В понедельник, 13 декабря, в Архангельске и Петербурге начался шестнадцатый месяц следствия по первому уголовному делу против составителей книг памяти немецких спецпоселенцев на Русском Севере. Вчера стало известно, что «следствие определилось с квалификацией обвинения». Возможно, сегодня, 16 декабря, статус Михаила Супруна и Александра Дударева, которые до сих пор являлись подозреваемыми в этом деле, может измениться.
13 сентября 2009 в Архангельске по Постановлению следователя по особо важным делам СУ СКП РФ по АО и НАО Шевченко Владимира Васильевича было возбуждено уголовное дело в отношении доктора исторических наук, профессора, заведующего кафедрой отечественной истории Поморского государственного университета Михаила Николаевича Супруна по ч.4 ст. 33, ч.1 ст.286 (подстрекательство должностного лица к превышению должностных полномочий) и ч. 1 ст. 137 (незаконное собирание сведений о частной жизни лица) УК РФ и полковника внутренней службы МВД, начальника Информационного центра УВД по Архангельской области Александра Васильевича Дударева по ч.1 ст.286 УК РФ (превышение должностных полномочий). Дело возбуждено на основании заявления гражданина Филипп И.Я. и материалов проверки РУ ФСБ РФ по Архангельской области.
Полит.ру одним из первых писал об этом деле в конце сентября 2009, когда Михаил Супрун начал давать первые комментарии журналистам.
Предметом интереса спецслужб стал немецко-российский проект по составлению книг памяти немецких ссыльных в Архангельской области. Историк Михаил Супрун является исполнителем в этом проекте - составителем базы данных для книг памяти о репрессированных этнических немцах, высланных в Архангельскую область в разные годы, начиная с периода коллективизации и до середины 1950-х годов. Начальник архива УВД Александр Дударев преследуется за то, что допустил ученого к документам по истории политических репрессий.
По версии следствия, профессор Супрун «незаконно собрал сведения о пяти тысячах спецпоселенцах, составляющих их личную и семейную тайну, без их согласия и согласия родственников». А именно - «биографические данные, национальность, состав родственных связей, факты и основания перемещения с территории СССР и Германии, а также иные сведения о частной жизни указанных лиц».
Издать книги памяти о немецких спецпоселенцах в Архангельской области решил в 2006 году Немецкий Красный Крест (Мюнхен). Предполагалось провести исследование и обработать имеющийся в ИЦ УВД по АО корпус архивных дел, заведенных на «интернированных и репрессированных гражданских лиц немецкого подданства, депортированных и административно высланных российских немцев и этнических немцев с советским гражданством, военнопленных и перемещенных этнических немцев, поданных других восточноевропейских стран довоенного, военного и послевоенного времени», высланных на спецпоселение в Архангельскую область и находившихся в заключении в Архангельской области. Большинство этих дел – «семейные», составленные на высланную семью от 3 до 10 и более человек, поэтому точное количество ссыльных немецкой национальности на первой стадии проекта указывалось приблизительно – не менее 40 000.
В начале 2007 был заключен договор между Немецким Красным Крестом, Поморским государственным университетом им. М.В.Ломоносова (Архангельск), Историческим исследовательским обществом немцев из России (Нюрнберг) и Информационным центром УВД по Архангельской области, где и хранится картотека и фонд личных дел немецких спецпоселенцев. Проект назывался «Немцы на Русском Севере. 1930-1950-е». Книги памяти – многотомное издание - должны были выйти на немецком и русском языках. Финансировался проект немецкой стороной. К сентябрю 2009 были обработаны данные на первых около 6000 ссыльных. В Германию были переданы сведения на 2000 человек.
Работы над составлением базы данных для книг памяти были остановлены после возбуждения дела. У Супруна дома и на кафедре, а также у его аспирантки Надежды Шалыгиной дома были изъяты все жесткие диски компьютеров и ноутбуки. Кроме того у Супруна дома изъяты все материалы и документы на бумажной основе, включая копии из разных архивов по другим темам – фактически весь архив ученого.
А.В.Дударев был выведен за штат и вскоре уволен «по собственному желанию». Его подчиненные - сотрудники архива - получили административные взыскания и лишились премий. Архангельское УВД поспешило запретить все соглашения о работе с материалами Информационного центра и допуск к ним.
В ноябре 2009 после ряда заявлений протеста историков, правозащитников и публикаций в прессе дело было передано в Следственный отдел по Северо-Западному федеральному округу в Санкт-Петербурге. Тогда это было воспринято болезненно архангельскими спецслужбами и, наоборот, обнадеживало подозреваемых и их защиту.
Однако петербургский следователь по особо важным делам Дмитрий Жуков, подчеркнувший сразу, что он входил в следственную группу по делу Юкоса, до сих пор дело расследует. Сегодня дело составляет не менее восьми томов и ведется с нарушениями процессуальных прав защиты. Отдельными историями этого уголовного процесса стали длящиеся с декабря 2009 судебные тяжбы адвоката Ивана Павлова. Одна - со следователем Жуковым по поводу доступа к материалам дела и их копирования в Петербурге, в которых следователь отказывал адвокату. Вторая - с Приморским судом Санкт-Петербурга, который никак не может привыкнуть к подсудности жалоб по этому делу и всякий раз отправляет Ивана Павлова с его жалобами на петербургского следователя Жукова в Архангельск. Последняя из таких жалоб – на постановление о возбуждении дела с требованием его отмены – будет рассматриваться в городском суде Санкт-Петербурга 19 января 2011.
Супрун и Дударев, как сказано, до сих пор находились в статусе подозреваемых, обвинение им пока не предъявлено. Последние следственные действия в Архангельске заключались в проведении графологической экспертизы под упомянутым четырехсторонним соглашением о проведении проекта от 2007 года, от подписей под которым ни Супрун, ни Дударев не отказывались. 12 ноября 2010 следователь Жуков продлил следствие до 13 февраля 2011, до 17 месяцев.
***
Коротко о контексте. Аналогичные книги памяти, составленные по принципу национальной принадлежности репрессированных или ссыльных и включающие в себя биографические сведения о них, публиковались с 1990-х. Они выходили под эгидой прокуратуры, региональных властей, информационных центров УВД, архивов ФСБ, общественных организаций и научных институтов разных стран на русском и на других языках. Больше всего таких книг памяти, а также монографий различных исследователей, посвящено польским ссыльным и депортированным. В частности, в ИЦ УВД по АО в 1997-2007 осуществлялся совместный польско-российский проект по изданию книг памяти о польских ссыльных и заключенных в Архангельской области. Затем идут греки, украинцы, литовцы, корейцы, чеченцы, итальянцы, французы и другие жертвы репрессий и национальных депортаций и узники Гулага.
Книги памяти собственно о немецких ссыльных, трудармейцах и депортированных были изданы в Нижнем Тагиле, Краснотурьинске и других городах. Есть специальные разделы и целые тома, посвященные немецким спецпоселенцам в многотомных "книгах памяти" в разных регионах России. После 1991 года и издания «Закона о реабилитации» все это делалось официально, по прямому указанию властей, во исполнение статьи 18 этого Закона и, что важно, продолжает делаться в разных регионах.
Как сказано выше, в Архангельске в 1997-2007 в том же ИЦ УВД по АО были успешно проведены работы по обработке не меньшего по объему массива архивных дел польских ссыльных, спецпоселенцев и поляков, заключенных архангельских лагерей. Как рассказал руководитель польской комиссии общества «Мемориал» Александр Гурьянов, с 1997 года над составлением баз данных "Польские спецпереселенцы в Архангельской области в 1940-1941 годов", а затем "Польские политзаключенные лагерей Архангельской области" работал сам архив – ИЦ УВД в Архангельске, Международный «Мемориал» в Москве и Центр «Карта» в Варшаве. В этом проекте участвовал также архангельский УФСИН, оттуда были получены документальные сведения из картотеки Каргопольлага и Онеглага, хранящейся в их архиве в Североонежске.
«В ИЦ УВД в Архангельске сохранилась подлинная картотека польских спецпереселенцев - уникальный случай в масштабе всей России, - говорит Александр Гурьянов. - Кроме того, там также полностью сохранился нетронутым (в смысле, ни разу не перевозился, не расформировывался и не передавался на другое хранение) фонд личных (семейных) дел спецпереселенцев. Это тоже редкий случай, но не единственный. Такой полный комплект дел польских спецпереселенцев сохранился еще в Вологде и в Сыктывкаре».
Информация архангельского ИЦ УВД и североонежского УФСИН корректировалась и дополнялась данными из московских архивов (в основном - из документации конвойных войск НКВД, хранящейся в РГВА, и из фонда ОТСП в ГАРФ).
Уже изданы в Варшаве семь двуязычных книг XIV «архангельского» тома польского "Индекса репрессированных" с данными на 56 тысяч человек. Готовятся к изданию отдельные тома о заключенных. Надо полагать, во многом успех и масштаб этой работы подвигнул немецкую сторону инициировать свой проект.
Что касается немецких военнопленных, то, как следует из официальной информации Посольства ФРГ в Москве, исследовательская работа, так же, как и работа по мемориализации кладбищ военнопленных в обеих странах и уходу за ними, ведется по двусторонним соглашениям между ФРГ и РФ.
«Более 3 миллионов солдат и офицеров вермахта находились в советском плену или же считаются пропавшими без вести. 1,8 млн из них вернулись на родину. Однако сотни тысяч все еще числятся пропавшими без вести или же судьба их неизвестна – сообщает сайт Посольства ФРГ. - В связи с этим в середине 2004 года при поддержке Народного союза в Москве была начата работа по переводу на цифровые носители личных дел немецких военнопленных и интернированных. До сего дня немецкой стороне переданы:
- Данные на примерно 17.600 военнопленных и гражданских лиц из архива МВД Российской Федерации,
- 820 тыс. личных дел немецких военнопленных и интернированных объемом около 3,5 миллионов страниц».
Как утверждает Александр Дударев, вся содержащаяся в ИЦ УВД по Архангельской области информация о немецких военнопленных в Архангельской области была передана немецкой стороне в соответствии с двусторонними соглашениями задолго до 2007 года.
Впрочем, все это не стало аргументами для следствия по уголовному делу Супруна и Дударева сейчас и не будет аргументом в суде, если дело до него дойдет. Дело прецедентное. Правосудие у нас все чаще называют «избирательным». И при знакомстве с фигурантами этого дела следователь Жуков не зря упомянул о своем участии в следствии по делу Ходорковского.
***
Несколько слов о мотивах. Кому и зачем этот процесс понадобился?
Казалось бы, тренд борьбы за создание квази-патриотической версии отечественной истории, не отягощенной обязательствами перед жертвами коммунистического режима и памятью о них, за последний год подвергнут ревизии. Фактически одновременно с этим делом из Кремля внятно и по нарастающей звучит противоположный сигнал: масштабно осудить преступления Сталина и навсегда дистанцироваться от них, объявив всю страну «Русской Катынью». Президентский Совет по правам человека разрабатывает программу десталинизации. Сообщалось о том, что в январе 2011 эта программа должна быть представлена Дмитрию Медведеву. То есть преследование Супруна и Дударева изначально выступало диссонансом намерениям Президента Медведева.
Однако историки советского периода считают это дело логическим развитием кампании по окончательному закрытию в государственных и ведомственных архивах документов по истории репрессий и коммунистического террора. Процесс был запущен 25 июля 2006 года изданием совместного приказа Министерства культуры, МВД и ФСБ № 375/584/352 «Об утверждении Положения о порядке доступа к материалам, хранящимся в государственных архивах и архивах государственных органов Российской Федерации, прекращённых уголовных и административных дел в отношении лиц, подвергшихся политическим репрессиям, а также фильтрационно-проверочных дел».. Этот подзаконный акт давал архивистам возможность скрывать даже от обладателей нотариальных доверенностей сведения, содержащиеся в этих делах. В упомянутом Постановлении о возбуждении архангельского дела следствие ссылается на нарушение этого приказа.
Из развернутых публикаций, исследующих этот процесс, упоминания заслуживают две статьи. В статье «Дело Дударева – Супруна: истоки, судебные перспективы и последствия» в «Индексе/ Досье на цензуру» Георгий Рамазашвили пишет:
«Дело Дударева – Супруна было запрограммировано, когда летом 2006 года появился этот приказ. <…>
Цель заключалась в том, чтобы лишить историков возможности полностью восстановить подробности отдельных процессов и, в частности, понять, от кого исходили свидетельства, легшие в основу обвинительного приговора. Легальных оснований скрывать информацию о политических репрессиях у заинтересованных ведомств не было, и поэтому их юридические отделы ухватились за термин «персональные данные». <…>
Смысл приказа заключался в том, чтобы оставить если не миллионы архивных дел, то многие подшитые в них документы недоступными исследователям. Не будем заблуждаться: секретность в советских, а затем российских архивах была и остается синонимом информационного голода. Архивам и координировавшим их работу ведомствам было важно не столько защитить государственную тайну, которой в большинстве документов и не содержалось, сколько препятствовать распространению сведений, ставящих под сомнение репутацию правящей корпорации чекистов…».
Примерно об этом же писал Полит.ру 29 сентября 2009: «Симптоматична попытка органов госбезопасности воспрепятствовать сбору и распространению информации о деятельности их предшественников. В качестве основания для закрытия документов нередко используют вполне справедливый лозунг защиты персональных данных, распространяя его на тех, кто направлял и осуществлял массовые репрессии.
Архангельское преследование Супруна и Дударева подвигло журналиста Рамазашвили на обращение в Министерство юстиции РФ с ходатайством об отмене регистрации этого приказа. Минюст ответил, что «поводов отзывать лицензию у приказа нет, но, если Рамазашвили считает иначе, он может обратиться в Верховный Суд».
Вторая статья – «Над историей кружат грифы» Игоря Курляндского в «Новой газете». Основной тезис Курлянского тот же: «Доступ к значительной части архивов эпохи Сталина практически закрыт. Рассекречивание документов советского режима саботируется».
Александр Дударев предполагает, что цель уголовного процесса против него – «не повышая грифа секретности, закрыть архивы». Полковник Дударев считает, что «какого-то результата они добились» - ИЦ УВД по АО сегодня действительно закрыт для исследователей. Закрываются и другие архивы МВД. Например, в Магадане. Об этом рассказал составитель книг памяти репрессированных греков Иван Джуха. Под эгидой архангельского дела ему в марте 2010 отказали в исследовании книг прибытия этапов на Колыму, с которыми он работал в предыдущие годы.
Адвокат и председатель Института развития свободы информации Иван Павлов также связывает возбуждение дела со стремлением закрыть архивы. Оспаривание упомянутого приказа, ограничивающего доступ исследователей к архивным документам прекращенных уголовных и административных дел в отношении репрессированных лиц, инициировано «Мемориалом» и Институтом развития свободы информации и должно начаться в Верховном суде 22 декабря.
***
Как проговаривается следствие?
Всячески подчеркивается «корысть» архивистов и историков и немецкий грант в евро – «только бизнес, никакой науки». Этот мотив есть уже в самом Постановлении о возбуждении дела («из корыстных побуждений с целью последующего сбыта») и во всех публикациях, воспроизводящих версию следствия. Они появляются, в основном, в «МК в Архангельске», например, здесь. Историк работал для Германии, на немецкие деньги. В то время как наши доблестные органы всех, в том числе этих несчастных ссыльных немцев, реабилитировали за бесплатно.
В январе 2010 в «Правде Северо-Запада» в самой масштабной публикации ангажированной следствием предупреждается о якобы «весьма серьезных последствиях» издания этих книг памяти. Речь ведь идет о Германии. Известно, что она «выплачивает компенсации жертвам нацистского режима». В статье звучит известная аргументация фракции КПРФ, в ноябре звучавшая в Госдуме во время обсуждения заявления «О катынской трагедии и ее жертвах». «Что получает Россия? <…> Где гарантия, что получив данные о репрессированных или сгинувших в советском плену родственниках, их потомки не вчинили бы иск России как правопреемнице СССР как от пострадавших от сталинского режима?» - вопрошает архангельский корреспондент.
***
Понятно, что это дело вызвало недоумение и скандал в Германии. И, разумеется, десятки публикаций в западных СМИ. Их главный тезис: в «путинской России запугивают людей, которые хотят проливать свет на тьму памяти о времени сталинизма и напоминать о его жертвах».
Характерно открытое обращение Уполномоченной по архивам Штази Марианне Биртлер к Президенту РФ Дмитрию Медведеву. Она также говорит о взаимоисключающих сигналах из России: «В наши дни, когда «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына по инициативе властей должен стать обязательным для чтения в российских средних школах, стиль действий российских спецслужб воспринимается чудовищным анахронизмом».
«Из собственного опыта мы знаем, - пишет одна из главных архивистов Германии Президенту России, - что свободная и демократическая страна нуждается в честном обращении с собственной историей, при котором не остаются закрытыми ее теневые стороны. Правомерная гордость за исторические заслуги народа не ущемляется знанием о перенесенных им страданиях, а лишь становится достовернее».
Германия требует прекращения дела, возврата историкам их компьютеров и архивов и продолжения работ над книгами памяти репрессированных советским государством соплеменников.
***
Что выявило архангельское дело? По счастью, не только очередной международный позор нашей страны, спровоцированный «анахронизмом» спецслужб. Вообще, эта история про то, как профессора истории становятся правозащитниками, а полковники МВД – диссидентами.
Как и недавний обыск в петербургском «Мемориале», оно показало, что «кампании общественной солидарности имеют не только символическое протестное значение». Дело показало: у нас есть корпорация историков, способная солидарно выступать против таких попыток «регламентации и цензурирования исторических исследований» и поддерживать коллег. Как бы то ни было, Михаил Супрун был единогласно переизбран на посту заведующего кафедрой отечественной истории Поморского университета, находясь под следствием.
Полковник Александр Дударев, отдав 28 лет ИЦ УВД, из них 12 лет в должности начальника архива, сегодня активно сопротивляется преследованию, называет себя и Супруна «жертвами политических репрессий» и пишет статьи о деле.
Можно сказать, что, несмотря на все старания следствия, лишь малая часть СМИ в Архангельске готова безоглядно воспроизводить аргументы спецслужб. Фактически медиа открыто поддерживают фигурантов дела.
Дело вскрыло неконституционность 137 статьи УК РФ. Как говорит адвокат Иван Павлов, «Личная тайна сегодня используется не только как "замок" - когда целые дела или их части ведомственные и государственные архивы закрывают, ссылаясь на нее и на 137 статью УК РФ. Начиная с этого дела, она стала использоваться как "молоток" против исследователей». Между тем, «в законодательстве до сих пор не определено, что такое личная и семейная тайна», нет отдельного закона, раскрывающего эти понятия, они не получили в Российской Федерации нормативного закрепления, для того, чтобы можно было оперировать этим термином в уголовном процессе. Это приводит к произвольному применению уголовного законодательства и к нарушению принципа равенства сторон».
Все это сформулировано в отдельной жалобе Михаила Супруна и его адвоката Ивана Павлова в Конституционный суд.
Пока следствие занимается тем, что ищет повод закрыть дело Супруна-Дударева выгодным для себя образом (например, по истечению срока давности, примирению сторон или еще каким-то не реабилитирующим фигурантов дела обстоятельствам), правозащитники объединяют усилия в борьбе за доступ к архивной информации.
Результатом дела стал совместный проект общества «Мемориал» и Института развития свободы информации – «Доступ к архивной информации», направленный на массовое судебное оспаривание отказов в ее предоставлении.
Без упорядочивания работы с документами по истории репрессий никакие попытки осуществить любые, самые продвинутые и масштабные программы по десталинизации нашей страны не возможны. И шире – без прекращения этого дела за отсутствием состава преступления и возобновления работ по изданию книг памяти немецких спецпоселенцев в Архангельске любые намерения Президента провести десталинизацию останутся фигурой речи.
