Очередной саммит глав государств СНГ не принес сколько-нибудь значимых политических результатов. Не произошло прорывов в российско-грузинских и армяно-азербайджанских отношениях, а проблемы «замороженных конфликтов» не получили новой интерпретации. Каждый остался со своим интересом. Обещанного решения по реформированию СНГ тоже не случилось.
Сегодня в роли главного реформатора Содружества выступает Казахстан, амбиции которого растут день ото дня, и не только в экономике. Эта республика, позиционирующая себя в качестве главного евразийского партнера России, все чаще становится ее конкурентом. Казахстан быстрыми темпами и весьма эффективно участвует в экономическом «освоении» Грузии. По словам грузинского министра иностранных дел Гелы Бежуашвили, только в начале 2006 года казахстанские инвестиции в экономику его страны составили порядка 300 млн долл. США (а к концу 2006 года они должны достичь около 1 млрд). Казахстанские предприниматели активно участвуют в приватизации туристических объектов в Аджарии и освоении подконтрольного Тбилиси черноморского побережья. Россия сама благоприятствует такому развитию событий, добровольно фактически ограничив себя в проникновении на грузинский рынок.
Весьма активно Астана работает и с Азербайджаном. А в Центральной Азии Казахстан претендует на роль, сопоставимую с российской на Южном Кавказе. При этом Казахстан в гораздо большей степени, нежели Россия, корректен по отношению к США и Европейскому Союзу. В этой связи весьма показателен визит Ричарда Чейни к Нурсултану Назарбаеву сразу после скандального выступления в Вильнюсе с критикой в адрес России – американская администрация готова признать модернизаторский потенциал нынешнего Казахстана, при этом отчасти закрывая глаза на некоторые отступления от классических канонов демократии.
В контексте сказанного закономерными представляются и попытки Астаны повысить свою роль на всем постсоветском пространстве. Именно руководство Казахстана озвучило идею о более жесткой дисциплине в рядах Содружества, ответственности за совместно принимаемые решения. По мнению президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, ситуация, когда важные содержательные вопросы не обсуждаются, а регулярно откладываются и переносятся, недопустима. На своей пресс-конференции по итогам Минского саммита он заявил: «Из Казани перенесли в Москву, из Москвы – в Минск. Теперь все это перенесем в Душанбе» (место следующего саммита).
По мнению представителей казахстанского руководства, СНГ не должно быть группой клубов по интересам. Необходима общая стратегия и тактика для всего этого института, а значит, и определенная дисциплина, и более эффективная система согласования интересов (при, возможно, меньшем наборе сфер сотрудничества). Сегодня же многих членов Содружества устраивает то положение, когда фактически никаких обязательств нахождение в рамках этой организации не накладывает.
Определенные преимущества от участия в СНГ ее членами были получены. Среди них можно назвать признание существующих государственных границ. Данный тезис требует, конечно же, уточнения в некоторых отношениях (например, армяно-азербайджанской и российско-грузинской границ), а на Минском саммите Заявление «О договорно-правовом оформлении госграниц между странами СНГ» не было принято «в связи с отсутствием консенсуса». Однако формально официальная Москва и сегодня признает территориальную целостность Грузии. Вообще же принятие принципа взаимного признания границ времен СССР как межгосударственных позволило не превратить постсоветское пространство в постъюгославское. Значительной привилегией является и свободное передвижения в рамках СНГ (опять же и здесь есть исключения: визовый режим России с Грузией и Туркменией).
Против «унификации» и «вертикализации» СНГ выступают такие государства, как Грузия и Украина, уже не единожды объявлявшие о своем евро-атлантическом выборе (впрочем, Украина выступает соавтором некоторых инициатив в сфере зоны свободной торговли, а на последнем саммите вместе с коллегами по ГУАМу она продвигала закрепление фиксации госграниц). Усиление дисциплины внутри СНГ как вызов рассматривает и президент Белоруссии Александр Лукашенко.
Такое институциональное укрепление Содружества он видит как угрозу своей "суверенной демократии" и возможности совершать различные геополитические кульбиты. Отсюда и неоднократные заявления Лукашенко об "ошибочности" реформ СНГ, активно предлагаемых Казахстаном., - под предлогом недопустимости сокращения сфер сотрудничества. Достаточно настороженно реформаторские инициативы были восприняты и в Москве: часть предложенных пунктов повестки дня была снята именно по российской инициативе.
В итоге по вопросам реформирования Минский саммит принял «соломоново решение»: главам МИД стран Содружества дано поручение – сформировать к июлю межгосударственую группу, которая займется разработкой концепции такого реформирования. Этой группой идея реформ, скорее всего, будет снова отложена до лучших времен.
Но так ли уж напрасны реформаторские устремления казахстанского руководства? На первый взгляд, инициативы Нурсултана Назарбаева кажутся исключительно инструментальными. Очевидно, что любая унификация и «укрепление дисциплины» внутри любого института осмысленны лишь тогда, когда этот институт имеет какую-то конечную цель и определенную систему ценностей. Как бы мы ни относились к ЕС, НАТО или другим международным объединениям, эти цели у них есть. У СНГ сегодня стратегической цели не просматривается.
В одном из своих выступлений Владимир Путин определил СНГ как инструмент для «цивилизованного развода» бывших союзных республик. Но у инструмента целей не может быть по определению. Инструмент работает в руках мастера, который сам и задает, «программирует» цель. Какая на сегодня может быть общая цель у Армении и Азербайджана, России и Грузии, Казахстана и Узбекистана?
Не все понятно и с набором ценностей. Демократизация как ценность сегодня у российского руководства не в чести. С ней Кремль связывает усиление западного влияния, хотя нужна она самим постсоветским образованиям – для преодоления технологической и политической отсталости. Очевидно, что степень демократизации на Украине и в Узбекистане будет разной. В последнем случае она может ограничиться разве что либерализацией внутри правящей группировки. Однако определенная модернизация странам СНГ необходима, и ее только с помощью бюрократии не осуществить. Эту истину в Астане, похоже, понимают намного лучше, чем в Москве. Да, в Казахстане не спешат с политической демократией по стандартам Европейского Союза, но в то же время и не сводят экономику к установлению бюрократического диктата.
В чем же мотив действий казахстанской элиты? Сегодня страны СНГ стали постепенно выходить из тени «большого брата». Каждый делает это в соответствии со своей логикой. Кто-то стремится к бегству из СНГ и постоянно апеллирует к НАТО и Евросоюзу. А кто-то аккуратно расширяет пространство вокруг себя. Идея реформировать СНГ позволяет Казахстану заявить о себе как о самостоятельной политической силе, не ограниченной в своих действиях рамками стратегического партнерства с Россией. В этом плане даже само по себе выдвижение идеи реформы, пусть и имеющей не слишком большие шансы на успех, показывает самостоятельность действий казахстанской элиты.
«Постсоветское пространство» – политико-географическое обозначение территории бывшего СССР, широко используемое как в странах СНГ и Балтии, так и на Западе. Между тем содержание этого понятия весьма неопределенно. Никаких общих опознавательных знаков, единой системы символов и ценностей, никакого специального месседжа, обращенного к городу и миру, жителями этого «пространства» за время после распада СССР не предложено. Есть просто констатация исторического факта: Советский Союз распался; то, что располагается на его месте, – «постсоветское пространство». Не более того. Нам, однако, кажется, что в самом термине "постсоветское пространство" можно найти ключи к пониманию и объяснению процессов, происходящих на территории бывшего СССР.
Созданная в декабре 1991 года организация стала, по чьему-то образному выражению, "совражеством независимых государств". В основу нового объединения не была положена ни экономическая заинтересованность стран-участниц, ни общность политических интересов – только стремление к сохранению фантома Советского Союза. Именно общее советское прошлое – единственное реальное интеграционное начало на постсоветском пространстве.
Россия как страна-правопреемник СССР, самое мощное государство на постсоветском пространстве, была просто обязана встать во главе этого процесса. Задача облегчалась тем, что до 1997 года и США, и государства ЕС рассматривали российское «ближнее зарубежье» как зону жизненно важных интересов Москвы. В начале 1990-х о роли России как эксклюзивного гаранта стабильности и безопасности в Евразии писал даже Генри Киссинджер. В 1996 году применительно к республикам Закавказья американский дипломат Дэвид Марк говорил о необходимости «осуществлять такую политику, которая укрепила бы стабильность всех режимов власти..., не оспаривая очевидное доминирование России и не принимая на себя политических обязательств».
Однако Россия выбрала самый неудачный из возможный путей интеграции некогда единой страны – на основе ценностей, приведших к ее распаду. Отказавшись от политического наследия СССР внутри страны, российское руководство в ближнем зарубежье проводило и проводит внешнюю политику в духе ностальгии по Советскому Союзу. В результате образ России в странах СНГ и Балтии стал ассоциироваться с советским прошлым, с реваншем, а все российское стало синонимом архаичного.
По итогам Минского саммита-2006 Владимир Путин заявил, что «в последние годы произошли серьезные изменения на постсоветском пространстве, и организация должна быть адаптирована к сегодняшним реалиям». А поскольку сегодня Россия занята «консервативной стабилизацией» как внутри страны, так и вне ее, постепенно инициатива изменений на постсоветском пространстве переходит в другие руки. И пусть эти изменения на первый взгляд кажутся поверхностными и инструментальными, их предлагают уже не из Москвы.
Автор – кандидат исторических наук, зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа.
