14 мая – годовщина подписания президентом России Борисом Ельциным (1996 год) моратория на смертную казнь.
Проблема отмены/сохранения смертной казни в России давно приняла у нас, если так можно сказать, эмблематическую форму. Одна часть людей требует принятия закона, запрещающего СК и видит в том явный общественный прогресс. Другая же часть готова видеть в подобном акте очередную утрату государством своих властных прерогатив, ведущую к снижению управляемости страной. В обоих случаях, зачастую, высказывающиеся уже давно не затрудняются задуматься о сути предмета обсуждения, фокусируя свое внимание вместо этого на свойствах лиц, принимающих решения: правительстве, президенте и т.д. Говоря иначе, подразумевается, что все одинаково понимают, о чем речь, однако имеют по этому поводу различные мнения. Так ли это?
Не будучи специалистом в пенитенциарном деле, однако желая все-таки составить собственное мнение о предмете, я попытался систематизировать услышанное, наложив все на обыкновенное зеркало здравого смысла. Вот, что вышло в итоге.
Пожалуй, ощутимую изначальную путаницу вносит само словосочетание, обозначающее в нашем законодательстве смертную казнь – "исключительная мера наказания". Всякий, имеющий чутье до русского слова, ощущает здесь нелепицу: вообще говоря, существительное "наказание" несет явный семантический заряд, связанный с будущим временем. Наказание – это когда наказали, т. е. указали, как надо и как не надо и, при этом, заставили сделать что-то недобровольное. То есть, наказание – это такой негативный опыт, который хотя бы теоретически может быть присвоен и использован в дальнейшем: "меня наказали и я понял, что так поступать нельзя". В свете этого ясно, что смертная казнь – никакое не наказание. Ибо, использовать данный опыт казненный не сможет, похоже, даже и в последующих реинкарнациях.
Так что же такое смертная казнь? Остается не так уж много. Смертная казнь это: а) способ защиты общества от казнимого преступника, б) способ устрашения потенциальных преступников.
Рассмотрим пункт а). Состоит он в том, что есть такие люди, относительно которых общество (в лице суда) уверено, что они будут совершать серьезные преступления при любом стечении обстоятельств, дающих такую возможность. То есть, они не только неисправимы морально, но и не могут никак себя социализировать вне преступной деятельности. Речь при этом идет не просто о неисправимых преступниках (жизненный опыт подсказывает нам, что таковых очень много – любой профессионал-карманник никогда не будет честным тружеником), а о той их части, которая не имеет вообще никаких моральных тормозов. Эти не ставят других людей ни в грош – они вообще не считают, что вокруг люди. Для них единственный одушевленный предмет – они сами. С моей точки зрения, это достаточное основание, чтобы и я не считал их одушевленными предметами. Это справедливо поскольку симметрично, и это не является негуманным, поскольку гуманность относится к одушевленным предметам исключительно.
Однако имеется существенное возражение – опасность судебной ошибки. Попробуем это возражение снять. Во-первых, опасность судебной ошибки для человека – обыкновенная статистическая опасность, наподобие авиакатастрофы. Принимать ее в расчет можно лишь в том случае, если система (суд, авиалайнер) работает не слишком качественно. Если же качество удовлетворительно с точки зрения общества, то нет смысла отказываться от инструмента в целом, ради исключения редких катастроф. Общество на определенном уровне всегда экономит ресурсы, выделяемые для безопасности индивидуума ради безопасности всего социума: так, в пассажирских самолетах не предусмотрены парашюты, хотя весьма вероятно что в случае катастрофы кто-то из пассажиров или (наверняка!) экипажа и смог бы ими воспользоваться.
Есть и более сильный довод. При соблюдении определенных условий сам факт судебной ошибки уже не имеет большого значения. Так, если, допустим, на смерть осуждают только людей вторично совершивших убийство с отягчающими обстоятельствами, то эффект судебной ошибки почти нивелируется. И это довольно справедливо: человек выбрал загодя, до момента инкриминируемого преступления, путь, несущий в себе риск стать жертвой роковой судебной ошибки – это его выбор, а значит его ответственность. Этот момент, кстати, довольно хорошо прочувствован в нашем житейском сознании – все мы знаем, что определенная жизненная стезя почти неминуемо приводит к печальному концу. Так или иначе, но приводит.
И, тем не менее, та же логика заставляет признать, что в качестве средства защиты общества от нелюдей смертная казнь не обязательна. Пожизненное заключение ничем не хуже, если только вероятность побега, помилования или условно-досрочного освобождения не превышает вероятность давешней судебной ошибки.
Теперь настала очередь пункта б). Похоже, это главный довод сегодняшних защитников смертной казни. "Если преступники не будут бояться смерти, то настанет полный беспредел." Насколько верно это предположение может ответить лишь психо-статистическое исследование население наших колоний строгого режима. Во всяком случае, отвечать на этот вопрос анализируя шкалу ценностей нормального, благополучного человека – бессмысленно.
Однако имеется еще один довод противников смертной казни, – довод, лежащий совсем в иной плоскости, вовсе не касающейся личности преступника как такового. Формулируется он так: государство не может заставлять (или даже просто поощрять) человека убивать другого человека. То есть, с преступником все понятно, его не жаль – а вот тот, кто станет этого преступника убивать совершит аморальный поступок и государство не должно этому способствовать. Понятно, что подобные моральные установки далеко не общеприняты – но даже не это главное. Просто, если принять их обязательными для государства, станет проблематичным, например, выполнение такой его функции, как защита от внешнего врага. В сущности, здесь происходит то же самое: убийство человека ради защиты общества. Разницы никакой, если не считать эфемерный факт того, что на войне убиваемый иногда имеет возможность защитить себя: очень даже часто отнюдь не имеет!
И в заключении – так сказать, бонус. Знаете ли вы, что весь этот сыр-бор вообще не имеет смысла – смертная казнь в России в настоящее время уже запрещена законодательно? Безо всяких там президентских мораториев и прочих вспомогательно-временных мер? Дело в том, что в Конституции РФ есть статья 19, третий пункт которой говорит, что "мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации". Согласно же статье 20, одним из прав гражданина РФ является право на жизнь. Эти конституционные положения довольно причудливо взаимодействуют с остальным российским законодательством, в частности с соответствующей статьей УК, перечисляющей категории граждан, не подлежащих исключительной мере наказания. Так вот, одной из этих категорий являются женщины. Женщины вообще.
Женщин расстреливать нельзя. Ну, а следовательно, нельзя и.. мужчин тоже – иначе нарушается конституционный принцип равенства! Тут, впрочем, может быть возражение, основанное на аналогии с законами и правилами участия женщин в защите Родины – дескать, в армию, что ж, женщин тоже брать наравне с мужчинами? Однако на поверку данное возражение несостоятельно – льготы для женщин, касающиеся военной службы, а кроме того – их преимущества при проведении спасательных работ в чрезвычайных ситуациях основаны на природных особенностях женского организма и психика, дающих женщинам, в этих ситуациях, принципиально меньше шансов к спасению, чем мужчинам.
Иначе говоря, эти льготы как бы компенсируют некоторое природное неравенство. Понятно, что в ситуации наказания смертью преступника не имеет никакого значения ни его физические параметры, ни его адаптивность к экстремальных ситуация ни даже состояние его здоровья – в любом случае, шансы выжить у него нулевые. И по этой причине, совершенно не важно – женщина он или мужчина.
