поколения, дуализм некий. Есть ли какие-то, может быть, в голове потенциальные голоса поколения на данный момент, которые именно в России, может быть, какой-то, ну, Слава КПСС, например, не подходит по определенным причинам, да? Может быть, какие-то другие потенциальные голоса поколения, которые либо сами какие-то наводки дают и пытаются в эту стезю идти, либо они этого пока сами не понимают, но со стороны как будто похоже, вот, возможно.
Д. Чебанов: Мне кажется, есть много потенциальных голосов поколения. Гуф мог бы выпустить крутой альбом. У него, кстати, крутой альбом вышел «Запретное место», хоть многие там критикуют. Мне очень понравилось, как он раскрылся. Действительно, талантливо это сделал. Но вот я сейчас думаю, все-таки очень, ну, можно «Short Paris» считать голосом поколения. Они собирают стадиум, они собирают как бы большие штуки. Можно потенциальным голосом поколения считать там какого-нибудь OG Buda, но OG Buda ничего не говорит этому поколению, то есть это просто какая-то развлекательная история скорее. То есть это меньше про искусство, больше про какой-то декоративный рэп. А если мы говорим там про что-то высокое, то я пока вот фиг знает, что вот это может быть. Я вот сейчас даже думал про каких-то артистов, которые могли бы что-то сказать, и чтобы их все услышали. Пока таких нет, соответственно. Пока вот есть как бы шаманы, есть Моргенштерн*. Действительно, вот эта дуальность. Нет какого-то даже... Середина на самом деле пока не сформировалась. И мне кажется, еще пару лет должно пройти, чтобы какой-то шикарный поэт-песенник к нам пришел.
Зритель 4: О ком мы громко услышим в 24-ом, о ком сейчас не все, допустим, знают?
Д. Чебанов: Блин, ну я всех забыл уже, я не знаю. Saluki, мне кажется, еще раскроется, наверное. Знаешь, это все в моменте как бы происходит. Это вот залог вот такого современного, быстротекущего общества. В котором вчера одно, сегодня другое. Поэтому тут сложно делать какие-то предикты. Я могу скорее по общим каким-то стилям. Ну я, собственно, их и сказал. Мне кажется, если вот Love66 выпустит поп-альбом, то это будет прямо мясо. У него вот выходили треки там в стиле «Гости из будущего». Вот такой эстетики, типа «Дискотека аварии». Это вообще, это такое мясо. То есть это прям то, что... Мне кажется, если он выпустит такой альбом, то действительно станет новым голосом поколения. Вот такой вайб.
К. Сафронов: Мы-то в Рюмочной. И вопрос у меня: плейлист с похмелья.
Д. Чебанов: О, мы, кстати, сейчас во ВКонтакте делаем «пенный» плейлист.
К. Сафронов: Не, ну «пенный» у каждого свой. А вот с похмелья, когда жить не хочется, все страшно, земли под ногами нет. Что такое можно послушать, что может поддержать по энергетическому заряду?
Д. Чебанов: Мне кажется, не стоит бороться вообще с состоянием похмелья. Стоит его принять. И такая музыка, которая может излечить это состояние, а не взбодрить тебя, прям разбудить, это какая-то, наверное, медитативная музыка. Ты либо включаешь альбом Andre 3000, то есть это бывший участник Outkast, то есть представитель хип-хопа нулевых. Либо ты слушаешь какой-то джаз, я могу порекомендовать там Юсеф Латиф — мне в последнее время очень нравится. Можно послушать что-то минималистичное, там Билл Эванс, Оскар Питерсон. То есть такая легкая музыка, просто чтобы понять вообще, что происходит, пока погрузиться в свои мысли, подумать немного. Если же хочется не слышать себя, включайте дабстеп — тоже круто, взбодритесь. Не знаю, что еще можно включить… Можно включить Vacio.
* Физическое лицо, признанное иностранным агентом