Иранская правящая элитасейчас стремится всем показать, что именно революционный опыт Ирана вдохновляетнародные восстания в арабском мире. При этом ведущие представители этой элиты самисебе противоречат.
Особенно показательны (сучетом того, что Иран во многих отношениях – родина киберактивизма) их замечанияо тех аспектах протестов, которые связаны с участием в них новых медиа.
Мохсен Резаи, поборникжесткого курса, в прошлом военачальник Стражей исламской революции, сравниваетиспользование Интернета с «кампанией кассетных записей», развернувшейся впреддверии революции 1979 г.:таким образом распространялись по Ирану речи аятоллы Хомейни, находившегося визгнании. «Интернет и SMS, - говорит он, - компенсировали отсутствиепартизанских организаций и позволили людям принять участие в революционнойдеятельности». Подвох в том, что Резаи здесь говорит не об иранскихинтернет-пользователях, а о том, как «Исламская революция» сейчас«экспортируется в арабский мир».
Али Лариджани, спикериранского меджлиса (парламента) прокомментировал: «Молодежь сейчас политическиграмотна; блокирование Интернета и сетей тут не поможет». Здесь Лариджани тожепередергивает, потому что он говорит о восстаниях в Египте и Тунисе, в то времякак сам находится на службе у государства, которое создало огромную системуинтернет-полиции с тем, чтобы она жестко цензурировала киберпространство инаблюдала за ним; это привело к преследованиям, арестам и даже казням.
Реакция многих гражданотразилась в ответе одного иранского блоггера: «Г-н Ларджани, вы верите в то,что говорите, или свобода хороша только для иностранцев, но не для нас?»
Действительно, радостьистеблишмента по поводу «исламского пробуждения по иранскому образцу» варабском мире в сочетании с искоренением внутренних протестов привносит впонятие «двойные стандарты» новый смысл. Фарсиязычные киберкритики оченьязвительно комментируют это откровенное лицемерие. «Они говорят, что восстанияв Египте и Тунисе – это следствие экспорта нашей революции, - пишет один из них.– Вот уж действительно, если экспортировать Демавенд <вулкан на Эльбурсе>,это и то имело бы больше шансов на успех».
То, что происходило вомногих областях Ирана 14 февраля 2011 г., - это мощная реакция на вероломство властей: десяткитысяч протестующих собрались на улицах Тегерана и других городов в ответ напризывы оппозиционных лидеров-реформистов Мехди Кярруби и Мир-Хосейна Мусави проявитьсолидарность с «борцами за свободу на <каирской> площади Тахрир».
Государство стало жесткоподавлять протесты, в результате чего двое были убиты и сотни арестованы. Наследующий день, по данным Committee of Human Rights Reporters (Правозащитного комитета репортеров), тегеранскийреволюционный суд опубликовал имена и данные 1 500 задержанных; студентысообщают, что других забирали из общежитий в Тегеране, Исфахане, Мешхеде иШиразе, и о них вообще не упоминается в отчетах. Новые арестанты присоединятсяк тысячам заключенных, которые находятся в тюрьмах еще со времен демонстраций,последовавших за фальсификациейпрезидентских выборов в июне 2009 г.
Западные медиа-клише изображаютИран страной, в которой политические симпатии аккуратно распределяются всоответствии с классовыми разграничениями (недовольство проявляет городскаяэлита, а рабочие и бедняки в основном поддерживают Махмуда Ахмади-Неджада).История тех, кто погиб после фальшивых выборов, в очередной раз ставит этуточку зрения под сомнение.
В их числе двадцатилетнийслесарь-подмастерье Бахман Дженаби; двадцатилетний рабочий-поденщик Саджад ГаедРахмати; тридцатичетырехлетний Мохаррам Чегини, офисный служащий из беднейшегоквартала на юге Тегерана; двадцатисемилетний Саид Аббаси, продавец из обувногомагазина, застреленный на глазах у своего отца; подросток Мейсам Эбади, портной-подмастерье:ему выстрелили в живот, когда он пытался спасти молодую женщину, которуюизбивали спецназовцы (а власти насмехались над его отцом, спрашивая его, почемуего сын оказался на севере Тегерана, так далеко от дома; этим они хотелисказать, что всякий протестующий заслуживает того, что с ним происходит).
Но протест не ограничиваетсяуличными демонстрациями, молодежью или Тегераном. Его можно обнаружить даже воплоте исламской власти. 21 января в городе Мешхеде во время пятничной молитвы впроповеди Алама аль-Ходы прозвучало поразительное замечание: «духпротивостояния в духовных школах» теперь еще сильнее, чем во время протестов,последовавших за выборами.
Среди авторитетныхбогословов, которые с самого начала кризиса укрывали у себя семьиполитзаключенных, можно назвать великих аятолл Хосейна Вахида Хорасани и МусуШубайри Занджани. Еще один, Садик Хусайни Ширази, выступил с речью, сетуя на «катастрофическоесостояние» исламского государства, которое «бьет своих собственных граждандубинками и убивает танками», и теперь его проклинает тот самый народ, во имякоторого оно создавалось.
Родословная Ширази делаетего слова еще более вескими. Один из его предков был великим аятоллой, которыйсыграл ключевую роль в «табачном бунте» 1895 г., приведшем к падению династии Каджаров;другой вдохновил иракское восстание против британского колониального правленияв 1920 г.Осуждающие слова этого высокопоставленного шиитского теолога распространилисьпо всему иранскому обществу.
Со времен июньскихвосстаний 2009 г.иранское государство успело применить множество жестких методов: убивали безоружныхлюдей во время уличных протестов, проводили показательные суды в сталинскомдухе, постоянно проявляли жестокость по отношению к заключенным и наполняли СМИпропагандой. Руководство представляет собой такую структуру власти, которая несобирается ни проявлять гибкость, ни идти на компромиссы, ни (что, пожалуй,главное) сдерживать себя. Зин эль-Абидин Бен Али бежал из своей страны менеечем через месяц после того, как в Тунисе начались восстания. Хосни Мубарак оставилсвой пост через 18 дней после того, как в Египте начались протесты. Послефальсифицированных выборов прошло уже двадцать месяцев, а иранское руководствопродолжает оставаться у власти, и армия пока не торопится переходить на сторонупротестующих.
Но, как показываютнедавние события в Тегеране, оппозиция остается энергичной и изобретательной:она использует технологии, чтобы выражать свой протест и побуждать людей кполитическим действиям. Всё это вместе проявилось 14 февраля, когда вкиберпространстве были опубликованы документальные видеоматериалы,демонстрирующие ярость и солидарность.
Это новый этап борьбы; лозунги,звучавшие во время тегеранских восстаний в 2009 г. («где мой голос?»),теперь, кажется, отошли в прошлое. Ставки опасно повысились: внутренняяоппозиция действует на глубине, вынуждая Исламскую республику находиться в постояннойтревоге. Лозунги новых протестов направлены на высшего руководителя, самого аятоллуАли Хаменеи: «Мубарак, Бен Али, теперь очередь Сейеда Али!».
Киберпространство – это иканал для выражения несогласия, и, в то же время, вечный памятник павшим в продолжающейсяполитической борьбе. И в Иране (где всё еще жива память о гибели НедыАгла-Солтан), и теперь в арабском мире (Тунисе, Египте, Бахрейне, Ливии)жестокость государства обрушивается, прежде всего, на молодежь.
Санех Джалех, студент,занимавшийся сценическим искусством, был застрелен 14 февраля в Тегеране(теперь, посмертно, режим заявляет, что студент был как раз его сторонником). Оноставил после себя рассказ-зарисовку,который раскрывает отношение этого молодого человека к социальному неравенствуи несправедливости. У двадцатидвухлетнего Мохаммада Мохтари была страница вFacebook, которая отражала смесь разнообразных интересов, характерную для этогопоколения иранцев, недовольных и в то же время полных надежд, которыеразбираются в политике, и поп-культуре, в современности и традициях.
Там и похвалы Мохаммада вадрес его любимых футболистов (Златана Ибрагимовича и Лионеля Месси), ифотографии, на которых он и его друзья несут плакаты в день Ашуры в декабре 2010 г. Там есть такжессылка на репортаж о застреленном протестующем в Египте. В своем последнемсообщении он поздравляет друзей с днем святого Валентина и добавляет к этомузловещее замечание: «Боже, пусть я умру стоя, потому что я презираю сидячую унизительнуюжизнь». Через несколько часов Мохаммада убили.
Иранский высшийруководитель приветствовал волну арабских демонстраций, говоря, что это «голосиранской нации отзывается в мусульманском мире» и возвещает неминуемое падениережимов. Их неизбежный крах, заключил аятолла Хаменеи, обусловлен, в первуюочередь, десятилетиями «гнета и унижений, которые терпели эти благородныенароды».
Официальные иранскиеголоса - Хаменени, Резаи, Лариджани и прочие – не замечают противоречия междутем, что они приветствуют восставших арабов и при этом издеваются над своимисобственными бунтующими гражданами. Но кто на самом деле говорит за Иран?
Насрин Алави – автор книги“We Are Iran: ThePersian Blogs” («Мы – Иран: Блоги на фарси»).
