Роковым пороком Юлия Цезаря – ошибкой, из-за которой прервалось его правление, а империя раскололась на две части, - был не его деспотизм, а стремление сделать деспотию вечной. Этот урок авторитарные правители никак не могут усвоить – совсем недавно это проявилось на примере Северной Африки, раньше это можно было наблюдать в Украине, Сербии, Грузии, Киргизии и в прочих местах. Так и в России у режима Владимира Путина появились прорицатели, которые предупреждают о том, что и ему стоит опасаться мартовских ид.
15 марта Институт современного развития (ИНСОР), мозговой центр либерального уклона, основанный и возглавляемый Дмитрием Медведевым, сформулировал политическую платформу «Обретение будущего», явно приспособленную под Медведева. Доклад начинается угрожающим предупреждением: «В начале XXI века Россия опять на распутье. Но теперь это выбор даже не между направлениями движения, а между будущим страны и его отсутствием». А 27 - 28 марта пресса получила доступ к докладу Центра стратегических разработок (ЦСР), аналитического института, специализирующегося на экономике и существующего на государственные средства, который выступает главным правительственным консультантом. В докладе содержался призыв к быстрой полномасштабной демократизации, с тем, чтобы избежать надвигающейся катастрофы.
Причин для беспокойства великое множество, и история, как всегда, начинается с экономики. За последние 8 месяцев 2010 г. цены на нефть выросли примерно на 22% (процесс продолжается и в этом году), но, согласно официальным данным, оборот промышленного производства упал по сравнению с предыдущим годом на 6%, производство основных продуктов и услуг упало на 3%, а розничный товарооборот снизился на 2%. Это не экономическая катастрофа – собственно, экономика, пусть и вяло, но продолжает расти. Но этого недостаточно для того, чтобы поддержать согласие в рядах российских элит, которое существовало до сих за счет постоянно растущего запаса ресурсов для распределения и перераспределения и превратило полномасштабные войны 1990-х гг. в «административную» конкуренцию 2000-х гг.
Нефть пока что продолжает заполнять казну тех предпринимателей и элит, которые напрямую получают от нее выгоду, а у тех, кто до кризиса получал доход благодаря розничной торговле, недвижимости и буму в сфере финансовых услуг, оздоровления пока не видать. Зато прекрасно видно, как нефтяные бароны – наиболее влиятельные из которых, вроде Игоря Сечина, кроме того, пользуются еще официальной поддержкой в той или иной форме, - продолжают укреплять свои и без того прочные позиции за счет остальной экономики.
Соответственно, суть предстоящих выборов не в избрании нового президента, а в закреплении все более ригидного распределения ресурсов, в результате чего появятся стабильные группы победителей и проигравших, у которых, возможно, не будет возможность сравнить счет в течение еще шести (а то и 12) лет подряд. Для многих представителей российской элиты, а также высшего и верхне-среднего класса, именно боязнь такой определенности, неотвратимого сворачивания возможностей, вынуждает переоценивать свои собственные позиции. Вспомним, как PepsiCo купила производителя соков – компанию «Вимм-Билль-Данн»; или как инвестиционная компания «Тройка Диалог» перешла к «Сбербанку». Российское государственное Агентство по ипотечному жилищному кредитованию недавно сообщило о значительном росте продаж объектов инвестиционной собственности, купленных во время бума недвижимости в 2004-2007 гг.
Население тоже это чувствует. Согласно опросам Левада-Центра, только 14% россиян верят в то, что экономика в 2010 г. окрепла и всего 20% верят в то, что она окрепнет в 2011 г.; менее 40% оптимистически оценивают свои перспективы в ближайшие три года; 81% опрошенных обеспокоены инфляцией: в 2010 г. правительству едва удалось удержать ее рост в пределах однозначных чисел, и хорошо, если в этом году ее показатели не превысят небольшие двузначные. В результате, как отмечает и ИНСОР, и ЦСР, падает доверие как к Путину, так и к Медведеву. Разница одобрения (одобрение минус неодобрение) сократилась до 34% у президента и до 40% у премьер-министра, в то время как респонденты, считающие, что страна движется по неверному пути, впервые за более чем десятилетний срок численно превзошли тех, кто считает, что она движется в правильном направлении (42% к 40%).
Российский правящий тандем может порадоваться тому, что общественное недовольство, пожалуй, не имеет большого значения – и не только потому, что более 60% россиян хотели бы избежать таких протестов, которые развернулись в Северной Африке против диктаторских режимов. Общественно-экономическая обстановка в России (по крайней мере, за вычетом Северного Кавказа) несравнима с той устрашающей ситуацией, которая сложилась в Северной Африке, а путинскому правлению, пусть и прочно укрепившемуся, всё же далеко до долгожительства Мубарака или Каддафи. В сущности, ЦСР, хотя и отмечает справедливо, что легитимность тандема резко снижается, явно переоценивает значение легитимности для российской политики. Российские граждане уже давно не ждут, что правители будут перед ними отчитываться, и, за исключением пенсионеров, относительно мало рассчитывают на услуги, предлагаемые их государством. Собственно, сама идея о том, что государство принадлежит «им», а не правящим элитам, - не очень укоренена в России.
Настоящая угроза режиму – как и в случае с Цезарем – таится внутри. Указывая на общественное недоверие, ИНСОР и ЦСР обнажают опасения, которые уже пробрались в ряды элиты. Это то, что приводит богатых и влиятельных людей к разоблачению; что дает возможность активистам вроде Алексея Навального открыто бросать вызов режиму, а судебным секретарям – обвинять своих начальников в заискивании перед властью; что начинает ослаблять страх перед выходом из строя, так как подрывается уверенность в том, что пребывание в строю выгодно.
Стратегия, выдвинутая ИНСОРом, который сам представляет собой конгломерат прогрессивных технократов, зажиточной интеллигенции и относительно влиятельных либералов, это смелый проект, но у него нет настоящей избирательной аудитории. ЦСР, с другой стороны, выступает от лица всего правительственного экономического блока и выражает те многочисленные интересы частного сектора, которые в этом блоке представлены. ИНСОР настаивает на том, чтобы Медведев бросил вызов Путину, а ЦСР говорит, что оба должны уйти: только третий кандидат, который не имеет отношения к нынешнему режиму, может, по их мнению, восстановить доверие.
В действительности может оказаться так, что этот режим вообще неспособен восстановить доверие, которым, в сущности, никогда и не располагал. Как показывают развернутые онлайн-дискуссии по поводу этих двух документов, общественность считает, что либералы из ИНСОРа/ЦСР и сам режим – одного поля ягоды, и полагает, что система не может реформировать саму себя.
Тем не менее, именно это и пытается сделать режим, причем даже либералы боятся того, что может получиться из сумбурного избирательного процесса. Возможно, российским высокопоставленным пессимистам и удастся привести к власти правильных людей – путем создания (при молчаливой поддержке государства) новой либеральной партии, которая бы участвовала в выборах на честных основаниях и потом бы правила в коалиции с «Единой Россией» или даже заняла бы Кремль по итогам выборов 2012 г. Но если эти люди не будут готовы бросить вызов устоявшемуся балансу интересов и порвать губительную связь между властью и собственностью, то получится еще одно поколение благонамеренных российских политиков, которые недалеко уйдут от того, что происходит сейчас. И если этим закончится, то они нанесут большой вред не только себе, но и самому понятию демократии в России, потому что это будет значить, что надежды их избирателей опять не оправдались.
Сэм Грин (Sam Greene) – политолог и социолог; заместитель директора Московского Центра Карнеги.
