Во вторник, 15 ноября в клубе "Улица ОГИ" на Петровке состоялась презентация трехтомника (в 4-х книгах) "Антология Самиздата. Неподцензурная литература в СССР. 1950-е - 1980-е", изданного Международным институтом гуманитарно-политических исследований. На презентации присутствовал некогда близкий диссидентам Владимир Прибыловский и советник президента Андрей Илларионов.
История издания началась с того, что несколько лет назад Марк Барбакадзе пришел в Институт гуманитарных политических исследований с идеей издания сборника. Уже было издание Анатолия Стреляного "Самиздат века", но оно удовлетворило не всех. Барбакадзе узнал, что одна из крупнейших библиотека самиздата имеется у Вячеслава Игрунова, он начал собирать ее еще в 1967 году. За создание библиотеки он был арестован в 1975 году и более года провел в психиатрической больнице. Это, как отметила редактор издания Елена Шварц, судьба человека, который стремился сделать хорошую литературу доступной для людей.
Сначала был сделан сайт, а потом, когда удалось найти деньги, издали сборник. Составители хотели, чтобы получился срез времени. Их главная задача состояла в том, чтобы донести эти тексты до молодежи. Весь тираж - 5 тысяч экземпляров - бесплатно раздается по школам Москвы и теперь есть желание охватить провинцию, хотя стоимость книг соответствует цене самой пересылки. Первый том содержит материалы, опубликованные в самиздате до ареста Синявского и Даниэля, второй - до высылки Солженицына, последний том - наиболее поздний самиздат.
Внутри томов материалы разбиты по разделам поэзия, художественная проза и публицистика. Публицистика больше всего представлена во втором томе, когда появилась "Хроника текущих событий" и правозащитные документы. Е.Шварц считает, что продолжать работу надо, но не следует включать произведения, которые проходят в школе, ограничиться справкой. Издатели не проводили “идеологического отбора”, например, "Слово наций" - документ практически черносотенный, но из песни слова не выкинешь.
"Хроника текущих событий" представлена в сборнике, но поздние самиздатские журналы не попали.
На презентации руководитель Московской хельсинской группы Людмила Алексеева говорила, что если сейчас газеты читают и выбрасывают, то раньше самиздат хранился и прочитывался многими. Правозащитница соблюдала осторожность и дома самиздат не печатала. Для этого купила в комиссионном машинку - то ли “Ремингтон”, то ли “Ундервуд”, уже не помнит, в пуд весом, и перетаскивала ее в клеенчатой сумке от одних знакомых к другим, предупреждая, что будет печатать самиздат. Люди соглашались, но очень боялись.
Алексеева утверждает на личном опыте: если человек не удовлетворен той информацией, которую ему скармливают, он прочтет то, что ему нужно, он найдет информацию независимо от тиража. Самиздат является замечательным мерилом, это идеальный фильтр. "Хронике" верили, она прожила на 4 года больше "Колокола" Герцена - 14 лет. "Хронику" находили и во Владивостоке – конечно, не те копии, что печатала Алексеева.
Галич пел: ""Эрика" берет четыре копии..." Алексеева поправляет: “Вовсе не четыре копии! Я сама восемь-девять печатала на папиросной бумаге. Только надо было по клавишам стучать так, как будто молотком гвозди забиваешь”.
"Я принимаю заказы на обучение тому, как выживать в советское время, это может опять потребоваться", - заявила Алексеева.
"Самиздат был явлением действительно свободной литературы, свободной мысли и настоящего гражданского мужества. - сказал на презентации декан журфака МГУ Ясен Засурский. - Я думаю, эти три качества уже определяют значимость и важность этого многотомного цикла. Учитывая, что тексты, которые включены в антологию и сегодня не очень доступны для широкой публики, издание этих книг имеет огромное значение для развития нашей культуры, нашей журналистики, нашей публицистики и нашего гражданского общества".
Профессор отметил: "В этой книге читатель найдет блестящие образцы поэзии, публицистики и мысли. В ней представлены люди из разных слоев общества, объединенные высокими гражданскими идеалами: академик Сахаров, поэт Галансков, отец Павел Флоренский. Печатаются те тексты, которые в Советском Союзе невозможно было опубликовать в силу цензурных запретов - тексты Волошина, Гумилева, Цветаевой, Мандельштама, Ахматовой – поэтов, которые признаны фигурами экстра класса нашей литературы. Помимо всего прочего, эта антология помогает лучше понять и внутренний мир советской интеллигенции, да и сегодняшней нашей культурной среды, поскольку написанные в подцензурных условиях песни, стихи и проза, при том, что они были запрещены для публикации, достаточно глубоко проникли в сознание советских людей и в культуру советского общества и даже в быт многих российских семей".
Составитель сборника Марк Барбакадзе в своем предисловии вспоминает, что его первое знакомство с самиздатом произошло в конце 50-х годов во время учебы в институте. "Как сейчас помню слепые, затертые листочки открытого письма Федора Раскольникова Сталину и варварский перевод "По ком звонит колокол", где все ругательства были даны по-английски и по-испански. И стихи - Гумилев (до сих пор храню подаренный уж не помню кем аккуратно переплетенный томик с плохо читающимся текстом - четвертая или пятая закладка), Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Есенин, а потом Коржавин, Бродский, Окуджава, Галич, Высоцкий, Ким и многие, многие другие. Но это в начале: дальше пошла мемуарная литература, философские трактаты, социально-экономические исследования и, конечно, проза. Гораздо более серьезная, чем та, которой нас пичкали в школе. Произведения четырех из пяти русских Лауреатов Нобелевской премии по литературе - И.А. Бунина, Б.Л. Пастернака, А.И Солженицына, И.А. Бродскийого".
Очень многое, ходившее в свое время в самиздате или опубликованное в тамиздате, было переиздано в периодической печати или вышло отдельными книгами. Переполнен такого рода текстами и Интернет.
Составители указали, что они попытались выбрать из бескрайнего моря литературы самиздата наиболее представительные и характерные тексты самых разных жанров, оставив в стороне анонимное фольклорное творчество - анекдоты, байки, частушки и пр.
Вячеслав Игрунов в своем введении указал, что для множества образованных людей сегодня непонятно, почему "Вехи" или романы Хемингуэя были чтением подпольным. Точно так же, как не укладывается в уме, что за чтение "Собачьего сердца" Булгакова человек мог угодить в сумасшедший дом или оказаться в тюрьме. Атмосфера недавнего прошлого настолько глубоко канула в лету, что реконструировать интеллектуальный и общественный контекст, в котором создавались те или иные произведения самиздата трудно даже человеку, жившему в те времена, а молодому человеку, как правило, и вовсе не по силам. Как и когда появился самиздат в СССР - "это тайна великая есть", говорит Людмила Алексеева. Известно только, откуда появилось это название - от Николая Глазкова, который ходил с такими самодельными переплетенными тетрадочками с его собственными стихами, называвшимися "самсебяиздат". Потом народ - великий редактор и автор - превратил это название в "самиздат".
На самом деле неподцензурная литература в России существовала столько, сколько в ней существовала цензура. Уже во времена Пушкина его стихи ходили в списках (правда, тогда их переписывали от руки).
Впрочем, по словам Алексеевой, самиздат, все-таки - совершенно определенное явление, которое появилось в послесталинское время. Хотя и во времена Сталина, конечно, люди писали воспоминания, пряча их затем, и учили запрещенные стихи на память. Правозащитница еще девчонкой знала запрещенные стихи Есенина благодаря тому, что ее тетка, мамина младшая сестра, читали их ей на память. Это тоже - своего рода самиздат. Но как массовое явление самиздат появился, когда после смерти Сталина на свободу вышло сразу много людей, которым не терпелось рассказать о всех тех муках, которые они претерпели, и о том жизненном опыте, который они получили.
То есть, с одной стороны, было осознание обществом, что многое от него скрывают и много ему врут. С другой, сохранялась цензура. С третьей, в наличии оказались пишущие машинки. При этом свою роль сыграло, может быть, и то, что в хрущевские времена стали получать отдельные квартиры и люди интеллигентных профессий с весьма среднем достатком. В хрущевке можно было сесть за машинку, и никто бы в глазок за тобой не подглядел и через стенку бы не услышал, чем ты там занимаешься.
“Как он появился? – продолжает Алкексеева. - Это - очень забавная история. Я слышала уже от нескольких людей, что именно они присутствовали при появлении первого самиздатского произведения: мол, в их компании вот такой-то и такой-то сел за машинку и напечатал то-то и то-то. Ну и я присутствовала в такой компании. Я была вхожа в компанию, к которой принадлежали Синявский и Даниэль, так что мне сам Бог велел говорить, что самиздат родился в нашей компании (я сама не то чтобы тоже принадлежала к этой компании, но дружила с Даниэлями и всех ее участников знала, как и они - меня). Так что самиздат зародился сразу во многих местах, из-за чего люди думают, что именно они были свидетелями этого”.
Издание было подготовлено при помощи средств РАО "ЕЭС" и одного из американских грантов. И замечательно, что оно вышло. Проблема, правда, в том, что сейчас сообщения вроде содержащихся в "Хронике текущих событий" идут неиссякаемыми потоками – и с Северного Кавказа, и из других регионов России, и из других постсоветских стран. И привлечь к этому внимание общества постепенно становится не намного легче и безопаснее, чем в советское время говорить о ГУЛАГе или вторжении в Чехословакию. Поэтому нельзя исключать, что вслед за изданной антологией через какое-то время придется собирать новую.
