1. С.Нарышкин сделает Госдуму отделением общества "Знание". 2. ВЦИОМ и уверовавшая треть российских граждан. 3. А.Кудрин за самоограничения в правах. 4. Милосердие от амнистии Чаплин не отличает.
1. Председатель Госдумы Сергей Нарышкин сообщил, что парламент должен напомнить обществу "о важных для истории нашей страны событиях". Мотивировка: "Хотя 20-летие Конституции и парламента уже позади, мы не вправе снижать внимание общества к истории российского народовластия и права". Слово "хотя" очень милое, а Госдуме тут ее глава предлагает стать постоянно действующим образовательным учреждением. Ну, наверное, ищет, чем занять своим ребят.
Конкретно - тоже интересно. С.Нарышкин сообщил, что в 2014 году исполнится 150 лет "двум великим реформам XIX века - земской и судебной". По этому поводу - по его идее - "следует подготовить соответствующие научно-практические конференции" и с помощью Российского исторического общества "представить взгляд с так называемого "исторического угла" на проблемы права".
Кроме того, - добавил Нарышкин - "стоит, наверное, вспомнить и о 50-летии окончания "оттепели" в Советском Союзе, равно как и о годовщине событий периода НЭПа". Вот что такое может быть "годовщина событий НЭПа"? Он же как-то не один год был.
А также интересно, чем мотивируется окончание оттепели ровно в 64-ом году. Если это вдруг с какой-то радости свержение Хрущева, то да, 64-ый, но там же дело было долгое, август-октябрь 64-го, когда еще сказалось. Обычно оттепель принято заканчивать либо процессом Синявского-Даниэля (65-66), либо Пражской весной (68), либо провалом косыгинской реформы (около 69-го).
2. Согласно исследованию ВЦИОМа, треть россиян считает, что задачи, поставленные В.Путиным в послании Федсобранию 12 декабря, будут выполнены уже вот-вот ("каждый третий россиянин, знакомый с содержанием Послания, уверен, что поставленные задачи реальны и будут выполнены в ближайшее время").
Ну, нормально, к тому же еще и нюанс: согласно опросу в целом, "интерес к Посланию президента Федеральному Собранию проявила почти треть россиян". То есть, кто проявил интерес, тот и уверен. Или даже как только проявил, так и уверовал. Причем, уверовавших даже чуть больше, чем тех кто проявил (потому что таких только "почти" треть).
3. Глава комитета "Гражданских инициатив" Алексей Кудрин прокомментировал освобождение М.Ходорковского так: "Я думаю, что ключевым фактором стало то, что он подписал бумаги или заверил, что не будет заниматься политикой и возвращением своих активов. Это решает все проблемы, тем более, если он не будет проживать в России, то это не создаст трудностей для внутренней политики и экономических угроз России".
Уже прикольно: живя в России, Ходорковский может создать экономические угрозы для России. Далее были сказаны уже конкретно странные слова: "Я считаю, что в политической сфере это важное событие года, и я приветствую это решение". То есть, Кудрин приветствует ситуацию, в которой человек отказывается от своих гражданских и имущественных прав (ну, есть же право заниматься политикой, а?)
Впрочем, Кудрин чуть-чуть и поморщился: "Мне что-то трудно добавить, сама операция напоминает выдворение". Так что, может, и это его приветствие было не без специальной интонации.
4. Председатель отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Всеволод Чаплин прокомментировал амнистирование Алехиной и Толоконниковой в том духе, что "В Русской православной церкви считают выход на свободу участницы панк-группы "Pussy Riot" Марии Алехиной (тогда была только Алехина) проявлением милосердия и надеются, что оно будет оценено по достоинству".
Собственно, о проявлении милосердия имело бы смысл говорить, если бы тут были адресные помилования (см. кейс Ходорковского, напр.), но была всего-то вполне обезличенная амнистия. Как-то плохо в пресс-службе МП РПЦ с различением сущностей.
А "по достоинству" он имел в виду вот что: "Я надеюсь, что женщины смогут в корне переоценить совершенный ими в храме поступок и понять, сколько он доставил боли верующим людям". Он выразил надежду на то, что "у девушек никогда не возникнет желания повторить что-то подобное", решившись подвергнуть осмеянию и поругания чуждые ценности.
Но, похоже, в последнем он не уверен, поскольку пообещал: "Свои духовные и гражданские святыни мы будем отстаивать и защищать до смерти, настаивая на том, чтобы эти святыни отстаивало и государство всеми имеющимися у него законными средствами".
