В ходе борьбы за правовое государство интеллигенция России вновь может погибнуть.
Сергей Марков
Фраза, вынесенная в эпиграф, прозвучала в ходе публичной дискуссии, состоявшейся в феврале 2006г. в Новосибирске, в рамках Молодежного образовательного форума «Форос–Новосибирск–2006». Излагая свое видение актуальной политической повестки на предстоящие годы правления Владимира Путина, близкий к президентской администрации политолог Сергей Марков заявил, что не видит какой-либо главной, стержневой проблемы. Из зала задали вопрос – не противоречит ли это суждение одному из центральных лозунгов президента России о необходимости становления «диктатуры закона», поскольку российская действительность все еще имеет мало общего с правовым государством. В ответ прозвучало: «Россия не жила по закону в прошлом, не живет по закону в настоящем и едва ли будет жить по закону в обозримом будущем». Более того, если интеллигенция России ввяжется в борьбу за правовое государство, она, как это уже бывало в прошлом, может погибнуть.
Поскольку формирование правового государства по своей сути есть процесс политический, то смысл этого «послания» вполне очевиден: «Не суйтесь в политику»! Как это напоминает наши исторические предания. Американский историк Р.Пайпс писал: уже «в начале 1880-х гг. в царской России наличествовали все элементы полицейского государства… Политика была объявлена вотчиной правительства и его высокопоставленных чиновников; вмешательство в нее со стороны неуполномоченных на то лиц, т.е. частных граждан, являлось преступлением и наказывалось в соответствии с законом».(1)
Образованному сословию явно есть над чем задуматься, особенно учитывая близость г-на Маркова к обитателям властных коридоров. Сформулированную им остро проблемную ситуацию целесообразно расщепить на несколько сценариев. Сценарий первый: правовое государство, защищаясь от подрывной деятельности неправовой интеллигенции (которая стремится разрушить существующую государственность), подвергает интеллигенцию репрессиям. Сценарий второй: правопослушная интеллигенция, намереваясь придать правовой характер наличной неправовой государственности, вступает в политическую борьбу с государственной бюрократией и гибнет под ее ударами. Вполне очевидно, что оба указанных сценария не имеют отношения к отечественной истории.
Иное дело – третий сценарий, отражающий реальные события российского ХХ века: в схватку с неправовым самодержавным государством вступила неправовая радикально-революционная интеллигенция и, опираясь на поддержку беднейших слоев общества (преимущественно крестьянства), сокрушила Российскую империю. В ходе кровопролитной гражданской войны привилегированные социальные группы, включая правящую имперскую бюрократию, были истреблены, в лучшем случае – иммигрировали. В конфликте погибла и большая часть российской интеллигенции, вовлеченная в конфликт, – как на стороне «белых», так и на стороне «красных».
Какую государственность воздвигли победители? Возник политический режим диктатуры. Согласно определению Ленина, диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не ограниченное никаким законом. Таким образом, на обломках единодержавия была воспроизведена неправовая государственность. А что стало с победителями? За редким исключением, соратники Ленина были истреблены лидером диктатуры, наиболее последовательным ленинцем – тов. Сталиным. Вопрос, однако, в том, принадлежала ли советская послереволюционная элита к интеллигенции?
Как известно, уже с первых месяцев советской власти, в условиях «революционной законности», началось стремительное перерождение вчерашних радикал-революционеров в традиционную российскую бюрократию. О нарастающей опасности происходящего с огромной тревогой и горечью предостерегал в своих предсмертных статьях вождь революции Ульянов-Ленин. Когда же возникла необходимость замены первой послереволюционной генерации элиты, то в отсутствии цивилизованных политико-правовых механизмов и воскрешая традиции отечественной азиатчины, ротация элит в Советской России закономерно приняла форму Большого террора. При этом базовым условием, обеспечившим саму возможность расправы над коммунистической бюрократией, оказалась… созданная ею же неправовая государственность. Свершился закономерный акт исторического возмездия – история не делает исключений: ни для аристократии, ни для интеллигенции, ни для бюрократии. Это дает основание утверждать: в долгосрочном плане правящие элиты заинтересованы в правовой государственности и верховенстве закона не меньше трудовой интеллигенции. Судьбы ряда заметных представителей российского бизнеса, а также возникшие у некоторых высших чиновников России проблемы с зарубежным правосудием – выразительная тому иллюстрация.
Исчерпав всего лишь за семь десятилетий (в историческом времени – мгновение) возможности экстенсивного развития и, прежде всего, преступно растратив человеческие ресурсы России, политический режим диктатуры закономерно сошел с исторической сцены. Попутно отметим: профанное сознание склонно возлагать ответственность за распад СССР на творцов Беловежских соглашений. Доля истины здесь, безусловно, есть, однако подобные суждения представляются крайне упрощенными. Чего стоит государство, которое можно упразднить одним росчерком пера? Подлинная причина краха советской государственности в том, что на ее защиту не встал народ. Несмотря на лукавые итоги инициированного Горбачевым референдума, в ходе которого население дружно высказалось за сохранение СССР, в стране не возникло никакого организованного движения в его защиту. Даже структуры всесильного КГБ – Комитета государственной безопасности, а не безопасности государственной бюрократии, не стали инициатором подобного движения. И это при том что за годы Советской власти едва ли не все население было пропущено через систему воспитания советского военизированного патриотизма. Распад СССР – закономерный итог атрофии гражданского самосознания.
На этом фоне разительным контрастом выглядит народное движение в годы Великой смуты XVII в. В отсутствии правительства, преданные большей частью боярской «элиты», в условиях экономического разорения, простые русские мужики собрали ополчение, нашли немалые деньги, вооружились, поставили во главе испытанного воеводу, изгнали оккупантов, освободили Москву и, посадив своего царя, восстановили русскую государственность.
Однако вернемся к современности. Какая государственность возникла на обломках СССР? Вновь оказалось воспроизведено неправовое государство. Достаточно указать на баснословное обогащение нуворишей в процессе деградации отечественной экономики за счет расхищения результатов многомиллионного народного труда. Эпоха «строительства коммунизма», начатая циничным лозунгом «Грабь награбленное», закономерно завершилась масштабным ограблением самих «строителей коммунизма». Веской характеристикой постсоветской государственности, а также виртуальных результатов судебной реформы является горькое признание президента Путина после трагедии Беслана: «Суд и правоохранительные органы захлестнула коррупция»(2). Притча во языцех – коррупция чиновников и двух других ветвей государственной власти. Реалии современной России свидетельствуют: неправовая государственность не способна обеспечить населению равный доступ к жизненно важным ресурсам, в т.ч. производственного назначения, а также гарантии трудовой частной собственности – эти важнейшие условия благополучия социума. Разрушая созидательную мотивацию граждан, указанные факторы жестко блокируют развитие национальных производительных сил.
Социологические опросы свидетельствуют: в сферу малого бизнеса «больше половины респондентов… не стремятся. Своих денег нет; кредит получить практически нереально; останавливают известные всем беды: бюрократизм, взяточничество чиновников, несовершенство законов и различные… препоны со стороны властей».(3) И это при том, что ключевая роль массового мелкого собственника – среднего класса – в качестве социального стабилизатора общества в ХХI веке является аксиомой.
Бюрократические барьеры входа на рынок столь высоки, что количество предприятий малого и среднего бизнеса (около 1 млн) на порядок меньше необходимого отечественной экономике. Мировой опыт свидетельствует: малый и средний бизнес продуцирует не менее половины инноваций, создает большую часть новых рабочих мест. В экономически развитых странах, где малым и средним предприятиям создан режим поощрения, они производят 50-60% внутреннего валового продукта. В России – не более 12%. За всем этим стоит еще один, успешно похороненный чиновниками, лозунг президента Путина: «Разбюрокрачивание экономики».
Уже приходилось писать: отечественный опыт ХХ в. свидетельствует: политический режим, не способный обеспечить национальное развитие, исторической перспективы не имеет и неизбежно уйдет в небытие. Однако возникает вопрос: согласно традициям нашей политической культуры, конфликты какого масштаба могут/будут сопровождать его уход – всеобщий гражданский, как в начале ХХ века, или серия локальных, как в конце того же столетия?
Неправовой тип управления государством сформировался в России исторически. До настоящего времени функционируют и устойчиво воспроизводятся типологически подобные властные механизмы, не ограниченные правом. Есть ли выход из сложившейся ситуации? Возможны ли принципиальные препятствия на пути реализации качественно иного исторического сценария? И что, собственно, мешало формированию в России правового, демократического государства, помимо корыстно-корпоративных интересов обогащения властвующих групп? Ответ на последний вопрос очевиден: многовековые традиции авторитаризма, отсутствие у населения навыков демократического жизнеустройства, низкий уровень массовой политико-правовой культуры. В свое время итог дореволюционному периоду социокультурного развития России подвел Нобелевский лауреат И.Павлов. В лекции «Об уме всеобщем и русском в частности» (Петроград, 1918 г.) он заявил: «Отсутствием законности и просвещения… власть держала народные массы в диком состоянии». Дальнейшие события – дикий разгул насилия в ходе Гражданской войны и коллективизации, в эпоху ГУЛАГА – лишь подтвердили этот вывод.
В России ХХI в. сохранились, по существу, те же своекорыстные интересы правящих кланов. Эта публика отчетливо понимает: в условиях верховенства закона ее противоправное обогащение будет неизбежно пресечено, что прямо противоречит привычной практике нуворишей. Отсюда – их неприкрытое противодействие становлению подлинно конкурентного политического процесса, опирающихся на право социально-властных отношений. В русле именно этой целенаправленной стратегии лежат очевидное стремление ограничить распространение современных социально-исторических знаний, сокращение количества и объема общественно-гуманитарных курсов, выхолащивание содержания социальных дисциплин, читаемых в высшей школе, назойливо пропагандируемый лозунг «Политика – дело грязное».
К сожалению, подобная информационно-образовательная стратегия срабатывает. При этом значительная часть даже образованного сообщества не осознает: если политика, оставляемая на откуп нечистоплотных дельцов, – дело грязное, то неизбежно в грязи будет вываляно право, суд будет коррумпирован, а «закон – что дышло». Массовым слоям интеллигенции необходимо осознать: в современном обществе право и возможность гражданского контроля за органами правоприменения возникают в ходе и в результате остро конкурентного политического процесса. Какова политика – таково и право.
Отечественная бюрократия давно поняла: просвещение народа угрожает ее статусно-доминирующим позициям. Недаром еще Ключевский отмечал: «Забота внутренней политики… XVIII – XIX века – поставить народное образование так, чтобы наука не шла дальше указанных ей пределов, не перерабатывалась в убеждения». Действительно, рост социальной компетентности населения неизбежно будет содействовать формированию структур гражданского общества. Как свидетельствует мировой опыт, это является наиболее эффективным способом контроля населения над правящими элитами, в т.ч. над противоправными источниками их обогащения.
Что касается исторических традиций, национальной ментальности, то они не есть нечто застывшее, неизменное от века. Иначе варварские племена галлов, германцев, норманнов – никогда не стали бы гражданами современной Европы. В богоспасаемом отечестве из века в век, вплоть до конца 1920-х гг., абсолютно доминировали неграмотность, суеверия, косность, архаика и традиционализм. Этот социокультурный архетип воспроизводился из поколения в поколение на протяжении столетий. И тем не менее, когда социалистической индустриализации потребовались квалифицированные кадры, в течение жизни одного поколения были подготовлены миллионы специалистов технико-технологического профиля. Без этого промышленная модернизация Советской России была нереальна. План ГОЭЛРО, развитие авиационной, тракторной, автомобильной промышленности свидетельствуют: ставка была сделана на авангардные технологии. Разительный контраст представляет собой сегодняшняя экономическая «стратегия» – формирование «сырьевой экономики», обеспечивающей сиюминутное обогащение нуворишей.
Благодаря решающему вкладу научной и инженерно-технической интеллигенции был создан военно-промышленный потенциал, обеспечивший победу в Великой Отечественной войне, освоены аэрокосмические технологии и атомная энергия, открыты лазеры, трансурановые элементы и много другое. В кратчайшие исторические сроки отечественные инженеры массово овладели сложным, строго рациональным технико-технологическим знанием, рационально-критическим способом мышления. Однако наличие многих миллионов высококвалифицированных инженеров не предотвратило провал постсоветской России на траекторию деиндустриализации. Более того, низкая социальная компетентность населения не позволила даже сохранить значительную часть тех достижений, которые стоили народу России немалых жертв. И потому процесс рационализации массового сознания, начатый освоением строгого научно-технического знания, должен быть продолжен столь же массовым освоением знаний социальных.
Есть ли принципиальные препятствия освоению рационального общественно-гуманитарного знания, современной политико-правовой культуры демократии? Благополучие экономически развитых стран убеждает: законы развития общества постигаемы. В таком случае, что следует делать нам? В сущности, алгоритм давно известен и успешно использован коммунистическим режимом в ходе индустриализации – массовое овладение современными знаниями. Только на сей раз речь идет не о естественно-научном и технико-технологическом образовании, а о знании общественно-гуманитарном. Именно оно оказалось наиболее трудным массово-постигаемым знанием. Низкий уровень именно этих знаний и основанных на них навыков политической консолидации, аккумулирования воли рядовых граждан, стал важнейшей причиной глубокого неблагополучия постсоветской России. Согласно оценкам Генпрокуратуры, треть государственного ущерба приходится на хищение бюджетных средств. Практически это означает: население России оказалось неспособно создать реально действующие механизмы ни уголовно-правовой, ни политической ответственности. Есть основание полагать, что одна из значимых причин – чрезвычайно низкий уровень массовой политико-правовой культуры, социальная недееспособность.
В данном контексте весьма выразительно острое наблюдение профессора Теодора Шанина, ректора Московской высшей школы социальных и экономических наук: «Одной из особенностей России, которая видна мне как иностранцу, является та мера, в которой российская интеллигенция думала через литературу, – больше через литературу, чем через социальные науки. Очень многое из того, что в англосаксонских странах в XIX в. определялось через социальные науки, – социологию, экономику и так далее – в России определялось через русскую литературу». Отдавая должное могучей русской литературе ХIХ в., общепризнанной вершине мирового гуманизма, следует, тем не менее, отметить: она не смогла оказать столь необходимого гуманизирующего влияния на кровавую историю России ХХ в. Причины этого – тема отдельного обсуждения.
Удивляться указанной особенности познания у русской интеллигенции не приходится – в то время социальные знания пребывали в России в зачаточном состоянии. Прискорбно другое: судя по устойчивому неблагополучию общества, ситуация мало изменилась и век спустя. Маргинальное положение общественно-гуманитарных наук отражают статистические данные о подготовке выпускников высшей школой СССР/России за период 1959-1996 гг. В структуре выпускников специалисты в области социальных наук – не значатся, вероятно, ввиду малого их числа. Совокупная доля выпускников в области экономики и права – порядка 9%. Если принять во внимание, что удельный вес юристов не превышает 1,5 %, то остальное – профессионалы от «социалистической экономики». Качественно иная картина на Западе. В 1990-е годы доля специалистов в области социогуманитарных наук и права среди выпускников высшей школы составляла: в США - 29%; в Германии – 31%; в Англии - 11,6%.(4)
Перед российским обществом, и прежде всего перед его образованной частью, стоит задача исторического масштаба: в процессе обучения воспитать массовый тип гражданина, вырастить социальный слой носителей современной политической культуры. Известно: образ мысли определяет образ действий. И потому никому еще не удавалось утвердить демократию в отсутствии необходимого множества демократически мыслящих граждан. Только это позволит перейти к социально-властным отношениям, основанным на верховенстве закона. Продвижение общества к правовому государству следует рассматривать в качестве важнейшей цели, критерия успешности и наиболее убедительного результата работы общественно-гуманитарной интеллигенции, исполнением ею своего исторического долга и социальной роли. Концепции, теории, статьи, монографии – лишь чертежи предлагаемых социальных механизмов и институтов, и вовсе не очевидно, что эти конструкции окажутся работоспособны. Убеждают только действующие образцы.
Отечественные псевдоэлиты необходимо принудить существовать в рамках закона, поставить под контроль общества противоправные источники их обогащения. Не обеспечив сохранность национальных ресурсов, общество не может использовать их для нужд национальной модернизации. В отсутствии мощной репрессивной системы (ВЧК-ОГПУ-НКВД-ГУЛАГ-КГБ), решение этой задачи возможно только в условиях правовой государственности, в рамках политико-правового процесса. И осуществить это может лишь политически-структурированный социум – граждане, объединенные в мощные политические партии, способные составить реальную конкуренцию «Единой России» – партии коррумпированной бюрократии и наглого административного ресурса.
Отказ от формирования правового государства не только открывает дорогу очередному гражданскому конфликту и распаду, на сей раз – постсоветской государственности. Отсутствие законоправия – есть базовое условие безнаказанного расхищения общенационального достояния. В этом могут быть заинтересованы лишь временщики, интересы и короткие мысли которых не простираются дальше обогащения любыми средствами. При этом нувориши сделали для себя выводы из событий октября 1917 г., о чем неопровержимо свидетельствует лихорадочный вывоз ими из России капитала. Уместно спросить: какие задачи национального развития решила эта публика за годы реформ, получив за бесценок наиболее доходные куски общенациональной экономики? Заполнила своими фамилиями второй после США список богатейших людей планеты?
Логика происходящего очевидна. В современной России обладание собственностью обеспечивает не право, талант и трудолюбие, а власть и сопряженный с нею силовой ресурс. Отсюда – стремление правящих кланов и клик удержать власть любой ценой: беззастенчиво манипулируя мнением политически малограмотного «электората», цинично используя административный ресурс, подтасовывая результаты голосования… Однако история не знает абсолютных гарантий, о чем напомнила недавняя череда разноцветных революций в ближнем зарубежье.
Едва ли т.н. «элиты» до конца понимают возможные последствия проводимой ими политики. Судьба России конца ХIХ – начала ХХ вв. являет собой выразительный пример неспособности управителей к рациональному осмыслению происходящего. Проводимая ими политика, как показали дальнейшие события, вела их к физическому устранению. Но правящая бюрократия Российской империи этого не осознавала. Отсюда с непреложностью следует: для всех социальных групп, при любом развитии событий, критически важно удержать происходящее в пределах цивилизованного политико-правового процесса. И потому всеобщим социальным императивом является движение к правовому государству. При этом большая часть исторической ответственности неизбежно ложится на образованную часть социума.
Заявление г-на Маркова, являя собой разновидность «доброжелательного» шантажа, менторского поучения интеллигенции, отражает явную перемену политических настроений в «инстанциях». Многозначительные разглагольствования о «диктатуре закона», «правовом государстве» и т.п. за ненадобностью оставлены. Поскольку безмолвствующий народ политически не значим, правящая постсоветская бюрократия все более откровенно заявляет о своих монопольных притязаниях на власть. Монопольные – правление, формирование законодательства, контроль над правоприменительной практикой – являются важнейшими условиями псевдолегитимного использования насилия власть предержащими. И все это несмотря на то что крах СССР наглядно продемонстрировал, чем кончаются подобные претензии… Прав был Ключевский: отечественная история, в сущности, не учит ничему; она только наказывает за невыученные уроки.
И потому массе рядовых «носителей» вузовских дипломов необходимо самой сделать должные выводы из событий нашей истории ХХ в. Саму возможность властного произвола создает бессловесное состояние, молчаливое бесправие политически разобщенных «подданных». К предостережению г-на Маркова российским интеллектуалам следует отнестись со всей серьезностью. Именно образованным группам принадлежит решающая роль в борьбе за правовое государство. Опыт благополучных стран неопровержимо свидетельствует о правоте того же Ивана Павлова: «Судьбу наций определяет ум интеллигентский».
Примечания
1) Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993. С.406
2) Путин В. Обращение к нации. 4.09.2004
3) Кондратьев С. Малый. Он же - очень большой… // Литературная газета. М., 2004. 24 ноября
4) Гудков Л. Кризис высшего образования в России // Негативная идентификация. М.: Новее литературное обозрение; «ВЦИОМ-А», 2004. С.719-721