16 мая 1571 г. царь московский Иван IV Васильевич вместе с наследникомпрестола – старшим сыном Иваном и личной гвардией – опричными полками выступилиз своей ставки в Александровской слободе в направлении Серпухова, назначенноготочкой сбора всех русских сил, призванных отразить набег крымского ханаДевлет-Гирея. Одновременно "земские" воеводы, командовавшие русскимиполками, размещенными вдоль степной границы государства, как тогда говорили,"на берегу" – то есть в районе Тулы, Орла, Донкова и так далее, –получили приказ идти на соединение с опричными коллегами, что и стали исполнятьбез промедления. В итоге силы, мобилизованные оборонять страну с юга, оказалисьдостаточно серьезными – вполне адекватными войску крымского хана, составлявшемупо имевшимся сведениям до сорока тысяч человек и включавшему в себя, помимособственно крымских отрядов, также и формирования Большой и Малой ногайских ордвместе с "озовскими и з белоградскими и с турскими людьми".
Можно предположить, что собственное настроение царя Иванабыло в тот период не особенно радостным как по объективным, так и посубъективным причинам. К первым стоит отнести неудачи, точнее – отсутствие удач"на западном фронте". С Польшей в тот период соблюдалось перемирие, авот со Швецией война шла вовсю весь прошлый год – однако, к концу 1570 г. Швеция помирилась сДанией и Любеком, оставив Россию без реальных союзников, а на осаждавшие Ревельсилы русских и их оставшихся эфемерных сателлитов накинулась Чума. В итоге, вмарте 1571 г.осадный лагерь был сожжен - и русские отступили от Ревеля, увозя толком непригодившийся парк осадной артиллерии.
На это же время приходится, возможно, самый пикпараноидальных настроений царя Ивана за все его пятидесятилетнее царствование.Измена ожидалась им постоянно со всех сторон, и никакая неудача не могла иметьиной причины, чем измена высокопоставленных слуг. Так, командующие в ревельскойкампании боярин И. П. Яковлев-Захарьин иокольничий В. И. Умной-Колычев (все – царская родня) были репрессированы еще вянваре месяце – в разгар осады их заковали в железо и отправили в Москву. Важноеще и то обстоятельство, что этим длительным припадком царской маниипреследования довольно успешно управляли – а именно, лица, стоявшие во главеопричного Розыскного Приказа: Г. Л. (Малюта) Скуратов-Бельский и егоподчиненные – В. Грязной, В. Ф. Ошанин, братья Пивовы и т.п. Имеяисключительные карательные полномочия и доступ к "первому лицу", этагруппировка, однако, в тот момент не располагала серьезной официальной властьюни в стране в целом, ни в опричной ее части. Можно говорить о том, что именноподогревая царский страх и подпитывая его все новыми и новыми сфабрикованными доносами,эти люди в 1570-1572 гг. и пытались обрести легитимную власть. На практике этовызвало новые волны массовых репрессий и, в частности, очередную, уже третьюкак минимум смену руководства опричнины.
Но вернемся на южный рубеж. Девлет-Гирей, получив информациюо приготовлениях противника к встрече, решил не доставить ему таковогоудовольствия, а, воспользовавшись показаниями перебежчика, пошел в обходСерпухова и, пройдя Болхов, переправился через Угру западнее Калуги. Послечего, практически не встречая сопротивления, быстро двинулся к Москве. Земскиеполки, поняв, что их обошли, также бросились защищать столицу, к нимприсоединились опричные части, оставленные в Серпухове царем – сам же Иванпустился в весьма странное бегство, послужившее впоследствии пищей длямногочисленных обвинений царя в личной трусости – обвинений, на которые Ивандаже вынужден был публично отвечать, оправдываясь, конечно же, тотальнойизменой и утверждая, что лишь "маленько отступил". Вдействительности, бегство Ивана из-под Серпухова было вызвано не толькоизвестиями о прорыве татар, но и некой секретной депешей, поступившей к нему изАлександровской слободы – разумеется, со сведениями об открывшейся измене, очем же еще? Как бы то ни было, царь отправляет опричные войска на помощьземским и, едва те покинули серпуховской лагерь, вызывает к себе ихкомандующего – князя М. Т. Черкасского, своего шурина (брата второй жены царя –Марии Темрюковны, дочери правителя Кабарды Темрюка Айдаровича). По дороге вСерпухов М. Т. Черкасский был тайно зарублен – репрессировать его публично Иванне посмел именно из-за возможных осложнений с Кабардой. Впрочем, все тайноестало явным, и уже в следующем походе 1572 г. Темрюк Айдарович со своими войскамиприсоединился к прежде враждебным крымцам. Мы видим, что острие ударов Малюты иего партии направлено на ближайшую родню покойных царских жен – первой(Анастасии Романовны) и второй, то есть, по тогдашним понятиям, на лиц снаиболее прочным положением при дворе!
Итак, Иван с небольшим отрядом с немыслимой стремительностью"маленько отступает" и, не заезжая в Москву, прибывает вАлександровскую слободу, намереваясь, как видно, лично поучаствовать в пыткахсхваченных по обвинению в новом заговоре. Однако известия о подходе татар кстолице лишили царя его любимого развлечения; спешно приказав казнитьарестованных, он отправляется в Ярославль. В итоге бывшего смоленского воеводуС. В. Яковлева удавили вместе с его малолетним сыном, а бояр И. П. и В. П.Яковлевых-Захарьиных забили палками.
Тем временем, Девлет-Гирей подошел к Москве. Русские успелик своей столице на день раньше – Большой полк И. Д. Бельского расположился "налугу" за Москвой-рекой, передовой полк И. М. Воротынского оборонял дорогу"против Крутицы", а князь И.Ф. Мстиславский стоял на калужскомнаправлении. В город, то бишь – в Кремль татары пробиться не смогли, однако входе боя часть татарской конницы прорвалась "за Неглинною уВаганкова", там, где находился опричный дворец царя, охраняемый опричнымичастями под командованием опричного боярина князя В. И. Темкина-Ростовского –бездарного военного и активного опричного душегуба, второпях назначенного наэту должность после убийства князя Черкасского. Татары подожгли местныедеревянные укрепления, но тут неожиданно поднялся сильнейший ветер и пламяперекинулось на посад, а от него занялся весь город. В пожаре погибло великоемножество людей – как русских, включая раненого воеводу И. Д. Бельского, так итатар. Люди задыхались от дыма, гибли в огне, тонули, пытаясь спастись в реке. СамДевлет-Гирей изумился происшедшему и уже 26 мая, собрав богатую добычу иогромное количество полона, начал поспешный отход в степь по рязанской дороге.Передовой полк М. И. Воротынского провожал врагов до границы.
Известие о сожжении Москвы и уходе татар застало царя вРостове. Он немедленно направился на пепелище, отдал необходимые распоряженияпо очистке пепелища ("и чистили городы до Ильина дни" т.е. до 20июля) после чего занялся главным: разбором происшедшего. Разумеется, виноват вовсем был заговор – все оставшиеся в живых воеводы, возглавлявшие оборонустолицы, были арестованы. Князь Темкин с сыном были зарублены опричниками –понятно, что человек, не сумевший защитить собственно опричный дворец, –изменник. А вот глава земской Боярской Думы князь И. Ф. Мстиславский, такжеобвиненный в предательстве, сумел сохранить жизнь – за храброго и умелоговоеводу заступились его боевые товарищи, трое воевод: Д. И. Хворостинин, Н. Р.Одоевский и М. Я. Морозов подписали поручную грамоту, обязуясь выплатить 20 000руб. (почти фантастическая по размерам сумма) в случае измены Мстиславского.Кроме того, их обязательства "перестраховали" 285 бояр и "детейбоярских", а еще сам Мстиславский дал торжественную клятву верности царю вУспенском соборе, после чего за него ходатайствовал митрополит Кирилл. В итоге,князя сослали наместником в Новгород, оставив ему лишь небольшую часть владенийв ярославском уезде. Под подозрением он находился потом долгие годы.
А татары больше Москву не сжигали – предоставив этувозможность непосредственно ее жителям. Каковые потом не раз и не двавоспользуются таковой оказией.
