Наш собеседник - человек известный. Многие читали его книги и смотрели его фильмы. Он нередко дает интервью, время от времени появляется на телеканалах. И если подобная история случается с известными людьми, что говорить о людях неизвестных? "Полит.ру" устанавливает пост наблюдения и будет следить за развитием событий в отношениях нашего собеседника с правоохранительными органами. Для чистоты эксперимента до поры до времени сохраним анонимность, чтобы все понимали: это происходит с каждым из нас. Первая часть детектива ЗДЕСЬ. Вторая часть ЗДЕСЬ.
Патрульная машина медленно объезжает московский сквер и берега пруда, что в километре от Кремля. Экипаж усердно выворачивает шеи, старательно уводит в сторону взгляды, чтобы не видеть, не замечать дивной картины, от которой оторопь берёт многочисленную публику, гуляющую на берегах.
И вот представьте... На глазах всего честного народа, среди которого полным-полно детишек, заезжие гости столицы отловили трёх городских уток, свернули им шеи, ощипали, и одна утка уже кипит в грязном тазике на костре, двух других в голом и распятом виде полощут в пруду. Милиция равнодушно проезжает мимо, даже бровью не повела. А и впрямь, зачем мараться, портить себе кровь.
Скажу честно. С некоторых пор я с особым пристрастием отношусь к работе правоохранительных органов, каждое лыко ставлю в строку.
Чтобы освежить память, напомню, что 1-го ноября 2008 года комендант и начальник охраны офисного центра по улице Таганской 34, строение 3 сзади, исподтишка, набросился на ничего не подозревающую женщину, которая вышла из машины. Субъект решил, что она заехала на чужую территорию, поэтому он избил её.
Надо ли говорить, на месте этой женщины могла оказаться любая другая, даже прокурор и федеральный судья, потому что офисный центр расположен в нескольких метрах от Таганского суда. Наблюдения показали, что мужчин этот фрукт старается не задевать.
Обратившись в Таганский ОВД, потерпевшая прошла медицинское освидетельствование, зафиксировала телесные повреждения. А дальше началась подлинная фантасмагория, продолжающаяся до сих пор.
Участковый уполномоченный капитан Чертов вынес постановление, в котором отказал в возбуждении уголовного дела, на том основании, что нет медицинских документов. Этот подлог и фальсификацию утвердил начальник ОВД майор Разыграев. Он даже направил потерпевшей своё уведомление, хотя ребёнку было понятно, что никаких проверок участковый не проводил, никого не опрашивал, на место не выходил, документы не запрашивал, а просто на коленке сфабриковал постановление, от которого за версту тянет откровенным враньём. Да, это были ложь и подлог в химически чистом виде, служебные проверки УВД по ЦАО г. Москвы полностью подтвердили вывод. Чертов получил строгий выговор, Таганская прокуратура отменила постановление как необоснованное и незаконное.
Вы думаете, что-то изменилось? Как бы не так! Капитан Чертов как ни в чём не бывало выносил новые постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, начальник ОВД их утверждал, прокуратура неумолимо отменяла. Примечательно, что нигде, ни в одном документе фамилия преступника не называлась, хотя личность его была сразу же установлена свидетелями, фамилия, имя, отчество и должность содержались во всех заявлениях потерпевшей, в показаниях свидетелей. Не надо было искать, всё было ясно, понятно, но в документах милиции фигурировало «неизвестное лицо». Понятно, что служивые пытались отмазать коллегу, с первого дня корпоративная солидарность бросалась в глаза даже издали.
Время шло – месяц за месяцем, ОВД и прокуратура двигали шкаф вперёд-назад, но практически топтались на месте, по существу ничего не менялось. При этом все должностные лица разных чинов и званий были убеждены, что всё правильно, нормально, люди работают, переписка идёт, все при деле, каждый на своём месте выполняет обязанности, система исправно функционирует. В общем и целом, главное – процесс, а процесс идёт, люди приходят на работу, бумаги циркулируют. И должностные лица искренне удивлялись, как это потерпевшая и я, грешный, не видим, не замечаем, не ценим высшего смысла их деятельности.
Тем временем публикация в «Полит.ру» материала «Детектив. Опыты правоохранительного сюрреализма» вызвала живой, как принято говорить, отклик, заинтересованные ведомства стали оказывать нам внимание, даже приглашали на беседы, видно, отслеживают упоминания о себе в средствах массовой информации или, как нынче изъясняются, ведут мониторинг.
Приёмная МВД на Садово-Сухаревской помещается в монументальном здании, лестница впечатляет имперской крутизной – инвалиду, к примеру, ни за что не одолеть. Кстати сказать, в Таганской прокуратуре, в Таганском ОВД и приёмные, и начальство, и канцелярии на верхних этажах без лифта, население вынуждено совершать восхождение, и если нет привычки и здоровья, нечего здесь делать. Я называю это первой линией обороны.
В приёмной МВД сразу замечаешь скульптурную композицию, которая в бронзе изображает двух мускулистых женщин под общим названием «Сила и справедливость России». Бронзовые женщины, видимо, олицетворяют нашу милицию.
Старший референт подполковник Игонин С.В. тщательно изучил первый выпуск публикации «Детектив» в «Полит.ру», понимающе кивает, но решительно возражает против заключительных фраз, где сказано, что беззащитное население постепенно догадывается, откуда берутся майоры евсюковы. Суждение кажется референту излишним, неуместным и ненужным популизмом. Далее следует вопрос, который задавали все должностные лица, с кем я встречался: чего вы хотите? Правда, иногда поступала разновидность этого вопроса: чего вы добиваетесь?
Господи, твоя воля! Неужели это непонятно?! Неужели каждый раз надо объяснять прописные истины?! Неужто я должен всем растолковать, что хочу жить в правовой стране?! Неужели... – впрочем, возмущаться можно до бесконечности.
Набравшись терпения, я нудно талдычу объяснения, в ответ референт пускается в теоретические исследования тонких материй.
- Возбуждать или не возбуждать уголовное дело прерогатива участкового, не так ли? – пытливо глянул на меня старший референт.
- Так, - неохотно, скрепя сердце кивнул я, как бы предчувствуя подвох.
- Если бы прокуратура утвердила постановление участкового, у вас не было бы претензий к милиции, - заключил собеседник.
- Почему? – тупо спросил я.
- Потому что, если прокуратура утвердила постановление, участковый перед законом чист.
- Это умозрительная конструкция, сослагательное наклонение, - застенчиво возражаю я, стыдясь своей несговорчивости, словно нарушаю правила игры.
- Если бы прокуратура утвердила постановление, ваши претензии относились бы не к милиции, а к прокуратуре, верно? – сразил меня собеседник, от восхищения я разинул рот, меня просто распирало от гордости за нашу милицию – как отточен логический инструментарий!
А ведь действительно. Утверди прокуратура сочинение Чертова, какие к нему претензии? Значит, дело не в участковом, а в упрямстве прокуратуры. Железная логика, одна позиция неизбежно вытекает из другой. Индукция, дедукция, школьный курс... Помните эти игры? Все растения зелёные, лампа зелёная, значит, лампа – растение... Запомните диалог, он нам ещё понадобится.
После приёмной вздумалось мне прогуляться по улице, два милиционера остановили пару европейского вида иностранцев, листали паспорта, всматривались в штампы регистрации. Крупная купюра, как правило, снимает все подозрения, я знаю много конкретных случаев. В январе к семейной паре – она москвичка, он иностранец, живут за рубежом – в Александровском саду подошёл майор милиции, потребовал документы, проверил регистрацию и был очень разочарован, документы оказались в порядке. Тем не менее, майор предложил куда-то пройти. Москвичка достала телефон, объявила, что звонит адвокату, и предложила майору представиться. Со словами «какая вы грамотная» майор отстал, но представиться отказался.
Припоминаю, совсем недавно некий высокий милицейский чин на юбилее хозяина Черкизовского рынка в турецкой Анталье поднял тост: «Ваша милиция поздравляет вас!»
Не зря говорят, милиция всегда приходит на выручку, была бы выручка.
А через день или два раздался звонок из городской прокуратуры. Звонил прокурор из управления по надзору за органами МВД и юстиции. Оказалось, руководство городской прокуратуры ознакомилось с публикацией в «Полит.ру» и поручило встретиться, разобраться, принять меры. «Пора покончить с этим безобразием» - сказал прокурор.
Через час я был в городской прокуратуре на Новокузнецкой, прокурор уже ознакомился с делом, довольно пухлым, которое доставили из Таганской прокуратуры.
Признаюсь, по давнему личному опыту я высоко ценю прокуратуру Москвы. Помню, в начале 90-х городская прокуратура трижды отменяла постановления заместителя Фрунзенского районного прокурора по имени Лаврентий Павлович, который отказывал в возбуждении уголовного дела по авторским правам.
В конце концов городская прокуратура сама возбудила уголовное дело, производство передала Никулинской районной прокуратуре, где следствие несколько раз закрывали, но город снова и снова возобновлял производство и довёл таки дело до суда, до приговора. Это был едва ли не первый случай уголовного дела по авторским правам.
Знаю и другие случаи, когда городская прокуратура настойчиво и последовательно добивалась законности. Некоторые мои друзья, к сожалению, уже покойные, работали здесь, это были очень достойные люди. В знакомствах я разборчив, лишь бы с кем не дружу.
На этот раз, я считаю, мне тоже повезло. Собеседником оказался грамотный юрист, образованный и толковый человек, твёрдо стоящий на позициях закона. Мы быстро разобрались в проблемах и обстоятельствах, а потом долго беседовали на разные темы и скажу честно, разговор пришёлся мне по душе. Под конец я задал главный вопрос: что дальше?
Ответ я получил вполне определённый, никак не двусмысленный, не уклончивый, не формальный: «Будет возбуждено уголовное дело. Пострадавшей женщине и вам понадобится терпение, потребуется много времени: допросы, очные ставки, опознания, экспертизы, свидетели...»
- Если надо, то надо, мы идём до конца, - успокоил я прокурора.
- Правда, за исход в суде не ручаюсь, гарантий нет, - успокоил он меня.
- Какие могут быть гарантии? – я процитировал одного из персонажей фильма «Семьянин» в исполнении известного и вполне народного артиста. – Гарантии только в морге!
Говоря откровенно, из всех, с кем по нашему делу пришлось встречаться, прокурор из управления по надзору производил наилучшее впечатление. Я бы хотел, чтобы все юридические чиновники были под стать ему. На фоне прочих встреч и разговоров посещение городской прокуратуры показалось наиболее конструктивным. Во всяком случае, вышел я буквально окрылённым. Ах, как не хотелось мне разочароваться!
Тем временем продолжались поиски таинственного владельца пресловутого офисного центра по Таганской 34, строение 3. Из второго выпуска «Опытов правоохранительного сюрреализма» под названием «Тихий тупик» было понятно, сколько сил и времени ушло на поиски. Ни чиновники, ни милиция, ни управа, ни технические службы, ни департамент имущества, ни одна живая душа – никто не знал, кому принадлежит здание в 10 этажей из стекла и керамического гранита. Только и оставалось развести руками: тайна сия велика есть!
Однако и мы не лыком шиты. После кропотливых усилий удалось выяснить, что по адресу Таганская 34 строение 3 (по разным источникам строение 6Б или Б6) зарегистрирована фирма «П.Дуссманн» - закрытое акционерное общество со 100% иностранным капиталом, это юридический адрес.
Само ЗАО «П.Дуссманн» называет себя концерном, главный офис находится в Германии. Удивление вызывает секретность. Все иностранные компании, арендующие помещения в здании, указаны на стене холла – этаж, телефон: компании «Кёрхер», «Вайолант групп», «Ритайл индастриз», «Протерн» не таятся, открыты для общения, хотя информация о том, что арендная плата идёт в ЗАО «Дуссманн», является закрытой. «Дуссманн» в здании никак не обозначен – ни вывески, ни названия, ни телефона, этаж и комнаты не указаны, сам факт, что «Дуссманн» находится в здании, стыдливо умалчивается. Словом, полное отсутствие всякого присутствия. Любопытно, да?
Между тем, удалось найти старый адрес ЗАО «Дуссманн». Фирма значилась по улице Сыромятнической Верхней 7, строение 1, специализировалась на доставке обедов и ужинов, фигурировала среди доставщиков пиццы. Не думаю, однако, что комендант здания набросился на женщину с кулаками, защищая порцию пиццы.
Сам немецкий концерн «Дуссманн» определяет направление своей деятельности как обслуживание объектов недвижимости. То есть уборка помещений, эксплуатация инженерных коммуникаций, технических систем и оборудования, организация – внимание! – организация службы охраны.
Ну наконец-то, наконец! А то «ищут пожарные, ищет милиция...» Хотя милиция как раз никого не ищет, «это такая мелочёвка», сказал мне один милицейский чин. Ладно, милиция себе в ус не дует, следственный комитет при прокуратуре отмахивается, чтобы не прослыть помойкой, как выразился его начальник, младший советник юстиции Бессарабов, но мы-то, мы-то буквально с ног сбились в поисках. А оказывается, гвардейцев на охрану здания поставил «Дуссманн».
Впрочем, мы по-прежнему не знаем, кто владеет зданием – может «Дуссманн», но скорее, что нет. Для нас это большого значения уже не имеет. Настоящий владелец, похоже, остаётся в тени – такое себе хорошо законспирированное подполье в центре Москвы. «Дуссманн», очевидно, управляет, охраняет, ведает канализацией, собирает арендную плату, передаёт по назначению, оставляя себе процент.
Как ни взгляни, если всё сходится таким образом, то на территории России в отношении гражданина России злостные хулиганские действия с нанесением значительных телесных повреждений совершил не случайный прохожий, не частное лицо, не уличный бродяга, но иностранная компания, её официальное должностное лицо, в рабочее время, при исполнении служебных обязанностей.
Как правило, на такую работу коммерция берёт бывших силовиков. Мы не знаем точно, состоит ли участковый на прикорме по указанному адресу, свечку мы не держали. Но его поведение с высокой точностью укладывается в русский фольклор: рыбак рыбака видит издалека, ворон ворону глаз не выклюет, рука руку моет, знает кошка, чьё мясо ела...
Нынешняя охрана коммерции раньше по обыкновению трудилась в правоохранительных органах, позже нашла себе другое применение. Но взаимное опыление и симпатии повсеместно и повседневно сохраняют устойчивость.
Помимо всего прочего национальный склад, характер, поведение, особенности, пристрастия – всё, что укладывается в расхожее понятие «менталитет» изменениям поддаются с трудом. Когда-то Британия своих преступников отправляла в Австралию и Новую Зеландию, прошли столетия, прежде чем нравы населения переменились. Это я к тому, что изрядную роль в окружающей действительности у нас играют жлобы и шпана.
Ничего не поделаешь, не попишешь, как в эфире и на эстраде наблюдается засилье попсы, так в обыденной жизни наблюдается засилье шпаны и жлобов. Достаточно взглянуть, что они вытворяют на дорогах.
В известной мере такое происходит, когда улучшаются материальные возможности. Невежественные жлобы, неотёсанная шпана приобрели достаток, но как были шпаной и жлобами, так и остались. Возникла целая прослойка из «новых русских», убеждённых, что законы им не писаны, всё подвластно, всё доступно, всё сойдёт с рук. Балбес обзавёлся возможностями, но остался балбесом. Раньше говорили – из грязи в князи.
Правда, не всё определяется кошельком, роль играет и принадлежность к структуре. Особенно нагло держится шпана из силовых органов. Они твёрдо верят в свою исключительность и неуязвимость, в избранность и безнаказанность.
К слову сказать, принадлежность к шпане и жлобам не исчерпывается уровнем образования. Образование, конечно, влияет, но решающего значения не имеет. Я знаю людей, сподобившихся закончиться институт, но оставшихся шпаной. Солженицын называл таких «образованщиной». Я знаю жлобов во власти и знаю множество не шибко грамотных людей из простонародья, которых вполне можно отнести к интеллигентам.
И неужели бесноватый жлоб и шпана это и есть «Дуссманн»? Руку на женщину поднял не рядовой вертухай, затурканный и безмозглый, преступление совершил начальственный состав ЗАО «Дуссманн», организующий режим охраны, вразумляющий рядовых охранников на линию поведения, на способы обращения с людьми.
Рекламируя себя, «Дуссманн» чирикает нежным голосом о полной прозрачности своей деятельности, о профессиональной подготовке персонала. Как бы не так! Мы уже убедились и в прозрачности, и в подготовке персонала. Любая контора, конечно, вольна слагать себе панегирики и может вышивать хвалебные слова о себе, любимой. Но мы-то знаем, чего они стоят, я, например, теперь гроша ломаного не дам за репутацию ЗАО «Дуссманн».
Мы не утверждаем, что кафе «У Дуссманна» на улице Орджоникидзе обязательно травит посетителей гнилыми продуктами, обсчитывает, обвешивает, и мы не знаем, подвергают ли клиенты себя опасности. Но если официальное должностное лицо компании, облечённое властью и административными полномочиями, беспричинно и подло нападает на беззащитных людей, вы сильно рискуете, имея дело с «Дуссманн».
И если на то пошло, мы не знаем, рекомендует ли «Дуссманн» своей охране бить женщин. Но если можно начальнику, почему нельзя подчинённым? Так или иначе, любой зазевавшийся гражданин, ненароком заехавший на городскую территорию, прилегающую к «Дуссманн», подвергается опасности нападения.
Словом, несмотря на кондиционеры, с климатом в «Дуссманн» не всё в порядке. Придёт время, свои суждения мы широко обнародуем, а пока во имя гуманизма следует предостеречь доверчивых людей.
Как бы то ни было, в один из дней мы с потерпевшей шли зелёным двориком в Тихом тупике и, срезая расстояние, прошли мимо офисного центра. Впереди тем же курсом двигался некий юноша с фотоаппаратом, прицеливался объективом, видно, искал точку съёмки. Неожиданно вслед ему из здания выкатился – кто бы вы думали?! Да, именно он, комендант, начальник охраны.
Он окликнул фотографа, но приближаться не стал, предусмотрительно стоя поодаль, ведь фотограф не слабая женщина, можно получить отпор или даже отлуп.
- Это он! – громко воскликнула моя спутница, но я и сам видел, что он. Комендант обернулся на голос и застыл, замер, оцепенел: рост выше среднего, приблизительно 180 см., телосложение плотное, избыток веса, седые волосы, седые баки и шкиперская бородка, лицо широкое, красное, схожая гиперемия обычно сопутствует плотному обеду с выпивкой.
Вы, конечно, видели, как спортсмены разминаются перед стартом. Боксёры, идущие к рингу, вообще дёргаются и приплясывают, как ненормальные, чтобы расслабиться, согреть мышцы. Мышца в таком состоянии готова к сокращению, к немедленной работе.
Что ж, старые навыки сказываются в любом возрасте, годы, проведённые в спортивных залах и на ринге, бесследно не пропадают, что-нибудь да останется. Другими словами, мастерство не пропьёшь, как принято говорить.
И вот игривой или даже развязной походкой я направляюсь к обидчику. Вперив взгляд и не сводя глаз, вкрадчивый, почти пушистый, с ласковой, практически нежной улыбкой, иду на сближение, на давно желанный контакт. Но не тут-то было, проверка на вшивость не состоялась.
Физиономия врага стала напряжённой, а мне показалось, что затравленной. Когда он избивал женщину, в его лице внятно читалось победное торжество, он радовался и веселился – сбылась мечта! Нынче он какой-то затрапезный, натянут, как струна – куда делось прежнее веселье. Он круто разворачивается и, втянув голову в плечи, резвым или даже беглым шагом торопится назад, стремительно исчезает в здании. Избивая женщину, он выглядел иначе, сражался, как лев, - размахнись рука, раззудись плечо!..
А спустя несколько дней практически одновременно приходят два сообщения: из Таганской прокуратуры, из Таганского ОВД. Синхронность понятна, оба послания датированы одним днём – 14 июля 2009 года, оба заслуживают пристального внимания.
Таганский прокурор Антонов-Романовский уведомляет, что 13 июля 2009 г. участковый Чертов Е.Н. вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении – внимание, барабанная дробь, нервных просим удалиться – в отношении Сухойвана Ю.Н.!
Ну наконец-то, свершилось! Это был первый официальный документ, где преступник назван по фамилии. Всё-таки мы их достали! До сих пор все должностные лица старательно избегали упоминать фамилию, хотя в заявлениях потерпевшей, в свидетельских показаниях она постоянно называлась.
Правда, теперь сообщалось, что постановление участкового прокуратурой признано законным и обоснованным. Вот те на! Прежде районная прокуратура стойко и принципиально отменяла постановления об отказе, но едва Чертов на девятом месяце волокиты «сдал» Сухойвана, прокуратура тотчас признала отказ законным и обоснованным. Фигурально говоря, произошла некая рокировка: ты назови фамилию, а мы тебе утвердим отказ.
Прежде всего отдадим должное прокуратуре за оперативность. 13 июля Чертов выносит постановление об отказе, а 14 июля прокуратура уже направляет сообщение в наш адрес. Это значит, утвердили постановление сразу же, не отходя от кассы. Раньше между постановлениями участкового и отменой их прокуратурой проходили недели. Теперь всё случилось одновременно, даже делопроизводство уложилось буквально в мгновение.
В сообщении прокуратуры содержалось и разъяснение, что Сухойвану можно предъявить судебный иск в порядке частного обвинения. Обращайтесь, мол, в мировой суд. Но об этом позже, сейчас речь о другом.
В тот же день что и прокуратура, а именно 14 июля, своё сообщение нам послал начальник Таганского ОВД майор Разыграев. Предположить заранее содержание, я думаю, не смог бы ни один голливудский сценарист, поднаторевший в детективах. Майор сообщил, что участковый уполномоченный капитан милиции Е.Н.Чертов привлечён к дисциплинарной ответственности.
А, каково?! Какой увлекательный сюжет! Хотя майор не сообщает, какая именно ответственность и за что конкретно.
Вдумайтесь, господа! В один день прокуратура сообщает, что, наконец, после многих отмен утвердила постановление участкового, а начальник ОВД сообщает о дисциплинарной ответственности участкового.
Самое интересное, что постановление от 13 июля мы в глаза не видели. Если первое постановление участкового от 5 ноября 2008 года начальник ОВД утвердил и сопроводил его отдельным уведомлением, то теперь никто нам постановление не послал, никто даже не уведомил. А зачем? Мы станем возражать, опротестуем, обжалуем, погоним волну... А если тихо, скрытно, из-под полы, то и руки развязаны. По крайней мере, зануды не будут путаться под ногами, совать палки в колёса.
Словом, мы до сих пор по-прежнему не знаем, что именно в постановлении участкового прокуратура сочла обоснованным и законным. Спустя 9 (девять!) месяцев сюрреализм продолжается, конца не видно.
Мнится мне, в иносказательном, конечно, смысле, будто сели озабоченные стражи порядка кружком или рядком – все, как на подбор юристы – и стали ломать голову, как им красиво выйти из положения. С одной стороны, начальство давит, требует закрыть проблему, с другой, зануда вцепился, как репей, и, похоже, не отвяжется.
А теперь вспомним диалог с референтом и в приёмной МВД. Утверди прокуратура постановление участкового, и с милиции взятки гладки, претензии к ней отпадут сами собой.
А как же дисциплинарная ответственность участкового? – спросите вы. Это область догадок. Во-первых, бросают кость жалобщику – видишь, принимаем меры, не жалеем даже своих, так что – уймись, угомонись, умойся и утрись.
Во-вторых, капитан Чертов на самом деле ни черта не делал, волынил, занимался подтасовкой, неуклюже «лепил горбатого», загнал ситуацию в тупик, создал всем головную боль...
В-третьих... Тут начинается интересный поворот сюжета. Я не поленился, заехал в ОВД, спросил канцелярию, к какой именно ответственности и за что привлечён капитан Чертов. Ответ был на редкость красноречив: «Ещё чего! Этого вам никто не скажет!» Ишь ты, секретность, как в Службе внешней разведки. «А хоть номер приказа можно узнать?» - спрашиваю. Все три женщины в священном ужасе машут на меня руками: что ты! что ты!
Спрашивается: во что тогда мы должны верить? Ведь в ноябре 2008 года капитан Чертов и майор Разыграев надули нас по полной программе и вот уже который месяц водят за нос. Может, и дисциплинарная ответственность сущая «липа»?
И конечно, мы с потерпевшей, неугомонные и настырные, отправились на приём к районному прокурору. Понятно, что с пустыми руками в прокуратуру не ходят, накануне я сочинил заявление.
Вообще, если честно, любое прошение в казённое присутствие большое искусство. Независимо от проблемы уложиться следует в одну страницу, на второй странице концентрация слабеет, как на последних раундах в боксе, внимание рассеивается. И вот я выворачиваю мозг, тасую мысли, выкраиваю фразы, чтобы придать тексту убедительность, чтобы он был доступен и доходчив для любого уровня развития. И я уложился, в конце концов, в одну страницу, даже место осталось. Мог бы составлением прошений деньги зарабатывать.
Однако все старания, все усилия оказались напрасными. Можно было обойтись одной-единственной фразой. Василий Григорьевич читать заявление не стал, сразу бросил взгляд вниз, в конец страницы, где говорилось, чего мы хотим.
Вы представляете, сколько можно сэкономить бумаги по всей стране? Пиши одну фразу – «прошу» и хватит. Прокурор размашисто накладывает резолюцию – какую, нам не говорит. И всё, приём населения длился секунд 15-20 (пятнадцать-двадцать!). От восторга я подпрыгнул на стуле: какая рационализация прокурорского труда! И разумеется, нас разбирало любопытство: так со всеми или только с нами?
Но всё же – признаю и каюсь - я не мог просто так, без общения расстаться, неуважительно как-то – зачем тогда приходил? На наших широтах давно в ходу фраза: а поговорить? Не секрет, заявление можно и по почте послать, и в канцелярию сдать, но у нас ценят личное общение, и я боялся разочаровать прокурора, если не задам ни одного вопроса. В любом случае, нельзя своей чёрствостью никого обижать. И хотя на лице Василия Григорьевича было написано – глаза б мои тебя не видели! – я понимал, это всего лишь внешнее впечатление, на самом деле всё обстоит совсем иначе.
- Скажите, почему прокуратура изменила свою позицию на противоположную? – задаю я вопрос.
- Потому что участковый провёл дополнительную проверку и установил личность преступника, - чеканным слогом отвечает прокурор.
- Личность преступника была установлена через пять минут после нападения. Его опознали свидетели. Имя, отчество, фамилия, должность, адрес с первого дня назывались в заявлениях потерпевшей, в свидетельских показаниях.
Эту фразу Василий Григорьевич пропускает мимо ушей. С досадой и кислым выражением ждёт следующего вопроса и дождался.
- Если личность преступника установлена, почему участковый отказывает в возбуждении уголовного дела?
- А с какой стати? Если личность установлена, вы по закону можете обратиться в мировой суд в порядке частного обвинения. Если личность не установлена, тогда другое дело.
Как другое?! Какое другое?! Неужто, называя Сухойвана, мы совершили роковую ошибку?! Неужто мы своими руками погубили дело?!
- А почему в порядке частного обвинения? – наивно интересуюсь я, но у нас подавляющее количество населения отличается наивностью.
- По закону! - в голосе прокурора торжественно звучит металл и гремят медные литавры.
Конечно, мы понимаем жгучее желание всех персонажей этой сюрреалистической канители перевести стрелки, отмотаться, разрубить узел. Им кажется, они нашли приемлемое решение, которое вроде бы вполне пристойное и всех устроит. Якобы всё законно, якобы нельзя опровергнуть, якобы и волки сыты, и овцы целы. И пусть себе бодаются в мировом суде, пусть доказывают друг другу, кто верблюд, а кто не верблюд, то ли ты пальто украл, то ли у тебя украли, разбирайтесь сами – частный спор частных лиц, мы-то здесь причём? Пришлось, правда, пожертвовать коллегой, официально назвать фамилию, но во-первых, лес рубят, щепки летят, а во-вторых, своя рубашка ближе к телу.
Впрочем, и участкового пришлось пожучить, если только это не очередной обман, ведь никаких реальных признаков мы так и не нашли. И как сказали мне в городской прокуратуре, если у человека 26, к примеру, выговоров, то от 27-го ему ни холодно ни жарко. Одним больше, одним меньше...
Таганский прокурор смотрит вопросительно. Приём населения явно затянулся, длится уже минуты три или четыре, пора и честь знать. Но я медлю, не могу расстаться.
- Нам не послали последнее постановление участкового, хотелось бы взглянуть, - высказываю я пожелание. – Можно?
- Думаю, да, - в голосе прокурора некоторое сомнение. – Постановление должно быть в деле.
- По закону потерпевшая имеет право ознакомиться с делом.
- Конечно, - подтверждает прокурор. – Обратитесь в милицию.
Едем в Таганский ОВД. Дежурная часть ничего не знает, направляет нас в канцелярию. В канцелярии три женщины искренне желают нам помочь. Сначала кропотливо ищем постановление участкового Чертова. Женщины роются в регистрационных журналах, в каких-то блокнотах, перелистывают ворохи бумаг, заходят в компьютер. Постановления капитана Чертова об отказе в возбуждении уголовного дела нет и в помине. Нет не только постановления, но и какого-либо упоминания о нём: ни даты, ни номера, ни регистрации, ни ссылок. Постановление нигде и никак не значится, как будто его не существует вовсе.
Как же так? Ведь постановление – основной документ, на котором строятся все решения. А может, постановления нет и не было? А может, оно умозрительно или, как нынче изъясняются, виртуально существует только в головах служивых?
Мы выражаем недовольство, строим козьи морды и задаём лишние вопросы. Постановления участковых регистрируются? «Должны», - дружно кивает канцелярия. «Начальник ОВД утверждает постановление?» «Должен», - подтверждает канцелярия. «Сопроводительное уведомление выписывается?» И с этим канцелярия соглашается.
Где постановление? Было ли оно вообще? Почему в делопроизводстве никаких признаков? Канцелярия дружно делает групповую физзарядку: пожимает плечами, разводит руками... Где само дело, канцелярия тоже не знает. Может, в прокуратуре? – делают предположение женщины, но нам есть, что сказать: мы только что из прокуратуры, районный прокурор направил нас сюда.
Канцелярия сконфуженно передаёт нас учётной группе. Всё повторяется: милые женщины искренне хотят помочь, перебирают бумаги, листают журналы, заходят в компьютер – никаких следов. Похоже, никто не ожидал от нас такой подлянки, никто не думал, что нам придёт в голову искать постановление. То есть сослаться на него сослались, но изготовить в натуральном виде никто не удосужился.
Симпатичная девушка Галина ведёт нас в ещё одну комнату, где предельно внимательная и аккуратная женщина отслеживает ход документов и деловую переписку. При нас дотошная конторщица проверяет всю регистрацию: по датам, по адресам, по фамилиям, даже на Чертова зашла – никакого результата.
Словом, постановления Чертова в Таганском ОВД не было и нет. Что тогда утвердила прокуратура? Мы понимаем, что после нашего визита постановление в срочном порядке изготовят и предъявят нам задним числом, но пока его нет.
Понятно, что конфуз никого не смутит. Если они сфабриковали постановление в ноябре 2008 года, что мешает сейчас? Придумают какую-нибудь причину или отговорку, не очень заботясь о правдоподобности. Мы просто лишний раз убедились, с кем имеем дело.
Положа руку на сердце, напрашивается умопомрачительный вывод: а был ли мальчик? В жанре сюрреализма в голову лезут странные мысли: нет не только постановления, но и капитана Чертова, ведь мы никогда его не видели – такой себе поручик Киже.
Да, всё только видимость, одна видимость, как утверждают многие философы, начиная с Платона. Но Галина из учётной группы настроена вполне материалистически и звонит помощнику районного прокурора Орловой, которая изначально контролировала ход дела. Я уже встречался с ней, ничего определённого не узнал. Сейчас она не знает, где постановление Чертова, а дело, по её мнению, в городской прокуратуре.
Круг замкнулся. Теперь впору обращаться к Далай-ламе, к чукотским шаманам, к африканским колдунам. Но помощника прокурора Орлову, похоже, волнует один-единственный вопрос: в каком составе мы пришли? «Вдвоём, вдвоём», - отвечает Галина, а мы ума не приложим, чем вызван интерес. Хотя кое-какие предположения у нас есть. Посещение вдвоём означает, что опыты правоохранительного сюрреализмы продолжаются. Продолжаются, господа, продолжаются.
«Когда вы намерены остановиться? – поинтересовался при встрече исключительно грамотный прокурор из управления по надзору городской прокуратуры, который был твёрдо уверен, что уголовное дело возбудят, но я не успел ответить, он сам догадался. – Когда огласят приговор». И я с ним согласился.
На другой день после визита в Таганскую прокуратуру и Таганский ОВД я услышал на «Эхе Москвы» интервью прокурора Москвы Ю.Ю.Сёмина. Прокурор выразил готовность выступить обвинителем по делу майора Евсюкова. Тогда же прокурор высказался в том смысле, что возмещать пострадавшим вред должен сам Евсюков, ведь преступление он совершил не при исполнении служебных обязанностей и в нерабочее время, как частное лицо. Случись это при исполнении, вред за майора возмещала бы казна.
Что ж, хотите-не хотите, нравится-не нравится, и я подверстаюсь к разговору. Упомяну повторно, что и милиции, и прокуратуре, и следствию крайне удобно перевести стрелки в частное обвинение, отмотаться, откреститься, уйти в кусты. Дескать, подрались на бытовухе соседи или прохожие, или пассажиры в вагоне, и кто-то кому-то навесил – разбирайтесь сами, наше дело – сторона, мы умываем руки. Такая позиция никому ничем не грозит, всё вроде бы законно – удобно, выгодно, надёжно. Должно сработать, решили грамотные юристы, мигом организовали постановление, но нам его не показали, чтобы не было лишней возни. Хотя, судя по нашим поискам, само постановление не существует в природе.
Кстати сказать, один исторический персонаж уже произносил слова – «я умываю руки», его имя – Понтий Пилат, мы знаем, чем кончилось дело.
Между тем, на мой взгляд, уважаемые юристы навели тень на плетень. Это не соседи подрались из-за того, что кто-то на кого-то косо взглянул. И не пассажиры в вагоне из-за того, что кто-то кому-то наступил на ногу.
В отличие от майора Евсюкова комендант и начальник охраны компании «Дуссманн» выступал не как частное лицо в приватной обстановке, но как официальное должностное лицо при исполнении служебных обязанностей и в рабочее время, и наделённый административными полномочиями. И охранял он не личную стоянку, и не свой огород, а общегородскую территорию, отчуждённую компанией «Дуссманн», превратно, на свой лад и совершенно незаконно понимая свои обязанности.
И это означает, что любое лицо, вольно или невольно оказавшееся на указанной территории, подвергается риску и угрозе нападения. И это уже не просто городская территория, но опасная зона в центре Москвы, где не действует закон, где царит произвол, и никто не может чувствовать себя в безопасности.
И это не просто побои, обычные побои, как формально квалифицируют положение законники из районной прокуратуры и милиции. В таких условиях государство не может остаться безучастным, в соответствии с Конституцией оно должно, просто обязано защищать своих граждан.
Между прочим, я уверен, даже убеждён, что поспей я женщине на помощь, причини Сухойвану хотя бы часть тех повреждений, какие он нанёс женщине, и казённая машина заработала бы на полный ход: были бы и уголовное дело, и государственный обвинитель, и милиция, и прокуратура были бы тут как тут.
«Театр абсурда» был уже свёрстан, когда из штаба ГУВД Москвы пришло уведомление. ВРИО начальника инспекции А.Н.Максимов сообщал, что «13 июля 2009 г. ОВД по Таганскому р-ну г. Москвы вынесено постановление от отказе в возбуждении уголовного дела в отношении гр. Сухойван Ю.Н. 29 июля 2009 г. Прокуратурой города Москвы данное постановление было признано законным и обоснованным».
Теперь опытные люди – журналисты, политики, юристы гадают о подоплёке событий. Бывалые люди склоняются к мнению, что юристы то ли догадались, то ли узнали, с кем имеют дело. То есть кто настоящий владелец здания. Не думаю, что это «Дуссманн», скорее кто-то из неприкасаемых. «Дуссманн», похоже, только обслуживает здание, охраняет, собирает арендную плату и передаёт по назначению. А реальный хозяин на такой высоте, что юристы не рискнули его засветить – руки коротки. Потому-то Сухойван и распоясался.
Помнится, помощник депутата городской думы рьяно взялась за дело, провозгласив, что у нас нет неприкасаемых, виновного надо наказать, кто бы то ни был. Через день или два она увядшим голосом спросила, зачем мне знать, кто владеет зданием.
И всё же я как последний зануда и полный тупица, не знающий правил игры, звоню в городскую прокуратуру, чтобы полюбопытствовать, как слова, сказанные в кабинете, согласуются с принятием решений. Приятный вежливый голос сообщил мне, что прокурор управления по надзору Валерий Алексеевич Бараковский находится в длительном отпуске.
Впрочем, это не вся правда. Изнывая от любопытства, я решил на себе проверить кухню «Дуссманн» - выживу или нет? Ко мне присоединились добровольцы, готовые экспериментировать на себе. Здания, в которых согласно рекламе открылось кафе «У Дуссманна» по улице Орджоникидзе 38, нет ни на одной карте, даже на подробных автомобильных планшетах.
И тогда мы решили, что карты устарели, новые стройки обгоняют топографию. Битый час мы на автомобиле утюжили короткую улицу, кружили, заезжали с 4-х сторон: с улицы Серпуховской вал, с Шаболовки, с Вавилова, с Ленинского проспекта. Результат нулевой.
И тогда мы пустились в широкий опрос населения. Но никто не знает, даже не слышал – ни местные жители, ни таксисты, ни продавцы многочисленных палаток и магазинов, ни официанты кафе и закусочных, ни охрана всевозможных центров, ни уличные торговки, ни милицейский патруль, ни инспекторы ДПС. Потрясающая конспирация! А старожилов даже номер дома поразил: таких номеров здесь нет!
Словом, пока поиски не увенчались успехом, но мы надеемся и вскоре продолжим экспедицию вновь.
Увлечённый поисками, я отправился по старому адресу «Дуссманн» - туда, где он получил приют несколько лет назад. Честно говоря, не думал, что в Москве сохранились такие места. За Курским вокзалом голый пустырь и тесное скопище кривых построек, бараков, фанерных и пластиковых будок, на старых домишках резные деревенские наличники, петляющие во все стороны узкие проходы, лабиринт закоулков, тупиков, глухих стен, мрачных двориков, в укромных углах запах мочи, множество вывесок, бесчисленные конторы, магазин «Интим»... Территория принадлежит насосному заводу, унылые помещения набиты арендаторами, тут же автосервис, какие-то мастерские – шанхай шанхаем.
Теперь внимание... Здесь помнят фирму «Дуссманн», она располагалась на 2-м этаже старого барака, вот он перед нами, неказистая постройка в 2 этажа, на первом этаже магазин пластиковых труб, здесь же товары для здоровья, объявление сообщает, что регистрация физических лиц не производится (первая необходимость, рядом вокзал), обращаться за угол.
Среди общего раскардаша фирма «Дуссманн» успела себя зарекомендовать. «Дуссманн» задолжал за аренду помещений крупную сумму, съехал тайком, украдкой вывез компьютеры с информацией, даже мебель бросил – восемь конторских столов. За аренду так и не заплатил, сбежал, исчез, его искали, но не нашли.
Шаг за шагом мы идём по следу, распутываем клубок, о котором «Дуссманн» предпочёл бы забыть. Сухойван, когда поднял руку на женщину, даже не подозревал, чем это обернётся. Вертухай по своему куцему разумению полагал, он защищает фирму, на самом деле, он подложил ей крупную свинью.
Выясняется, помимо арендной платы насосному заводу «Дуссманн» задолжал по заработной плате работникам 2 миллиона рублей – прежних, до девальвации и не заплатил, скрылся. Завод уже посещали судебные приставы, искали «Дуссманн» и не нашли, ушли ни с чем. Обещали, если найдут, сообщат. Но пока ищут.
Что ж, понятно, кого прикрывали капитан Чертов и Таганский ОВД. От себя добавлю: если милиция, прокуратура, следствие, служба приставов не в состоянии, обращайтесь, милости просим. Чем смогу, помогу.
Вы даже не представляете, какие сюрпризы ждут нас впереди. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ