Владимир Путин, как и обещал, внес в Госдуму проект амнистии к 20-летию Конституции. Как и можно было ждать, исходя из предыдущих рассказов президента, коснется амнистия относительно небольшого круга лиц. «Изначально мы рассматривали очень широкий проект амнистии, под которую могли попасть до 200 тысяч человек, но в этом случае под нее могли также попасть виновные в действиях сексуального характера в отношении малолетних, и ряд других статей, включая хищения, - Так что итоговый проект амнистии пришлось сузить приблизительно до 25-30 тысяч человек», - так прокомментировал проект амнистии глава Национального антикоррупционного комитета и член президентского совета по правам человека Кирилл Кабанов.
Заужен проект был фактически по прямому требованию Владимира Путина, который настоял, чтобы амнистированию не подлежали граждане, совершившие насильственные преступления, а особенно против представителей власти. «Эта амнистия может распространяться только на тех лиц, которые, действительно, не совершили тяжких преступлений или преступлений, которые связаны с насильственными действиями в отношении представителей власти. Имею в виду прежде всего, конечно, представителей правоохранительных органов. Такие действия должны носить умиротворяющий характер, они должны подчеркивать гуманизм нашего государства. Но ни в коем случае они не должны вести к рецидивам и не поощрять новые правовые нарушения, создавая у кого бы то ни было представления о том, что можно сегодня совершить преступление, правонарушение, а завтра рассчитывать на прощение со стороны государства, и творить можно что угодно в этой связи», - заявил Путин на недавней встрече с омбудсменом Владимиром Лукиным и главой совета по правам человека Михаилом Федотовым. И потому «широкой» амнистии не получилось.
Наверно, и не могло получиться. Российское общество в целом очень нетерпимо к гражданам, преступившим закон. То есть все знают, что тюрьма — ад, что суды бывают неправедны, а власть еще и жульничает в области правоприменения. Но при этом идея карать преступников, причем жестоко, превалирует в сознании даже записных гуманистов. Никакого прощения — где уж тут амнистия почти четверти заключенных. Условно (из комментария того же Кирилла Кабанова) выходило, что «многие предлагали амнистировать Навального, но при этом сделать так, чтобы в эту категорию не попала Васильева». То есть предлагалось амнистировать не всех нарушивших закон, а лишь по принципу «нравится-не нравится». Какой уж тут гуманизм.
Меж тем, все фракции Госдумы проект амнистии приветствовали. «То, что все фракции в Госдуме высказались за поддержку амнистии, говорит о своевременности этого решения. Его ждут сегодня в обществе, о чем свидетельствует и то, что этот вопрос неоднократно поднимался перед президентом страны в самых разных аудиториях. Инициатива Владимира Путина о том, что амнистия должна вступить в силу уже в этом году, в год 20-летия Конституции, и продлиться шесть месяцев – ответ на ожидания людей», - посчитал вице-спикер Госдумы, единоросс Сергей Неверов. «Я выступал за проект амнистии. Наша фракция будет поддерживать», — заявил лидер коммунистов Геннадий Зюганов, отметив, что тюрьма - «это плохое место для перевоспитания». Также проект амнистии поддержал лидер «Справедливой России» Сергей Миронов. «У нас будут поправки, но в целом тот окончательный вариант, который будет согласован Госдумой, фракция "Справедливой России" поддержит», — посчитал Миронов. Полное единодушие.
Правозащитники, разумеется, такого единодушия не проявили, но довольствовались и этим малым. «Мне известно, что в правозащитном сообществе существуют различные точки зрения относительно некоторых аспектов проекта амнистии. Но, мне кажется, что выход на свободу или существенное облегчение участи 20-22 тыс. гражданам России - это серьезный плюс», - заявил на встрече с Владимиром Путиным уполномоченный по правам человека в Владимир Лукин.
Среди всех этих тысяч политизированную общественность особо интересовала судьба единиц. Вернее — волновал вопрос. Попадут ли фигранты резонсаных и политических дел под амнистию. Некоторые попали. Pussy Riot, семеро узников Болотной и активисты «Гринпис», арестованные за акцию на полярной вышке, похоже, вскоре будут прощены. А вот те, кто метал булыжники на Болотной в полицию (или обвиняется в этом) выйти по амнистии не смогут. Не освободят и Михаила Ходоркковского — его статья относится к тяжким.
В определенном смысле это тоже водораздел. Хотя власть и говорит, что «политзаключенных» в России нет, но враги у власти в заключении несомненно есть — вопрос, считать ли их политзаключенными. И «болотные погромщики» (те из сидящих по «болотному делу», кто участвовал в насильственных действиях против полиции), и Ходорковский в некотором смысле «враги власти». Вряд ли их можно назвать врагами «общества», ибо общество у нас категория крайне размытая. Неуплату налогов россияне считают делом недостойным, но персонально Ходорковский их не грабил. С полицией не прочь были потолкаться демонстранты 90-х и им обычно ничего не было — в общем спорный вопрос, осудило бы общество поступки этих людей (а вот Pussy Riot скорее бы осудило).
Безусловно, амнистия — это гуманизм не общественный, а государственный или, в российском случае, — бюрократический. И тут Лукин, безусловно, прав — хорошо, что чиновники хоть кого-то готовы отпустить из тюрьмы. Как послушаешь представителей силовых органов, так складывается впечатление, будто все люди делятся на три категории — собственно силовики, осужденные и пока только подозреваемые, по чьему-то недомыслию еще не топчущие «зону». Российская бюрократия в массе куда как гуманнее.
И когда Путин говорит, что «у власти и у правозащитного движения абсолютно одинаковые задачи» (по Путину, «они заключаются в том, чтобы жизнь наших граждан была лучше, чтобы люди чувствовали себя полноценными членами нашего общества и относились с уважением и к обществу, а общество и государство относились бы с уважением к каждому нашему гражданину»), то он являет собой верх чиновного гуманизма.
Проблема в том, что в современной России нередко людей «сажает» не закон, а вполне конкретный человек — прокурор, судья, аппаратный конкурент или конкурент по бизнесу. И в таких условиях то, что есть бюрократы-гуманисты — уже неплохо. Иначе бы все мы делились на уже осужденных и пока еще не осужденных.
