На прошлой неделе случилось мне выслушать подробный доклад о том, откуда взялся и как (и кем) готовился в правительстве пресловутый закон № 122 о монетизации льгот. Докладчик излагал всю эту историю с полным знанием дела, ибо в течение ряда лет занимал достаточно высокие должности в правительстве. И о трансформации вполне разумных разговоров - о необходимости перехода к адресной социальной поддержке экономически уязвимых слоев населения - в нынешний театр абсурда он судил не понаслышке. К сожалению, в отношении автора этих строк такой корм — не в коня: я ничего не понимаю в экономике; а уж механизмы разработки и принятия правительственных решений для меня и вовсе – загадка, облеченная в тайну. Поэтому я, увы, не способен внятно пересказать этот в самом деле очень интересный доклад. Но два произнесенных слова понял даже ваш покорный слуга: “кризис управления”. То есть: идея сама по себе была неплохая, даже правильная, и должна была если не улучшить, то, по крайней мере, не ухудшить положение получателей социальных выплат. Воплощение ее в законе было уже намного хуже. Что же до механизмов запуска этого закона и его внедрения в жизнь, то оказалось, что федеральная власть — неожиданно для себя самой — не умеет ни спланировать, ни выстроить, ни запустить эти механизмы. Она умеет только расписать диспозицию. Ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт — а как эти колонны на самом деле “марширт”, никто толком не знает и знать не может, не говоря уже о том, чтобы оперативно управлять движением.
После доклада все отправились обедать. По дороге я спросил у того человека, который рассказывал нам о монетизации: “Ну, ладно, я понимаю, кризис управления. Но ведь этот кризис не сегодня случился и не вчера. Собственно говоря, советская власть никогда не умела управлять страной. Это же всегда был театр: они притворяются, что управляют, а мы притворяемся управляемыми. Иногда этот спектакль расписан детально, по мизансценам, со всеми декорациями. Иногда (при Ельцине, например) власть играет свою роль кое-как, спустя рукава, откровенно халтурно. Потом опять принялись судорожно латать декорации, школить актеров, изображать наличие режиссерского замысла и приведение спектакля в соответствие сценарию. Но всегда и во всем это был спектакль, игра, символическое действо. Почему же в течение десятилетий этот спектакль проходил на ура, а сейчас вдруг – раз и кризис?”.
Мой собеседник на секунду задумался, а потом ответил: “Дело в том, что последние несколько лет они тратили неимоверные усилия, чтобы убедить страну, что они-то управляют не символически, а на самом деле. И в прошлом году они сами всерьез в это поверили. Настолько поверили, что впервые решились взяться за реальную проблему — монетизацию льгот”…
А и в самом деле, если вдуматься: что, при дедушке Ельцине не было что ли массовых волнений, беспорядков, не перекрывали трассы шахтеры, не буйствовали на улицах капээрэфовцы, не голодали учителя? Все было, да еще и почище, чем сейчас: вспомните-ка 1 мая 1993 года в Москве – тоже, между прочим, было и буйство, и жертвы, как сейчас в Питере. А ощущения надвигающегося апокалипсиса – не было. Почему?
Да потому, что при дедушке федеральная власть не очень тужилась изображать из себя медного истукана. А при нынешнем…
Олигархов усмирили? Усмирили: сидят тихо и не рыпаются. Масс-медиа выстроили? Выстроили. Да так, что и никакого Главлита не надо: нынче каждый главный редактор – сам себе главлит. Судебную систему отладили до полного “чего изволите”? Все (подчеркиваю, все без исключения) судебные решения последних лет по делам, в которых замешан так называемый государственный (читай, правительственный) интерес, тому порукой. Если не верите, спросите у Пасько, Сутягина, Ходорковского.
Партии так называемые политические привели к общему знаменателю? Привели. С оппозицией – что правой, что левой, разобрались? Разобрались. Парламент превратили в одобряльню и штамповальню? На все сто процентов, Калинин с Подгорным и Герингом в гробу от зависти переворачиваются.
Наконец, ликвидировали федерализм (по правде сказать, здесь и ликвидировать-то было нечего, ибо никакой это был не федерализм, а феодализм – был и остался). Вот теперь осталось только все стекла в окнах правительственных кабинетов заменить на зеркальные (зеркалами внутрь, разумеется) – и можно, наконец, управлять страной. И принялись управлять.
Еще ранней весной прошлого года в кулуарах радио “Эхо Москвы” я случайно пересекся с одной дамой, занимающей весьма заметное положение на российском политическом Олимпе. Разговор зашел о грядущей монетизации льгот; всем уже было ясно, что ничего хорошего от этой самой монетизации ждать не приходится. “Что же делать? - наивно спросил я, - может, пора бить во все колокола?”. - “Бить в колокола, конечно, можно, и даже нужно, - ответила моя собеседница, - но это уже ничего не изменит. Принято политическое решение. И все понимающе замолчали.
Стариков, инвалидов, ветеранов и прочих льготников никто не хотел обижать. Равным образом никто не хотел сделать им этим законом что-то хорошее (кроме, может быть, первоначальных авторов идеи монетизации). О них вообще не успели подумать. Не до того было. Было принято политическое решение. А с принятым политическим решением можно делать только одно: реализовывать.
И тут выяснилось, что реализовывать управленческие решения с помощью пресловутых властных вертикалей – что забираться на отвесную скалу, взгромоздившись на ходули. Что самый плохой парламент лучше никакого (у нас сейчас – никакой), и говорильня в Охотном ряду, столь раздражавшая Старую площадь, была еще и каким-никаким демпфером, предохранявшим страну от просчетов и накладок правительственных законопроектов. Что, разогнав выборных губернаторов, президент взял на себя лично оперативное управление всеми трамвайными управлениями России и каждым кондуктором в отдельности — и, соответственно, ответственность за их работу. Что окна зеркалами внутрь разлетаются на куски, когда снаружи в них запустят булыжником, с тем же звоном, что и обычные прозрачные оконные стекла – только гораздо более неожиданно для тех, кто внутри.
Поверьте, в сказанном нет никакого злорадства. Автор этих строк многажды, не стесняясь в выражениях, ругал политический режим, который устанавливает в России президент Путин. Я убежден, что национальный проект, точнее — иллюзия национального проекта, который этот человек настойчиво предлагает стране, ведет ее к даже не в тупик, а к катастрофе. Но сегодня я не боюсь признаться, что серьезно напуган возможностью осуществления своих предсказаний. Я опасаюсь, что крах путинизма обернется кошмаром для всех.
Прообраз этого мы видели в позапрошлые выходные на улицах Санкт-Петербурга. Мы видели, как “в кучу сгрудились малые”, превратившись в толпу, движимую злой энергией социального протеста, толпу, готовую громить и бить. Пленка, показанная по петербургскому НТВ зафиксировала, как обездоленные жертвы социальной политики правительства били стекла в остановленной ими иномарке, внутри которой находились женщина с ребенком, избивали водителя. Мне рассказывали, как девушке, которая пришла на Невский поддержать стариков, нацепив на себя значок “Свободу Ходорковскому”, кричали: “Убирайся в свою синагогу, там тебе тысячу долларов платят!”. Как молодых “яблочников”, которые попытались присоединиться к шествию, гнали оттуда в три шеи, обвиняя их во всех смертных грехах, начиная с развала Союза.
Большинство из этих людей, - ветеранов войны и труда, инвалидов, просто пенсионеров, - вполне достойные люди, и их протест против правительственного абсурда социально и нравственно вполне справедлив и обусловлен. Но логика развития этого протеста по мере превращения его в политическое действие такова, что, чем больше будет набирать обороты народное движение, тем отчетливее оно будет окрашиваться в багровые и черные тона.
И пусть никто не обольщается видом оранжевых палаток на перекрестке Невского и Садовой. Оранжевая волна Майдана изначально поднимала людей на борьбу за их свободу и достоинство, за демократию. Багровое российское цунами, если оно поднимется достаточно высоко, смоет разом и несимпатичный мне путинизм, и остатки свободы и демократии в нашей стране. Знаю людей, которые так ненавидят Путина и путинизм, что готовы (пока что) приветствовать и такое развитие событий, опрометчиво считая, что страшнее кошки зверя нет. Я не отношусь к их числу. Страшно далек я от народа. И иногда хочется быть еще дальше.
Разве что… Помнится, в дни революции в Киеве в прессе много писалось и говорилось о молодежной организации “Пора”, будто бы созданной и обученной на деньги американского империализма и лично Джорджа Сороса. Эта самая “Пора”, по утверждениям медиа, и организовывала все “оранжевые” акции на Майдане и в других городах Украины, поддерживая порядок и дисциплину среди митингующих.
Может быть, президенту Путину нужно обратиться к американскому империализму и лично к Джорджу Соросу с просьбой о срочном выделении гранта на создание и обучение нашей, отечественной “Поры”? Потому что если выделить на это деньги из российского федерального бюджета, они будут по большей части потрачены нецелевым образом или просто разворованы, потому что - кризис управления.
См. также:
Как была провалена льготная реформа
Ценовая дискриминация третьей степени
Кто выиграет от льготной реформы
Новые очертания русского бунта
Социальная база киевской революции
