События последних показали, что оппозиция, прежде считавшаяся «несистемной», начала влиять на настоящую политическую повестку. Только вот что делать с внезапно свалившейся популярностью никто, похоже, не знает. А ведь надо доказать гражданам, что альтернативная политическая позиция реальна, а не чистый популизм.
Маленькие радости случаются и у российской оппозиции. Про тысячи граждан на столичных площадях промолчим: тут не маленькая радость, а большая удача, для достижения которой сама оппозиция мало что делала. Но бывает, что и по мелочи в жизни оппозиционеров что-о приятное случается.
Вот Верховный суд, например, признал незаконным один из арестов лидера «Левого фронта» Сергея Удальцова. Удальцов вообще-то просидел чуть ли не половину прошлого года за разнообразные действительные или мнимые правонарушения. Но когда его по очевидно надуманному поводу держали за решеткой чуть ли не полтора месяца — это был, разумеется, перебор. О чем теперь и принял решение Верховный суд (принял он его еще в конце мая, но известно о нем стало только теперь).
Или же иная новость приятная для конкретного оппозиционера: по данным опроса «Левада-центра», узнаваемость Алексея Навального выросла за последние полтора года кратно. Если в апреле 2011 года Навального знали только 6 процентов опрошенных, то в марте 2012 таких стало уже 25, а в июне — 34 процента. Шестикратный рост узнаваемости за год с небольшим — таким результатом мало кто из современных российских политиков может похвастаться. Причем в Москве узнаваемость Навального и вовсе зашкаливает за 60 процентов. Почти всенародная известность получается.
Впрочем, число симпатизантов у деятельности оппозиционера («Левада-центр» интересовался проектом Навального «РосПил») практически не изменилась. Год назад данным Навального доверяли (в целом) 68 процентов, по последним данным их 64.
И не в виде нескольких сотен активистов на Триумфальной площади на «Маршах несогласных» (что являло собой довольно жалкое зрелище), а в виде настоящих политиков, не задающих, конечно, вектор национальной политики, но существенно влияющих на риторику и поведение властей.
Власти опять-таки вынуждены реагировать все более не в наклонении «шакалы у посольств» и не посредством спорного качества пропагандистских фильмов на центральном ТВ (без этого, правда, пока не обходится), но являть какой-никакой конструктив. Удальцова вообще в Кремль на совещание с непарламентскими партиями звали — настоящее признание заслуг.
Спровоцировав рост «болотных настроений» чередой ошибочных решений (от спорной сентябрьской «рокировки» до избыточных нарушений на выборах в Госдуму и «контрацептивов» в речи бывшего премьера), власть самостоятельно раздула политический капитал самопровозглашенных «вождей Болотной». И разумеется — площадная активность и только она помогла «вождям» существенно наростить свой политический капитал.
Вопрос в том, как они сумеют этим капиталом распорядиться и не растранжирят ли на всякие мелкие прелести. Оппозиция (что несистемная, что парламентская) часто не использует ошибки власти и ошибается в ответ.
Опять-таки конкретных планов по поводу дальнейшего развития и трансформации протестных настроений и — самое главное — каких-то реальных действий (пиаровских-то заявлений и просто «планов на будущее» у любого оппозиционера вагон) пока никто граду и миру не явил. Ситуация в некотором смысле патовая: все оппозиционеры понимают, что что-то надо делать с внезапно обрушившейся на них славой, но никто не понимает, что же конкретно.
Тут можно, конечно, возражать, что тот же Навальный запустил какую-то там «добрую машину правды», а Дмитрий Гудков анонсировал создание «оппозиционного ТВ», но эти проекты пока проходят по статье «создание информационного повода», а не являются реально работающими механизмами, пригодными для борьбы за власть.
Конечно, для оппозиционеров уже является непредставимым еще год назад успехом частичное признание властью, что они не какие-то там маргиналы, а с ними даже можно изредка вступать в диалог. Остается теперь самая «малость»: доказать гражданам, что оппозиционеры лучше власти и могут гражданам что-то предложить. Без этого маленькие радости оппозиции так и не станут чем-то большим.
