«Полит.ру» продолжает публикацию выступлений на экспертных семинарах, посвященных разработке стратегии Москвы. Семинары проводятся совместно с Российской академией народного хозяйства и госслужбы при президенте РФ. О проблемах миграции и интеграции рассказывает заведующий Сектором изучения ксенофобий и предупреждения экстремизма Института социологии РАН, доктор социологических наук Владимир Мукомель.
Мы не умеем управлять иммиграцией и нигде в мире не умеем управлять. К сожалению, наши управленцы - очень специфические люди, с очень специфическим менталитетом. Я бы назвал его военно-приказным. Хотя очевидно, что иммиграция - это социальный процесс; здесь необходимо просчитывать весь спектр необходимых решений. Но этого не делается и не будет делаться. В этом плане, когда государство пытается управлять иммиграцией, как и любым социальным процессом, я вздрагиваю.
Исходя из серьезных демографических, социальных и геополитических вызовов, у нас альтернативы иммиграции нет. Конечно, есть другая точка зрения, что будущая Россия - это опора на русско-православное культурное ядро, и в этом смысле всю эмиграцию надо закрыть - кроме эфиопской, видимо. Вроде бы очевидно, что перед нами стоят серьезные вызовы, связанные с тем, что это этническая эмиграция. Ясно, что акцент в миграционной политике смещается в сторону проблем интеграции мигрантов. Что им препятствует сегодня? Во-первых, российское общество, будем называть вещи своими именами, ксенофобно. Слоган «Россия для русских» сейчас поддержит 58% россиян. Причем это во всех слоях. Очень важно и то, что сегодня в жизнь выходит поколение, которое социализировалось в более ксенофобной среде 2000-х годов. Второй аспект: надо признать, что сейчас мигранты и не собираются адаптироваться, по той простой причине, что если человек приехал и рассчитывает пробыть только 3-5 месяцев, то его вполне устраивают те условия, в которых он живет. Третье - это социальные практики взаимоотношений принимающего населения и мигрантов, отношения между властями и мигрантами и так далее. А это и дискриминация, и принудительный труд и, быть может самая большая проблема, что идет определенная этносоциальная стратификация.
Сегодня на вершине лестницы - русские и представители традиционных для России меньшинств. Внизу - иностранные граждане, которые по определению бесправны. Причем «выходцы из Закавказья» чуть повыше, выходцы из Центральной и Юго-Восточной Азии - чуть пониже.
Сегодня в Россию приезжают в основном мигранты, которые заняты неквалифицированным трудом, и с каждым годом доля тех, кто не очень образованны, менее квалифицированны, возрастает. Они ищут жилье либо там, где дешевле, либо поближе к местам приложения труда. В результате, они сегодня концентрируются в тех районах мегаполиса, что французы называют «трудные кварталы». В регионах эти процессы идут немного сложнее. Там все-таки есть одноэтажное жилье, там возможно компактное расселение. К счастью, Москва - это город многоэтажек. И сегодня говорить о какой-то четкой концентрации нельзя, хотя эти процессы идут, и даже важнее не то, что идет какая-то территориальная локализация, сколько то, что они селятся в этих «трудных кварталах» и воспринимают те нормы и правила поведения, которые приняты среди маргиналов. Вот, на мой взгляд, серьезнейшая проблема.
Достаточно походить по некоторым окраинам города, в местные заведения - все это наглядно. Есть одна проблема, которая, на мой взгляд, требует прагматического, если не циничного подхода. Все говорят, что иммигрантов надо защищать, надо обеспечивать их правами - это позиция и правозащитников, и профсоюзов, и всех кого угодно. Но, приходится выбирать: либо иммигрант обладает всеми правами российских граждан - и тогда наша экономика становится неконкурентоспособной (она и сейчас-то не больно конкурентоспособная), - потому что все это перекладывается на плечи работодателя, либо забыть о правах мигрантов, за исключением неотъемлемых прав человека. Экономике нужно какое-то количество дешевого труда.
Проблема в том, что в обществе существует огромное количество всяких мифов. О том, что мигранты отнимают рабочие места, хотя они занимают очень специфические ниши, характеризующиеся плохими условиями труда, низкой оплатой, бесперспективностью и так далее. Что мигранты снижают стоимость труда. Но у нас такого рода исследования вообще не проводилось. Те зарубежные исследования, которые имеются, говорят о том, что влияние использования иммигрантского труда либо нулевое, либо в пределах статистической достоверности, причем и в плюс, и в минус. От использования иммигрантского труда выигрывают средние и наиболее высшие слои российского общества, - по той простой причине, что товары и услуги им обходятся дешевле.
Конечно, когда мы говорим сегодня о проблемах интеграции – мы подразумеваем, что это встречное движение – и мигрантов, и принимающего населения. Что мешает? Мы знаем, что есть определенные каналы, по которым распространяются мигрантофобия и ксенофобия. Это СМИ, масс-медиа и масскультура, и публичные выступления политиков. Но, казалось бы, перекрыть эти каналы - и все будет в порядке? Я думаю, что это не так - по той простой причине, что проблемы миграционной политики вообще нельзя решить, не решив фундаментальные проблемы нашего общества.
Во-первых, мы должны все-таки определиться, какая Россия нам нужна. Нуждаемся ли мы в иммигрантах или нет? Второе: должны быть институты, которые способствовали бы социализации иммигрантов; институты, которые способствовали бы борьбе с ксенофобией. К сожалению, те политические и социальные институты, которые имеются, скорее являются рассадниками ксенофобии. Мы нуждаемся в реформах и в судебной системе и в правоохранительных органах, системе образования и т.д. Еще одна проблема: у нас нет инструментов и площадок согласования разных интересов разных акторов иммиграционной политики. Органов власти в субъектах федерации, органов местного самоуправления, бизнеса, местного населения и самих иммигрантов. Сегодня федеральная власть считает, что она все знает и решает за всех. И последнее – политика интеграции должна проводиться органами местного самоуправления. Извините, а где наши органы местного самоуправления?
Мне кажется, что должен быть предварительный вопрос, что мы знаем о реальных процессах. На самом деле, мы знаем очень мало. Мы знаем примерные цифры иммигрантов, примерный профиль. По Москве оценки варьируются приблизительно в 10 раз. Это колоссальная цифра. Если мы говорим об управлении иммиграцией, то для меня – по образованию экономиста - очень важно, какой ценой, какова эффективность этих управленческих методов? Мне нужно четкое описание тех социальных вызовов, которые должно решить управление.
Мы знаем, что грань между временной и постоянной иммиграцией очень условна. Молодые ребята приезжают на заработки - понравилось, приехал на следующий год, дальше адаптировался, пересматривает планы и т.д. Мы знаем, что даже среднеазиатские иммигранты ориентированы на интеграцию в российский социум. В разных выборках - по-разному. Порядка трети.
Мы знаем, что когда иммигранты приезжают в наши города, их восприятие кардинально отличается от восприятия местных жителей. Проводили обследование в волжских городах: Астрахань, Самара. Для местных очень много значит Волга, а для тех, кто только приехал, важны такие места, как рынки и вокзалы. Но через 2 года, через 3 их восприятие все больше и больше приближается к местному.
Мы знаем, что при всем том, что потенциал интеграции россиян вряд ли превышает 25%, иммигранты отношение к себе переоценивают, они считают, что к ним относятся более позитивно, чем на самом деле.
Что касается интеграции внутренних мигрантов. Мы прекрасно понимаем, что сегодня это самая большая, самая больная проблема. Когда мы в обследовании масштабном опросили 12 тысяч россиян, спрашивали об отношении к тем или иным этническим группам, оказалось, что наиболее негативно относятся к выходцам из Закавказья и Северного Кавказа.
В рамках разработки концепции государственной миграционной политики встал вопрос – а регулировать внутреннюю миграцию? А как мы можем ее регулировать? А никак не можем. Это российские граждане. Есть проблема? Есть. Как ее решать? Неизвестно.
У нас все проблемы - социальные, экономические - рассматриваются в первую очередь сквозь призму этничности, хотя далеко не всегда они таковыми являются, а чаще всего они таковыми и не являются.
