Мне кажется, что в день прощания с Борисом Ельциным в обществе произошло нечто очень качественное. Конечно – скорбь, причем очень личная, все-таки первого президента России все, так или иначе, знали. Все видели, что он – человек, а не просто телекартинка. И человек – могучий. Но еще – удивительно хорошо, что после резкого и критического осмысления девяностых столько людей чувствуют к нему уважение. Многие часами стояли в очереди в Храм, еще больше приносили цветы и отдавали тем, кто имел шансы пройти попрощаться. У тех, кто стоял в очереди ближе, в руках было по десятку букетов.
Это уважение – знак хорошей общественной ситуации. Удивительно, сколько людей одновременно уважает и свободы, которые ассоциируются с 90-ми, и прерванную революцией 1917 года традицию. Все-таки – Храм Христа Спасителя. Но еще более важно, что это еще и уважение к собственной стране и государству. Нет человека, который бы не мог покритиковать Бориса Ельцина с той или с другой стороны, но уважения к первому лицу собственного государства это не отменяет. «Эта страна» закончилась, начинается «наша страна». Даже то, как ушел президент – это поступок.
***
Мне кажется, что для того, чтобы говорить дальше о Борисе Ельцине, у меня еще нет внутреннего права и должной перспективы. Но невозможно остановить размышления о нас, о современном обществе, о позиции публициста. И лучше всего для начала размышления полемика, критика. И конечно, в первую очередь, полемика с авторами любимого сайта «Полит.ру».
Леонид Рузов пишет о строительстве новой Росси: «… но делать это должен был вовсе не Ельцин, а совсем другие люди…» Мне кажется, здесь важно уточнить: история спрашивает, не «кто должен был бы», а кто может. В точке исторического выбора оказывается тот, кто соразмерен выбору. Советское правительство последних лет «демократично» выслушивало мнения, чтобы … не принимать решения. Всем специалистам было ясно, что полумеры вроде «моделей хозрасчета» уже безнадежно устарели, кто-то должен был решиться на настоящий капитализм со всеми его издержками. Смог решиться именно Ельцин.
Так по всем пунктам, не только в экономике. Про Егора Гайдара, возглавившего первое настоящее ельцинское правительство, рассказывают, почему армейские генералы его быстро зауважали. Он впервые за несколько лет от лица руководства страны взял на себя смелость сказать: «приказываю выполнить задачу всем имеющими средствами». До этого центральная власть выражалась туманно, уходила от ответственности, подставляя исполнителей. Все, естественно, распадалось.
С Ельцина начинается государство. В этом смысле он и его реформаторы – самые настоящие государственники. Это понятно и по тому, что выбор преемника осуществлялся по критерию человеческой смелости и мощности (см. – «мочить в сортире»), по принципу «государственничества».
Наверное, были люди, которые больше соответствовали духу перемен – более образованные, демократичные, гуманные… Но были ли те, кто мог взять на себя ответственность за страну, в том числе и за те поступки, за которые придется потом каяться? Приказывать применять «все имеющиеся средства»? Принимать решения с риском вызвать понятную ненависть миллионов людей? Критика с точки зрения идеалов гуманизма, конечно, нужна и полезна стране. Но одно дело – позиция критика, другое дело – позиция человека, принимающего решения на свой страх и риск, беря на душу грех, ошибающегося, но не боящегося следовать пути.
И в этом, кажется, историческая трагедия сословия, отвечающего в России за гуманитарные принципы и идеалы – интеллигенции. В какой-то момент, наверное, можно было выйти из позиции диссидентства, объявить родившуюся новую Россию своим государством, нести за него ответственность. И если бы государство уже в 1992 году стало «нашим», а не «этим», в нем было бы больше места идеалам и ценностям и меньше грубого бюрократизма. Исторически на созидание, а не разрушение оказался готов только кружок экономистов-реформаторов. Поэтому-то сейчас с экономикой у нас лучше, чем со всем остальным.
Для меня ситуация критики тезисов Полит.ру немного со стороны – новая (сейчас я, сохраняя традицию нашего внутреннего обсуждения, в том числе в рамках «Публичных лекций», уже не являюсь главным редактором «Полит.ру»; я занят запуском нового интересного, на мой взгляд, проекта – журнала «Русский репортер» издательского дома «Эксперт», и мне кажется важным и по-хорошему символичным, что новую модернизацию «Полит.ру» возглавил его первый главный редактор, автор самого первого, славного «политрушного» периода, Андрей Левкин). Так вот такая позиция – немного со стороны, кажется интересной и полезной для того, чтобы еще раз обсудить наши основания.
Позиция публициста, конечно, менее драматична по накалу, чем позиция государственного деятеля. Не каждый может и должен уметь систематически делать жесткие и жестокие выборы, отвечать за миллионы жизней. Я вот, например, ни в коем случае не хотел бы попасть в ситуацию вроде той, когда нужно принимать решение о штурме здания, захваченного террористами, идти на риск смерти людей, причем при любом варианте решения. Но и к публицистической позиции тоже есть немаленькие требования – ответственность за судьбу многих людей тоже имеется.
Хорошие СМИ отличаются от слабых как раз ясностью позиции. Когда она не маскируется стилем или «ловушкой объективности», а выражена прямо. И позиция «постороннего критика», как будто мы имеем дело с чужим государством, – одна из самых слабых. Позиция «Полит.ру» как я ее понимаю, – это позиция прекращения «холодной гражданской войны», поиска консенсусных оснований для России, поверх, например, дурацкого разделения на «либералов» и «государственников», «традиционалистов» и «новаторов». Мы не боялись ведь выступать одновременно и на стороне государственных интересов России, и за цивилизованность, свободу и права граждан. Первое без второго грозит очередной попыткой насильственной модернизации, второе без первого – распадом нашей страны.
Мне кажется, что, все-таки, мы иногда, расслабившись, скатываемся именно в бессодержательную критику. Понятно, что поскольку «Полит.ру» открыт разным мнениям, отвечает за полемику разных сторон, критики появляется много, и это закономерно. Но в некоторых очень важных эпизодах редакционная позиция должна быть выражена яснее.
Последний эпизод, когда мне видится дефицит позиции – это обсуждение «Марша несогласных». По ряду «политрушных» колонок могло сложиться впечатление, что мы на стороне Лимонова, Каспарова и Касьянова. С какой стати? Мы же приглашали на лекции и Гарри Каспарова, и Эдуарда Лимонова, многое успели обсудить. По крайней мере, поняли, что до оснований их позиции добраться сложно – там какой-то затык.
Я, конечно, понимаю тех, кто пошел на марш просто из любопытства или неприятия официальной казенщины. Многие знакомые там были. Думаю также, что ряд мер по ограничению свободы шествий – избыточен. Понимаю я и то, как неприятно, что телевизор всех «несогласных» без разбору называет запроданцами Запада. Конечно, большинство никаких «грязных долларов» ни от кого не получало. Как, кстати, и в киевской революции, но это никак не отменяет самого много раз обсужденного факта целенаправленной и недешевой, кстати, деятельности по свержению режима на Украине.
Как и того, что организаторы «Марша несогласных» пошли на сознательную провокацию столкновения граждан с милицией. И в этом была их цель. Это такой изуверский способ политической кампании, направленной на западную аудиторию, способ мобилизации сторонников – через драку. Чем больше столкновений – тем лучше для их целей. Это не заслуживает морального осуждения?
Если Каспаров и Лимонов – такие специфические идеалисты, то есть в среде организаторов и люди, которые делают бизнес или карьеру. Я сам слышал, как один из лидеров одной из молодежных организаций (не упоминаю, чтобы не навредить ему лично, дело же не в нем) рассказывал с упоением о том, что «цветные революции» – это технология, и они это умеют, и что главное суть, а правильная организация протестов. То есть по мировоззрению – гнусный манипулятор. А в прессе такие вот манипуляторы и хотели крика о том, что бедных людей бьет милиция, без обсуждения их провокации, без обсуждения целей и содержания их деятельности.
Бессмысленная позиция всегда становится несвободной, манипулируемой, выгодной тем, кто понимает свои цели. Бессодержательная статья – бесплатный инструмент чужой пропаганды. Глупость обходится в буквальном смысле дорого. Глупо противостоять государственной агитации и при этом быть инструментом антигосударственной пропаганды. Свобода слова, неманипулируемого высказывания, требует собственной содержательной позиции автора и СМИ.
Думаю, что мы это мы понимаем одинаково.
