Если говорить об основных тенденциях демографической ситуации в России, то ни для кого не секрет, что ключевой проблемой является депопуляция - убыль населения, вызванная снижением числа рождений, и как следствие, увеличение среднего возраста (старение) населения.
Сколь далеко зашел этот процесс в России? В чем его причины – мало рожаем, рано умираем, или, быть может, много мигрируем? И, наконец, способны ли предпринятые властями меры переломить или хотя бы остановить эти тенденции?
Во второй половине 2000-х гг. общий коэффициент рождаемости (рассчитываемый как количество родившихся живыми детей на данной территории, деленное на среднегодовую численность населения территории) в России показал, что на каждую тысячу человек российского населения (всех возрастов и обоего пола) в год рождается примерно 10 детей. Это низкая рождаемость. Для сравнения, рождаемость на уровне биологического максимума, при достаточно здоровом населении и без применения абортов и контрацепции может превышать 40 и даже 50 рождений детей на тысячу человек в год.
В России общий коэффициент рождаемости с начала XX в. упал в 5.4 раза, и продолжает снижаться (см.табл.1).
Таблица 1 Динамика общего коэффициента рождаемости в России
Год | Число родившихся на 1000 человек населения |
1913 | 47.8 |
1926 | 43.4 |
1940 | 33.0 |
1950 | 26.9 |
1960 | 23.2 |
1979 | 14.6 |
1980 | 15.9 |
1990 | 13.4 |
2000 | 8.7 |
Достаточно часто рождаемость также измеряют в отношении не к населению в целом, а только для женщин репродуктивного возраста (совокупность всех женщин в возрасте 15-49 лет, живущих на данной территории). Кроме того, интересно также измерение числа рождений в каждый данный год женщинами отдельных возрастных групп. Всю вторую половину XX века и сейчас в России в основном рожают женщины от 20 до 35 лет. Это кажется нам естественным, но так было не всегда. Если сейчас средний возраст рожениц составляет 24.6 лет (речь идет о рождении всех, не только первых детей), то в первой четверти XX в. он составлял около 30 лет, то есть женщины моложе 30 рожали столько же детей, сколько и женщины старше 30 лет. В среднем, тогда каждая женщина рожала одного ребенка в возрасте старше 40 лет. Конечно, средние цифры не означают, что это делали все женщины; многие в этом возрасте уже никого не рожали. Но в таком случае, это означает, что другие женщины уже после 40 лет успевали родить 3-4 детей!
Говоря о современных тенденциях, заметим, что с одной стороны сейчас рождаемость (впервые за много лет) повышается: если в 1999 г. на одну женщину за всю ее жизнь в среднем приходилось 1.15 родов, то в 2007 г. этот показатель возрос до 1.41. Тем не менее, этот рост связан не только и не столько с новой демографической политикой, проводимой правительством России с 2006 г. (самой известной частью которой является материнский капитал), но и с возрастной структурой населения. В середине 2000-х гг. вступило в активный детородный возраст (20-30 лет) поколение женщин, рожденных на волне последнего советского «бэби-бума» середины 1980-х. В те годы правительство, впервые столкнувшись с проблемой устойчивого падения рождаемости ниже уровня простого воспроизводства населения – примерно 2.2 ребенка на одну женщину (начиная со второй половины 1960-х годов, и в течение всех 1970-х), увеличило пособия по беременности и родам, продолжительность отпуска по уходу за ребенком до достижения им возраста 1.5 лет и др. Эти и другие меры, впрочем, привели к краткосрочному всплеску рождаемости в определенные годы, а не к увеличению общего среднего числа детей, рождаемых одной женщиной за всю жизнь. Иными словами, женщины разных поколений родили всех запланированных ими детей раньше, чем собирались, именно в те годы, когда социально-политическая ситуация была наиболее благоприятной, но не стали рожать БОЛЬШЕ детей, чем планировали изначально родить за всю свою жизнь (то есть, например, троих вместо двоих, или четверых вместо троих). В результате поколения рождения 80-х годов, оказались многочисленнее и тех, кто родился в 70-е годы, и (особенно) появившихся на свет в начале 1990-х годов. Наложился на эту волну и естественный фактор: в конце 80-х детородного возраста достигло многочисленное поколение (дети тех, кто родился после Второй Мировой войны) – после малочисленного поколения 1970-х (дети «детей войны»).
Совокупность этих факторов (демографы называют их структурными, то есть связанными с изменениями в возрастной структуре населения) объясняет около 90% прироста рождаемости в последние годы, и лишь 10% приходится на возросшую интенсивность рождений, вызванную в том числе мерами государственной политики. Когда же подрастет немногочисленное поколение 90-х годов, особенно начала 90-х, - мы окажемся в глубочайшей демографической яме, даже если кто-то из представителей этого поколения и решит, под воздействием существования «материнского капитала» или по другим причинам, родить двоих детей вместо одного – или даже еще больше.
Конечно, такая ситуация не специфична только для России. В наше время практически все развитые страны не только Европы, но и Азии переживают депопуляцию, причем в развитых странах Азии (Япония, Южная Корея, Гонконг, Сингапур) этот процесс идет еще быстрее, чем в странах европейской культуры (см.табл.2).
Таблица 2. Коэффициенты рождаемости в некоторых странах мира по данным ООН
ранг страны по уровню рождаемости в 2005-2010 гг. | страна | рождений на женщину | |
2000-2005 | 2005-2010 | ||
1 | Нигер | 7,45 | 7,19 |
39 | Ирак | 4,86 | 4,26 |
52 | Пакистан | 3,99 | 3,52 |
58 | Таджикистан | 3,81 | 3,35 |
74 | Египет | 3,17 | 2,89 |
77 | Индия | 3,11 | 2,81 |
94 | Узбекистан | 2,74 | 2,49 |
102 | Казахстан | 2,01 | 2,31 |
109 | Бразилия | 2,35 | 2,25 |
119 | Турция | 2,23 | 2,14 |
127 | США | 2,04 | 2,05 |
128 | Исландия | 1,99 | 2,05 |
133 | Ирландия | 1,97 | 1,96 |
137 | Франция | 1,88 | 1,89 |
147 | Финляндия | 1,75 | 1,83 |
148 | Великобритания | 1,7 | 1,82 |
149 | Азербайджан | 1,67 | 1,82 |
151 | Швеция | 1,67 | 1,8 |
154 | Китай | 1,7 | 1,73 |
155 | Нидерланды | 1,73 | 1,72 |
156 | Люксембург | 1,67 | 1,66 |
166 | Швейцария | 1,42 | 1,42 |
169 | Испания | 1,29 | 1,41 |
170 | Грузия | 1,48 | 1,41 |
172 | Армения | 1,35 | 1,39 |
173 | Италия | 1,29 | 1,38 |
175 | Германия | 1,35 | 1,36 |
177 | РОССИЯ | 1,3 | 1,34 |
184 | Япония | 1,29 | 1,27 |
186 | Сингапур | 1,35 | 1,26 |
188 | Чехия | 1,18 | 1,24 |
190 | Польша | 1,25 | 1,23 |
191 | Украина | 1,15 | 1,22 |
192 | Южная Корея | 1,24 | 1,21 |
193 | Беларусь | 1,24 | 1,2 |
194 | Гонконг | 0,94 | 0,97 |
В СРЕДНЕМ В МИРЕ | 2,65 | 2,55 |
По мнению большинства социологов, демографов, социальных политиков в мире и в России, такая ситуация складывается в основном в связи с нормативными изменениями в представлениях людей о том, сколько детей они хотели бы иметь, а также с появлением возможностей для контролирования размера своей семьи (контрацепция, аборты). Поэтому если стремиться к повышению рождаемости в одной из тех стран, где она упала до очень низкого уровня (австралийский ученый Питер Макдональд считает критическим уровнем 1.5 детей, рожденных одной женщиной в среднем в течение всей жизни), то можно считать реальным ее увеличение до уровня не более чем 1.7-1.8 детей на одну женщину, как в Швеции или во Франции – странах, проводящих наиболее активную и успешную политику, стимулирующую рождаемость. Более 2-2.5 детей в среднем на семью (на одну женщину/на одного мужчину), согласно опросам, ни в одной из развитых стран люди не хотят иметь. Таким образом, некоторое увеличение суммарного коэффициента рождаемости путем разработки и применения специальной социальной политики в принципе реально, но достичь этого можно лишь применяя достаточно щедрые, продуманные и всесторонние меры. Такая мера, как «материнский капитал», приводит лишь к очень незначительному повышению рождаемости, причем прежде всего в самых бедных и необразованных слоях населения, и как правило у тех женщин, у которых и так есть дети, не стимулируя рождения первых детей. Именно это случилось в Северной Италии, где социальная политика была сходной с российской; и то же самое происходило в нашей стране в первые годы после введения «материнского капитала».
Более успешные, на наш взгляд, меры социальной политики были приняты во Франции. Там существует Национальный Институт Социальной Политики, который каждый год инициирует и внедряет какую-нибудь новую меру в области поддержки семей с детьми. Вообще Франция была первой страной, где обнаружилась убыль населения – это произошло еще во второй половине XIX в. В 1890-е годы при переписях обнаружили, что в некоторых регионах Франции численность населения снизилось, но на тот момент ученые и правительство отнесли этот факт к случайным локальным особенностям. К началу Первой Мировой войны, после еще ряда переписей, демографам стало ясно, что убыль не только не прекратилась, но распространилась практически на все регионы страны. Тогда после Первой Мировой войны правительство Франции решило серьезно и всесторонне подойти к решению этой проблемы и создало Национальный Институт Социальной Политики, который постепенно и разработал гибкую и разнообразную систему мер поощрения семей с детьми.
Основная особенность французской системы заключается в ее многовариантности, т.е. для женщин существует возможность выбирать, какой вариант помощи со стороны государства ей больше подходит: сидеть дома с ребенком до определенного возраста и получать пособие, либо отдать его в детский сад/ясли и пойти работать. В принципе, можно даже и работать, при том, что ребенок посещает ясли, оплата которых субсидируется, и, кроме того, получать пособие в связи с тем, что у тебя есть ребенок/дети. Есть и другие «приятные мелочи» - например, такое пособие, как определенная сумма денег от государства каждый год в сентябре, для облегчения бремени родительских трат к новому учебному году. Используются и меры налоговой политики: у взрослых людей тем больше налоговых льгот, чем больше у них детей. Все это по отдельности, возможно, и мелочи, но из совокупности таких мелочей складывается не только определенное отношение государства к деторождению; но и каждодневная жизнь семей с детьми становится более легкой и приятной.
Сходные принципы лежат в основе социальной политики в странах Скандинавии, где для работающих матерей на рабочих местах создан режим наибольшего благоприятствования, люди имеют возможность пользоваться детскими садами и яслями, предусмотрены высокие пособия и пр. Отдельно следует отметить стремление всемерно привлечь отцов к уходу за детьми, с тем, чтобы уменьшить так называемый «штраф за материнство», который во всем мире «платят» прежде всего женщины - в виде потери заработка, снижения уровня жизни, во многих случаях принудительного изменения стиля жизни после рождения детей и др. Отпуск по отцовству существует во многих европейских странах, хотя пользуются им реже, чем отпуском по материнству, но в Швеции его использование в течение некоторого периода (около полутора недель) обязательно, причем мать при этом работает, а молодой отец остается дома с детьми один.
Вообще, если говорить о Швеции, надо отметить, что в отношении стремления к гендерному равенству при разработке демографической (в целом социальной) политики эта страна - лидер. Поэтому там (а также в следующих за ней в применении аналогичных мер странах Скандинавии) уровень суммарной рождаемости не падает с 1930-х годов, что не характерно ни для одного другого региона мира. Для сравнения, в России ни одно поколение женщин, начиная с 1910 годов рождения, себя не воспроизвело. В начале это было связано не столько с критически низким уровнем рождаемости, сколько с огромной смертностью в нашей стране в первой половине ХХ-го века от войн и политических репрессий, однако, начиная с 1960-х годов (раньше, чем в других странах), в России резко упала и рождаемость. В Швеции же, как только рождаемость начинает падать, принимаются некие новые социальные меры, и она опять поднимается, то есть суммарный коэффициент рождаемости остается таким же, каким он был у поколения матерей, и так далее. Ясли и детские сады доступны с 2-месячного возраста, их оплата полностью субсидируется. А на эти первые два месяца пособие по уходу равно той зарплате, которую мать (или отец, если он ухаживает за ребенком) получала на момент рождения нового члена семьи. Таким образом, женщине выгодно устроиться на работу, начать хорошо зарабатывать, и только после этого рожать детей, причем она может рожать много детей, практически ничего не теряя. Соответственно, многие шведки возвращаются к работе очень быстро после родов, потому что у них есть гарантия стабильности, они уверены, что с их рабочим местом и зарплатой за время их отсутствия ничего не случится, и что ребенок будет получать прекрасный уход в яслях.
В нашем российском случае есть еще одна, дополнительная причина для снижения рождаемости – несколько гипертрофированное представление о тяготах самой беременности и трудностях, связанных с рождением и (особенно) воспитанием ребенка. Если в Европе отдать ребенка в 2 месяца в ясли – это нормально, то у нас, в результате массовой пропаганды 80-х годов, эта практика почти ушла. В этом отношении у нас довольно устаревшее представление о материнстве. По нашим (особенно, бытующим в провинции) представлениям мать должна сидеть с ребенком три года неотрывно и заботиться об этом ребенке самостоятельно и в одиночку, при этом полностью забросив работу и все остальное, что она любила в этой жизни. В лучшем случае ей в это время помогает ее собственная мать, но новое поколение бабушек все менее готово к такому «подвигу». Так что «штраф за материнство», тот самый «penalty for motherhood», социальные потери, с ним связанные, в России пока достаточно велики. Минимальным он, как уже было отмечено выше, считается в Скандинавии. Максимален же он (среди экономически развитых стран) в Азии – в Японии, Южной Корее, Гонконге. В связи с этим (с сохранением традиционной системы гендерных отношений, основанной на довольно высокой степени социального неравенства полов) в этих странах умные, образованные, успешные женщины не только не рожают детей, но и стремятся избегать замужества, ведь брак остается очень традиционным, не выгодным и не привлекательным для женщин.
То есть в Швеции есть возможность относиться к материнству «расслабленно», именно поэтому рождение и воспитание детей там не кажется людям чем-то очень трудным, и они легко на это решаются. Причем существует огромная разница в этом плане даже с другими странами европейской культуры. Было, например, судебное дело в США, когда шведскую супружескую пару американский суд чуть не лишил родительских прав за то, что они оставили коляску с ребенком на улице у кафе, пока сами сидели в этом кафе. Они смогли отстоять свои права, только доказав, что для Швеции это – нормальная, широко распространенная практика. Таким образом, у шведов достаточно спокойное отношение к тому, как должны расти дети, они убеждены, что в них не надо так уж много вкладывать усилий, дети не должны напрягать родителей, и, наверное, это очень близко к премодерному отношению к детям. Конечно, в то время (до начала Нового Времени) была высокая детская смертность, но, с другой стороны, родителям не навязывалось чрезмерное напряжение и концентрация усилий на воспитании детей. Это уже связано с идеями начала эпохи Нового Времени (при этом детская смертность и в Новое Время, пока медицина не получила достаточного развития, оставалась весьма высокой) и до сих пор популярно во многих странах, в том числе и в России.
Так или иначе, многие уже задумываются над тем, как попытаться в развитых странах остановить падение рождаемости, которая становится очень низкой и далекой от хотя бы простого воспроизводства поколений. Нам видится, что одно из направлений для нашей страны – это работа над минимизацией изменений в стиле жизни при переходе женщины к материнству, чтобы женщина-мать имела возможность не только продолжать ходить на работу, делать карьеру, но и не бросать любимые хобби, друзей, точнее, отрываться от всего этого не полностью и на короткое время. Конечно, есть женщины, душа которых требует именно «все бросить и посвятить себя ребенку», но их не настолько много, чтобы можно было рассчитывать на серьезное увеличение рождаемости только с их помощью. Тем более, что именно такие женщины очень часто хотят, чтобы у них был только один ребенок . Всем остальным будет гораздо легче решиться на рождение ребенка (детей), если предполагаемая материнством концентрация усилий будет уменьшена.
Есть еще одна теория, объясняющая падение рождаемости в развитых странах до очень низкого уровня. Это так называемая теория «low fertility trap», то есть «ловушка низкой рождаемости». Социологическая составляющая этой теории состоит в том, что если ребенок растет в семье, где мало детей, и вокруг себя видит очень много однодетных или бездетных взрослых, он вырастает в ощущении, что это и есть нормальное положение вещей. И, как следствие, нормативное, желаемое число детей в семье в населении данной территории (страны), начинает падать. Авторы этой теории считают, что надо выбираться из этой ловушки на самых начальных стадиях, и делать это любыми способами, стимулируя отсутствие чрезмерного падения рождаемости. Пока до какой-то степени доказана эффективность в основном только социально-политических, во многом экономически стимулирующих способов.
Вообще, с экономической точки зрения дети в современном обществе в большей степени нужны не отдельным людям, а государству. Во-первых, поскольку существует пенсия, во-вторых, в развитых странах та норма, что в старости дети содержат родителей, уже очень ослабела (хотя они все равно их содержат и им помогают, в реальности, качество жизни «детных» стариков в среднем везде выше качества жизни бездетных). Но в России, согласно социологическим исследованиям, мало кто заглядывает так далеко вперед, так что на сегодняшние решения большинства людей очень мало влияют мысли о том, как они будут жить в старости. Мало кто хочет думать о том, что он когда-то будет старым и больным, и, соответственно, что в старости его будут поддерживать дети. В России очень многие как бы внутренне убеждены, что никогда не будут старыми. Мужчины – просто не доживут, а женщины почему-то считают, что всегда будут молодыми и красивыми.
Иное дело - государство; ему дети нужны как будущие работники, налогоплательщики, солдаты, наконец, плательщики ЕСН, которые будут содержать будущих пенсионеров. Потому что в масштабах государства все равно ничто не меняется, и молодые, работающие содержат детей и стариков, только это все происходит не на индивидуальном уровне, а на уровне страны. Соответственно, как можно более успешная интеграция материнства в современную жизнь – это важнейшая ЭКОНОМИЧЕСКАЯ государственная задача.
Важно поговорить и о другой демографической проблеме – о смертности. Российское неблагополучие в этой области тоже широко известно. Если взять смертность от внешних причин - это убийства, травмы, болезни, к ним же относятся алкоголизм и множество связанных с ним ситуаций, в этой области нет единой строгой классификации, кто-то включает тот или иной фактор во внешние причины, кто-то не включает - так вот, смертность от внешних причин в трудоспособном возрасте в России примерно такая же, как в Африке южнее Сахары. И в первую очередь здесь следует говорить о мужской смертности.
Причины этого в первую очередь связаны с образом жизни российских мужчин, отсутствием норм так называемого самосохранительного поведения. Еще в начале 80-х годов у нас в стране начали проводить первые опросы по теме этого самосохранительного поведения, и пришли в ужас из-за выявления крайне неблагоприятных в этом отношении российских социальных норм. Потому что так называемая русская удаль, которой многие так гордятся, – это ведь в реальности стремление к крайностям, к постоянным ненужным испытаниям своей жизни на прочность. И эти нормы разделяет, пожалуй, все же именно БОЛЬШИНСТВО русских мужчин, то есть те из них, кто глубоко приросли корнями к русской традиции. Если русский мужчина бережет свое здоровье, то большинство окружающих считает его странным, ненормальным, «не совсем настоящим мужчиной».
Похожие проблемы были в Финляндии, связанные с алкоголем, с самоубийствами, так что мужчин старше 60 лет в определенных регионах практически не оставалось: либо умирали от инфаркта и других причин, либо от самоубийства. Но в Финляндии как-то сумели решить эту проблему с помощью социальных программ, внедряя практики здорового образа жизни.
Именно здоровый образ жизни, становящийся нормой, есть квинтессенция так называемого Второго Эпидемиологического перехода, то есть изменения профиля смертности, отодвигающейся на все более старшие возраста. А Первый Эпидемиологический переход связан прежде всего с более просто устранимыми, именно на государственном уровне, инфекционными и другими относительно легко поддающимися лечению и профилактике причинами смерти. При этом прежде всего (просто оттого, что широко начинают соблюдаться нормы гигиены, и везде становится доступной элементарная медицинская помощь) резко снижается младенческая смертность. Но смертность в старших возрастах, со временем, если не происходит дальнейшего развития, может даже увеличиваться. Примерно это и произошло в нашей стране, причем все меньшее число детей по отношению к взрослому населению, старение населения, также способствует росту смертности в России, «застрявшей» где-то между Первым и Вторым Эпидемиологическими переходами, прежде всего в связи с алкоголизмом и распространением других форм зависимости от субстанций. При этом профиль в отношении рождаемости у нас самый современный, соответствующий самым развитым странам мира.
В дополнение к этим факторам, есть и много других причин высокой смертности в России – отчасти они общие с другими развитыми странами: ухудшение экологии и смертность в самом разном возрасте от рака; смертность в результате сердечно-сосудистых заболеваний как следствие напряжений современной жизни; и т.д.
Кроме того, есть еще один именно гендерный аспект: по исследованиям, например, рынка труда получается, что мужчины менее адаптивны, и это касается не только периодов кризиса. В современном обществе постоянно все меняется, и человеку надо все время меняться, как-то заново приспосабливаться. Видимо, мужчинам в целом это хуже удается. В других развитых странах, там, где нет мужской сверхсмертности, наверное, мужчины стали, в этом отношении, немножко больше похожими на женщин, чем у нас. В уже не раз упомянутой Швеции, с присущей ей идеологией гендерного равенства, возможно, именно оно повлияло и на самосохранительное поведение мужчин. В связи с этим мы допускаем, что вовлечение мужчин в так называемые женские сферы жизни будет им только на пользу. Потому что в настоящее время у российских мужчин не получается жить средней, повседневной жизнью (every day life) - это не мужское дело, им там скучно. Многие семьи сейчас даже отдыхать ездят без папы, школьные дела решаются без папы, потому что папе не до этого. Получается, что папе остается только работать и саморазрушительно развлекаться.
Таким образом, по нашему мнению, лозунг «Берегите мужчин», который провозгласил еще Б.Урланис в конце 1960-х годов, должен пониматься так, что их надо как можно больше загрузить мелкими и средними повседневными задачами. Ни в коем случае не надо говорить, что у них другие задачи в жизни, что они для подвига. Они для всего того же, для чего и женщины. С этой точки зрения, можно только порадоваться, видя мужчину, работающего, например, кассиром в «Ашане» или в аптеке, в тех сферах, которые традиционно называют «немужской» работой. Это прекрасно, когда человек вот так адаптивно себя ведет. Поскольку жизнь давно перестала соответствовать традиционному гендерному договору «мужчина-кормилец – женщина-домохозяка», даже в той модифицированной советской вариации, когда женщина тоже работает, но ее работа имеет подчиненное значение, надо его менять. Сближение полов, в отношении модификации, осовременивания половых ролей, образа жизни, является одним из тех путей, на которых в современном мире может быть достигнуто не только повышение рождаемости, но и столь необходимое в российском случае снижение смертности, прежде всего - мужской.
Материал подготовлен при помощи Фонда Генриха Белля