На каждого шестого бизнесмена за последние 10 лет заводили уголовное дело. Такая вот у нас правоохранительная система — не может спокойно смотреть на успешных предпринимателей. Государство это понимает, но пока поделать ничего не может. Ведь никто в России не считает частную собственность ценностью.
В России бизнесом лучше не заниматься. За последние 10 лет, согласно данным Центра правовых и экономических исследований (их приводят «Ведомости»), уголовные дела заводились на 16 процентов бизнесменов. При этом заведенное уголовное дело почти автоматически приводит к закрытию бизнеса — две трети предприятий, на владельцев которых заводили дела, вылетели «в трубу». Это вовсе не значит, что бизнес сплошь состоит из жуликов или, напротив, агнцев. Как не значит это, что следственные органы сплошь хотят выбить денег с бизнеса или, наоборот, стоят на страже интересов граждан и государства, которых пытаются обмануть нечистые на руку предприниматели.
В идеальном мире бизнесмен, вероятно, вообще не должен подвергаться уголовному преследованию только за факт своего занятия бизнесом, но мы-то живем в реальности. Существуют и владельцы фирм-однодневок, и рейдеры, и мошенники из финансовых пирамид, и просто неудачники, не выполнившие по какой-то причине своих обязательств. Однако даже в этом случае 16 процентов — это многовато.
И закончится это плохо, по крайней мере, для его дела. Почему так происходит — объяснений несколько. Многие сетуют на изначально карательный характер судебной и правоохранительной системы. Иные ссылаются при этом на низкий уровень квалификации исполнителей — судьи и следователи зачастую не понимают, совершено ли преступление, что вкупе с обвинительным уклоном правосудия автоматически означает заведение дела и развал или отъем бизнеса.
Эксперты сетуют еще и на то, что правоохранители и вообще агенты государственной машины любого бизнесмена полагают изначально преступником, а бизнес — либо дойной коровой, либо чем-то незаконным.
Их бизнес заключается в более-менее эффективном перераспределении генерируемых бизнесом денежных потоков, но не только в пользу государства, а и в собственных интересах или интересах третьих лиц. Про силовое рейдерство и заказные уголовные дела против бизнесменов сказано и написано уже очень много: фактически государственная машина часто выступает в качестве инструмента по захвату того или иного относительно успешного бизнеса.
Нельзя сказать, чтобы российские топы этого не понимали — скорее наоборот. На той же конференции в Высшей школе экономики, где приводили статистику об уголовных делах против бизнесменов, помощник президента Аркадий Дворкович посетовал на отсутствие презумпции невиновности для бизнеса и отметил, что шансы бизнесмена попасть в тюрьму едва ли не 50 на 50.
О том же приблизительно писал и Владимир Путин в своей предвыборной программной статье об экономике. «Мы должны изменить само государство, исполнительную и судебную власть в России. Демонтировать обвинительную связку правоохранительных, следственных, прокурорских и судейских органов. Исключить из уголовного законодательства все рудименты советского правосознания, все зацепки, которые позволяют делать из хозяйственного спора уголовное дело на одного из участников. Все экономические дела должны перейти из судов общей юрисдикции в арбитражные суды», - и так далее.
Впрочем, причина далеко не в том, что правоохранители и судьи стремятся отжать бизнес, а законодательство им это позволяет. Причина в том, что частная собственность в представлении российского общества носит условный характер. Личная собственность, несомненно, признается безусловной, а вот бизнес...
По данным прошлогоднего опроса «Левада-центра», россиянам нравится исключительно государственная, но никак не частная собственность. Вернуть государству всю собственность, «утраченную» в ходе приватизации, хотят 42 процента респондентов (это даже на пять процентов больше, чем в 2003 году). Мысль о том, что все крупные или по крайней мере «важнейшие» предприятия должны принадлежать государству импонирует 49 («все») и 42 («важнейшие») процентам. Процент желающих отдать предприятия частникам находится в рамках статпогрешности.
А правоохранители, как многие любят повторять в ответ на упреки в адрес полиции — всего лишь срез общества и им присущи все его пороки. С учетом, что критики той же полиции полагают, что пороки ей присущи даже в большей степени, нежели самому обществу, получается совсем уж безрадостная картина: у частной собственности в России пока нет видимых перспектив.
Бизнесмен занимается бизнесом не в силу того, что это его бизнес, а в силу того, что государство временно позволило ему этим бизнесом заниматься. А поскольку государство, в представлении пожарного инспектора, полицейского, прокурора, сотрудника СЭС и так далее, «это я», то и уголовные дела против бизнеса становятся неизбежными.
