Исполнилось 460 лет со дня рождения первого в русской истории выборного монарха – Бориса Федоровича Годунова. Человека, связанного с предыдущей, угасшей династией лишь свойством (его сестра, Ирина была вдовой последнего Даниловича – сына Ивана Грозного Федора) – в той же примерно степени, как и Романовы: первая жена Грозного Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева, как известно, приходилась родной сестрой деду первого царя новой династии – Михаилу, что давало ему повод в официальной риторике подчас величать Грозного "наш дед". Соответственно, второй Романов – Алексей – величал его же "наш прадед".
– и тот, и другой род являлся младшей ветвью мощного и весьма знатного клана старомосковских бояр, корни которого уходили, по крайней мере, в четырнадцатое столетие.
В романовском клане старшей ветвью были Колычевы – принято считать, что их Грозный, наложив опалу, извел под корень. На самом деле, Колычевы просто стали жертвой собственной активности в шестидесятые-семидесятые годы шестнадцатого века: они оказывались так сказать, в первом ряду окружения Грозного – не только митрополит Филипп но и другие лица, среди которых был и ряд вождей опричнины – а потому понесли серьезные потери в период Первого Большого Террора, когда очередная волна репрессий накрывала тех, кто обрел выгоду от волны предыдущей. Однако, погибли далеко не все – уже в эпоху Петра I представители рода Колычевых замечены на достаточно почетных постах, назначение на которые было несомненно связано с родством по отношению к правящей династии.
Что же до Годуновых, то они имели общего предка с довольно известной фамилией Сабуровых – именно из этого рода происходила Соломония, бездетная первая жена Василия III, отца Ивана Грозного. Из него же – Евдокия, жена старшего сына царя Ивана – наследника престола Ивана Ивановича, того самого, которого Грозный убил в припадке гнева в 1581 году.
Существует предание, что Борис Годунов тогда посмел заступиться за царевича, за что был также избит его отцом – однако, опалы не сыскал: Грозный будто бы лично посетил своего больного кравчего и произнес при этом ободряющие слова.
Иначе говоря, худородным Борис Годунов являлся лишь в полемической риторике своих врагов – в первую очередь князей Шуйских.
Тем не менее, к началу правления царя Ивана род Годуновых действительно переживал не лучшие времена – и возвышение Бориса вывело его на принципиально новый уровень.
Известно, что воспитывался будущий царь Борис в доме своего дяди Дмитрия Ивановича Годунова, чьи земли располагались около Вязьмы.
Если б не причуды Грозного – Борису, похоже, суждено было бы служить по вяземскому "городовому списку", т.е. достаточно далеко от тех мест, где делается настоящая карьера. Однако карта легла иначе: Вязьма оказалась в составе опричных земель и сколько-нибудь знатные местные землевладельцы получили возможность продвижения в рамках опричного двора – параллельно "московскому списку".
Как бы то ни было, в опричнине служили целых пять Годуновых – Дмитрий Иванович, три его племянника: Борис и Василий Федоровичи и Федор Иванович, а также троюродный брат Яков Афанасьевич (от той же Вязьмы, кстати говоря, попали в опричнину и многочисленные Пушкины).
Первое упоминание об участии Годуновых в опричном дворе царя относится к 1567 году (в том же году впервые упомянут и Малюта Скуратов) – в литовском походе Дмитрий Иванович был постельничим (это довольно серьезно), а Борис Федорович – стряпчим (это куда меньше).
То есть, будущий Борис I имел одну из самых незначительных, но уже фиксируемых в разрядных записях (читай: имеющую значение для дальнейшей карьеры и выяснения местнических отношений) должность именно в опричной, созданной Грозным, а не в земской, традиционной иерархии – своего рода "ход конем".
Затем Борис Федорович служит рындой (личным телохранителем, а не колоколом) у царевича Ивана Ивановича, а в 1570 году начинается бурное развитие его карьеры – Б. Годунов женится на дочери Григория Лукьяновича (Малюты) Скуратова-Бельского, неформальный фавор которого в тот момент оказывается в самом разгаре. Понятно, что для заключения такого брака, Годунову УЖЕ надо было обладать определенным положением в опричнине.
R сентябрю 1570 года относится зафиксированный местнический спор Б. Ф. Годунова с князем Ф. В. Сицким. Годунов в споре победил, что, впрочем, относят к особенностям тогдашней ситуации внутри опричнины: князь Сицкий был братом жены Федора Басманова, только что попавшего в опалу.
Заметим попутно, что другая дочь Скуратова стала женой Дмитрия Шуйского – родного брата будущего царя Василия Шуйского, одного из главных противников Годунова.
В 1575 году сестра Бориса становится женой Федора Иоанновича, ввиду чего сам Борис получает боярство – старший думский чин. Стало быть, за предыдущие лет он смог сделать весьма бодрую карьеру, оставив за спиной, в частности, два младших думских чина – думного дворянина и окольничего. Это при том, что никто из Годуновых никогда прежде не был представлен в Думе.
Впрочем, есть мнения и о том, что брак сестры с царским сыном не следует понимать как однозначный карьерный успех: никто тогда и в страшном сне не мог предположить, что Федору Иоанновичу выпадет царствовать, и типичное место для брата его жены – руководство двором бесперспективного царевича. Своего рода, почетный карьерный тупик.
История, однако, кинула карты иным образом – мы же отметим, что среди русских царей Годунов оказался практически единственным, кто на собственной практике узнал специфику государевой службы, начиная от весьма незначительных должностей. Единственным, за исключением все того же Василия Шуйского – ровесника Годунова, впервые зафиксированного в записи разрядных книг как "рында с большим саадаком" в походе 1574 года (а вот Михаил Романов не служил никогда прежде воцарения – хотя, где-то с 1606 года имел чин стольника).
В конце семидесятых – начале восьмидесятых годов Годунов выходит в окружении Грозного на передний план – хотя и не становится тем, кого можно бы назвать словом "фаворит". В роли последнего в период непосредственно перед смертью Ивана IV выступал оружничий Б. Я. Бельский – родственник покойного Малюты. Именно его меньше чем через месяц после кончины Грозного, спровоцировав в Москве небольшой народный бунт с пушечной стрельбой, убрали из политической (но не физической – что ново и важно!) жизни соединенными усилиями Годунова, Никиты Романовича Юрьева, Ивана Мстиславского и Ивана Шуйского – то есть, глав наиболее мощных, приближенных к трону кланов. Это, в свою очередь, было похоже на позднейшее устранение Берии в 1953 году – бывшие коллеги боялись обращения Берии в борьбе за власть к практике Большого Террора в той же степени, в какой их предшественники XVI века боялись возвращения Бельского к опричным порядкам. Впрочем, к Годунову-то как раз Бельский был ближе всего – так, что это устранение не было столь уж однозначным событием в плане добывания очков
К этому времени, само собой, Годуновы не только обладали серьезными должностными полномочиями, но и стали значительными землевладельцами, получив вотчины в Костромском, Московском, Старицком, Коломенском уездах. Это в частности позволяло им делать серьезные вклады в опекаемые монастыри – не только в их "родной" костромской Ипатьевский, но и в Иосифо-Волоколамский.
Туда, впрочем, Борис Годунов не только жертвовал, но и брал там деньги взаймы. Этому монастырю Борис в семидесятые годы отдал целое село Неверово в Старицком уезде, полученное им в свою очередь, в результате победы в местническом споре с князем Б. Тулуповым – "за бесчестье".
Троице-Сергиев же монастырь получил от боярина Бориса Годунова одну из его коломенских деревень, а также 1000 рублей деньгами – сумму по тем временам почти фантастическую.
Итак, после удаления Богдана Бельского, Борис Годунов становится одним из четырех вельмож, сосредоточивших в своих руках всю власть в стране, возглавляемой малодееспособным царем Федором I. Причем, от трех своих коллег по этому клубу Борис выгодно отличался не только максимальной родственной близостью к царю, но и личными качествами: и Иван Шуйский, и восьмидесятилетний Иван Мстиславский и Никита Романович Юрьев (р. 1522) были людьми, по меркам тех времен, уже пожилыми, чья смерть была не за горами, а жизненная энергия – на исходе.
На «Полит.ру» опубликованы заметки Льва Усыскина о Борисе Годунове, Василии Шуйском, Малюте Скуратове, Лжедмитрии Первом и Втором.
