Это может показаться кощунством, но признаюсь: весною Грозный смотрится почти благостно.
Весна в предгорьях Кавказа - вообще самое приятное время. Зимой размокшая земля, покрытая неряшливой щетиной прошлогодней травы, под колесами превращается в черную липкую грязь. Летом почва высыхает, выгоревшая трава этого года выглядит не более пристойно, а колеса превращают сухую корку такыра в тонкую всепроникающую пыль.
Вот уже десятый год летом в разрушенном раскаленном городе эта пыль смешана с пылью кирпичной, весь пейзаж окрашен ее тонким серо-рыже-красным слоем. Зимой в те же цвета окрашен туман, стоящий в предгорной котловине.
Цвета дополняет запах. Летом неопределенный вкус каменной пыли сдобрен тоскливым запахом пепелища, и резким - гниющего мусора, горами высящегося во дворах, и стоящих в подвалах нечистот. Зимой утихший аромат тления заменяет запах горящей нефти - подожженных скважин и бесчисленных "самоваров". Впитавший его туман становится смогом.
Краски и запахи наложены на черно-белый оттиск трижды разрушенного города. На заднем плане возвышаются силуэты выстоявших многоэтажных панельных домов, по контуру изорванные взрывами. Стены их кое-где покрывают следы разрывов осколочных снарядов, похожие на цветы - узор, впрочем, разрешенный исламским каноном. Однако наслаждаться рисунком и росписью мешает “крупный план” - развалины одноэтажных домов, среди которых и находится зритель.
Но весной...
Весной еще нет пыли. Еще нет запаха: воздух, промытый от зимнего чадного смога, не успел впитать летнее зловоние. Несколько недель господствуют два цвета. Цвет фона - голубой, пока дневное светило не превратилось в "белое солнце пустыни". Вблизи же, у земли, торжествует зеленый. Вскоре он пожелтеет, выгорит и запылится. Нет отвлекающего "ближнего плана": нежная дымка молодой листвы скрывает руины "частного сектора" и помойные терриконы. Гравюру городского пейзажа воспринимаешь почти абстрактно - о войне напоминают выбоины на дорогах да непривычное немноголюдье.
*****
И вдруг! Трава на обочинах и на разделительной полосе подстрижена газонокосилками, вычесана граблями, может быть, даже посеяна и полита. Кажется, все коммунальное хозяйство разрушенного Грозного брошено на создание английских газонов.
"Это очень просто - подстригайте траву вот так в течении четырехсот лет!" - кажется, это был анекдот с намеком на английские традиции, демократию, парламентаризм и все такое...
Радость и удивление, однако, быстро сменяются пониманием. Все последние годы идет жестокая минная война. Ведущую от площади Минутка в Черноречье улицу Сайханова грозненцы называют "Фугасной". Днем "боевики" подрывают здесь машины "федералов". Впрочем, пойманных ночью на улице людей "федералы" тоже нередко подрывают – останки потом бывает трудно опознать.
Неопрятная, покрытая мусором, поросшая чертополохом русская обочина идеальна для установки фугасов. "Английский газон" затеяли только для облегчения работы саперов. А "нежная дымка листвы" зовется "зеленкой" - оттуда после подрыва могут ударить пулеметные очереди.
Жизнеутверждающий (оказывается, в прямом смысле этого слова!) коротко стриженый зеленый "ежик" травы уже не радует. Поползли скорбные мысли: "Как ни пытаюсь велосипед собрать, - все автомат Калашникова получается"...
*****
Только где-то через месяц после этого грустного наблюдения выяснил, что вообще-то газон сам по себе - сигнал опасности. "Четыреста лет стрижки" – хорошо звучит, но годится только для анекдота. На самом же деле в Англию сия мода попала лишь века полтора назад (всего-то!) – из колоний. Правда, на британских островах был утрачен утилитарный смысл газона. В Индии же траву стригли коротко, чтобы вовремя заметить подползающую кобру.
Тут самое время предаться “мыслям о судьбах России”, аллюзиям. Сравнивая с современными демократиями, видим: да, дистанция огромного размера, но – почему непреодолимая?
Газон, конечно, английский… Колониальные войны в середине позапрошлого века вели обе империи – Британская и Российская, только одна - в Индии, а другая - на Кавказе. В конце века державы едва не схлестнулись в Центральной Азии. Столетие спустя в популярном советском сериале приключилось любопытное цензурное изъятие: доктор Ватсон скромно умалчивал о месте и обстоятельствах своего ранения. Неудивительно: согласно Конан Дойлу, он был ранен в Афганистане – как раз там, где на момент выхода фильма убивали, гибли и калечились наши соотечественники. Только это уже был “интернациональный долг”, а не “бремя белых”. Разница в столетие…
А Франция в Индокитае и в Алжире вообще воевала, когда Великобритания уже ушла с Индостана. Алжирская война была похожа на современную чеченскую, и, читая посвященные ей мемуары, порой перестаешь понимать, о каком месте и времени идет речь. Полвека прошло с тех пор, и где теперь Франция?!
Попробуем догнать? Может, и у нас получится? Слава Богу, сто, а тем более - сорок лет – не четыреста. Два поколения – не двадцать, но… Все это пустые разговоры. Созданное в суете недолговечно. Большие надежды чреваты большими разочарованиями.
Апокриф гласит, что в конце 1960-х, на заре диссидентского движения, некто спросил Сергея Адамовича Ковалева: “Что вы делаете – ведь результат будет в лучшем случае через 250 лет?!” - и получил в ответ: “250 лет? Этот срок меня устраивает.” При таком спокойном подходе что-то получилось, и раз в десять быстрее – в начале 90-х.
*****
Какой это был соблазн - получить все и сразу. Это мы и попытались сделать лет этак двенадцать назад. И именно поэтому здесь и оказались. Вот лишь некоторые из многих шагов на пути, приведшем нас в этот разрушенный немноголюдный город.
В 1993-м поступились правом, решив, что либерализм в экономике - самоцель, поскольку сам по себе порождает демократию. Итог - горящий Белый Дом и сверхпрезидентская конституция.
В 1994-м поступились убеждениями, решив стать "немного государственниками и патриотами" - чтобы завоевать симпатии и голоса несознательного избирателя, который только что предпочел коммунистов и ЛДПР. Итог - маленькая победоносная война, которая, в сущности, продолжается до сих пор.
В 1996-м поступились свободой слова ради победы "нашего" кандидата - "иначе придут коммунисты". Итог - сегодняшняя немота.
И то, что в 1999-м поддержали "настоящего полковника" и "возрождение армии", и вошли, наконец, в этот город - в сущности, лишь итог.
Прижизненное воздаяние – штука хорошая, однако не стоит забывать, чего добился за сорок лет Моисей, и какой ценой. А второпях получается только недоразумение вроде новорусского ежика – грозненского “английского газона”.
Тут самое время пресечь сравнения и аллюзии и насладиться городским пейзажем - в предгорьях весной так красиво…
