Что это значит, когда 137 депутатов голосуют за то, чтобы лишить первого президента России хотя бы части его особого пожизненного статуса v неприкосновенности, обеспечения всяческими благами (резиденция, кабинет в Кремле, «мерседес», охрана, прикрепление к ЦКБ, президентская пенсия, специальный фонд и т.д.) его и членов его семьи?
Не станем мы, пожалуй, делать выводов о состоянии российской политтехнологии. Ну, приспичило депутатам Госдумы в преддверии очередных выборов заняться «деланьем новостей» совершенно допотопными методами. «Разносить» эти 137 депутатов по партиям и фракциям тоже не будем v дело это крайне скучное. Политическая гимнастика полезна всем претендентам на любовь избирателей, и не принципиально, кто выполнил это «упражнение» именно сегодня. Да и кого может удивить такими инициативами Виктор Илюхин? Он еще Горбачева пытался засудить. Причем v до отставки.
Другое дело v Геннадий Селезнев. Единственной по-настоящему заметной фигурой дня оказался он. Как он светился от сознания собственной значимости во время оно, рассказывая о встречах с Ельциным! Как гордился, когда первый президент назначил его членом (по должности) Совета безопасности. Готов был даже сидеть на четверых с Чубайсом! v Ельцин попросил. Теперь и он не удержался. То ли от радости, что, наконец, может отыграться за необходимость сидения за одним столом с такими несимпатичными ему личностями. То ли от неуверенности, что избиратели хоть немного заметят его попытки «возрождения России» (и что тогда? Политическая смерть? Кто же будет занимать такое пригретое место председателя Думы?). То ли пиджак расстегнулся слишком сильно, и между лацканов выглянуло обычное комсомольское хамство.
Пару месяцев назад в Думе, как пришелец из ушедших, ельцинских времен, мелькнула идея отставки правительства, о плохой работе которого перед телекамерами заговорила твердокаменная центристка Любовь Слиска. А в среду еще одним гостем из прошлого стал сам Борис Николаевич, точнее, его привилегии. Против их отмены осмелилось проголосовать ничтожное меньшинство v всего 56 депутатов, воздержались v четверо. Кто-то, как всегда, отсутствовал, но более двух сотен депутатов просто никак не выразили своего отношения к главному пенсионеру страны.
Примерно такого исхода все и ожидали v никто всерьез не думал, что законопроект может пройти. Любовь Слиска даже назвала его «пиаровской акцией». Тем не менее обсуждение длилось два часа.
То есть депутаты дружно потратили эти два часа отнюдь не на более внимательное обсуждение принимаемых законов, не на уменьшение огромной корзины законопроектов, которая имеет все шансы перейти по наследству Думе следующего созыва, а на откровенный балаган. А весьма разнообразная и многочисленная группа депутатов за заведомо «непроходимый» законопроект даже проголосовала. И сделала она это по одной единственной причине v из убеждения, что попытка унизить бывшего президента поднимет их в глазах избирателей.
Помнится, осенью 1996 года вся российская пресса переминалась с ноги на ногу v никто не мог решиться первым напечатать сенсационную информацию о грядущей операции президента. Хотелось, конечно, всем, но в течение нескольких дней не осмеливался никто. Опасались, разумеется, гнева Кремля и прочих нежелательных последствий, но дело было не только в этом: теоретически признавая за жителями страны право знать правду о состоянии здоровья президента, журналисты и их издатели не смели поднять руку на человека, оказавшегося на грани смерти. Непопулярный и нелюбимый президент в тот момент виделся больным пожилым человеком. Доходило до абсурда. Одному из авторов этой статьи уже после окончания операции и исчезновения налета сенсационности вернул колонку один из немногих глянцевых журналов. Колонка была посвящена как раз удивительному временному превращению главы государства во всеобщего немощного дедушку. Тогда редакторы журнала сочли статью «бестактной».
Теперь, казалось бы, самое время рассматривать Бориса Ельцина именно как пожилого больного человека. Для историка v рано, для политической борьбы v поздно. Но от былой щепетильности не осталось и следа. Даже представитель президента (нынешнего) в Думе Александр Котенков, выступая против законопроекта и обвинив его авторов в озлобленности, которая, по его мнению, есть «признак низкого интеллекта», выбрал на редкость бестактную аналогию: «Содержание Мавзолея Владимира Ленина обходится стране гораздо дороже».
Сам Котенков, кстати, в течение многих лет представлял в Госдуме президента по фамилии Ельцин. Хотя это здесь, в общем, ни при чем: борцы с привилегиями, даже сам доблестный Виктор Илюхин, один из авторов закона, не вернулись в канун выборов к классическому «Банду Ельцина v под суд!». «Банда» за три года без Ельцина, как известно, расширила свою «территорию», и теперь уже трудно найти значимый участок политического спектра, где бы не было хоть одного-двух ее активных членов. А значит, воскрешение этого лозунга чревато слишком непредсказуемыми последствиями. Куда проще, когда Ельцин v отдельно, а «банда» v отдельно. То есть настоящее отдельно от прошлого.
Такое стремление отмежеваться от прошлого свойственно скорее странам, где произошла кардинальная смена режима, чем тем, где правит президент, буквально назначенный на эту роль своим предшественником. В большинстве стран с традицией мирным путем передачи власти бывшие главы государства пользуются многими из тех привилегий, которых едва ли не каждый третий депутат захотел лишить Ельцина: персональной пенсией, например, и личной охраной. То же самое касается и юридической неприкосновенности. Первым действием Джеральда Форда на посту американского президента, например, стало подписание акта о помиловании Ричарда Никсона v шаг отнюдь не популистский и не популярный, но единственно возможный в рамках американской политической культуры. Форд был вице-президентом, то есть «назначенным» преемником Никсона в ситуации его вынужденной отставки. Если Никсон совершил проступок, требующий наказания более серьезного, чем лишение его поста президента, то о каком авторитете преемника могла идти речь?
Есть, конечно, у бывшего российского президента привилегии, существование которых невозможно ни понять, ни оправдать. Например, бюджетное финансирование экс-президентских чад и домочадцев, большинство из которых являются совершеннолетними, работоспособными, и благополучно трудоустроенными. О первозданности политических нравов говорит явное нежелание депутатов всерьез вникать, коль уж взялись обсуждать, в систему привилегий бывшего президента. На деле это v свидетельство отсутствия у них реального желания что-либо в ней менять. Но на ту же первозданность указывает и намерение перевести основателя независимого российского государства на пенсию ниже 100$ v платить, так сказать, «по минскому счету»: на еще меньшую пенсию посадил своего предшественника Станислава Шушкевича президент Лукашенко. Впрочем, можно и не ходить так далеко за примером: пенсия бывшего президента СССР, в свое время по указанию Ельцина лишенного машин и охраны, равна примерно 3000 рублей.
Здесь можно было бы начать морализировать на тему «Не рой другому яму»: поступил Ельцин несправедливо с Горбачевым v та же несправедливость к нему и возвращается. Но не ко времени эта мораль. Вряд ли хоть один из голосовавших за урезание «привилегий» руководствовался именно ею.
Есть другой, более интересный вопрос: что обо всем этом думает тот самый избиратель, для которого так старались депутаты. Что-то об это мы наверняка узнаем либо от ФОМа, либо от ВЦИОМа, а пока позволим себе предположить, что думцы здесь проиграли бы в любом случае: при всей неактуальности ельцинской темы у заинтересованных в вопросе теперь будет легкое недовольство v так и остался безнаказанным, недодавили. А коли удалось бы, вопреки всем раскладам, провести отмену привилегий v стали бы жалеть: мол, чего они с пенсионером-то тягаются. А перед самими выборами, если кто и станет предъявлять результаты голосования v посмотрят на него как на полоумного: лучше бы Пугачеву привез или про счета за электричество рассказал что путное.
