17 марта 2006 г. Государственная Дума приняла в первом чтении закон «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации».
Закон неоднозначен и содержит много спорных моментов, но наиболее существенной особенностью этого акта представляется его понятийный аппарат и лёгкость возможного распространения заложенных в нём принципов и на граждан России. А с учётом ряда информационных законов, включая принятый в первом чтении закон «О персональных данных», можно уверенно говорить о реформе базовой системы учёта населения в государстве. Иными словами, речь идёт об окончательной замене прописки иной системой учёта, что и вынуждает законодателя вводить в закон такие неуклюжие термины, как «официальное место жительство».
Бывают в праве явления, о которых просто так писать не получается. Особенно явления, напрямую не изложенные в законодательстве, но исподволь и незаметно определяющие всё существование общества, можно сказать, задающие общий вектор всему национальному обустройству. Без преувеличения к таковым можно отнести пресловутую прописку, о которой с одной стороны знают все, а с другой стороны – никто не может сказать, что это такое. Понятие «прописка» почти так же неуловимо для понимания юристов, как понятие «жизнь» – для медиков, хотя констатировать их наличие (или отсутствие) можно, не имея специального образования.
Удивительное дело, но единственным советским законом, содержащим слово «прописка», был административный кодекс, предусматривающий санкцию за проживание без прописки. Даже в жилищном кодексе РСФСР это слово не встречалось. И на то были свои причины, которые сейчас уже не столь принципиальны. Важно лишь то, что, не разобравшись хотя бы в первом приближении в существе этого явления, невозможно понять, что происходило со страной в последние полтора десятилетия. А самое главное – невозможно понять, что происходит сегодня. Для наглядности можно вспомнить о бессмысленности проведения рыночных реформ в стране, где рынок труда оставался несвободным.
Разумеется, реформаторы, рулившие страной в начале 90-х, прекрасно осознавали, что если житель терпящей экономическое бедствие Ивановской области не может трудоустроиться в процветающей Москве, то ни о каких рыночных отношениях не может быть и речи. Понимали, но ничего сделать не могли, поскольку они понимали ещё и то, что им реформы нужны были быстро, а на безопасный для власти и общества демонтаж всего механизма управления требовалось значительное время. Прежде всего, время на понимание того, что из себя представляет реформируемое общество и каковы действующие механизмы управления этим обществом.
А раз не было времени на отмену прописки как явления, власть просто отменила само слово «прописка». О том, как и сколько раз хоронили прописку, достаточно полно изложено в статье Жени Снежкиной. Здесь отметим, что впервые прописка была отменена ещё Постановлением Совмина от 08 сентября 1990 г. (тогда было отменено сразу три десятка нормативных актов, ограничивающих прописку граждан), и далее попытки не прекращались до последнего времени.
Где-то там между законами в глубине политико-экономических отношений обитало нечто, которое, даже лишившись названия, продолжало удерживать общество на грани между тем, что принято называть капитализмом, и тем, что когда-то называлось развитым социализмом. Эдакий правовой Кощей Бессмертный, которого никакая вакцинация заморскими Конвенциями не берёт. Более того, попытки западными средствами лечить российское общество от прописки привносили только ещё большее нарушение декларируемых теми же международными актами прав.
Так, Комитет Конституционного Надзора СССР, установив своим заключением №11(2-1) от 26 октября 1990 г., что прописка нарушает право на свободу передвижения, с одновременным признанием допустимости использование прописки в качестве учётной системы создал предпосылку для нарушения права на свободу передвижения в куда большей степени, чем было предусмотрено советскими актами. А всё потому, что в действительности советская прописка и связанные с пропиской нормы сами по себе не ограничивали свободу передвижения граждан, хотя жёстко ограничивали право на выбор места жительства.
В СССР человек мог без всякого предварительного или последующего уведомления государства ехать в любом направлении, за исключением особых закрытых зон. Железнодорожные билеты были анонимными, а выписываться (прописываться) на период временных поездок не требовалось. Разумеется, речь здесь не о пересечении государственной границы – въезд и выезд за пределы России регулировался не с помощью прописки, а через существование двух видов паспортов (внутреннего и заграничного).
Прописка не использовалась государством в целях ограничения свободы передвижения, соответственно попытки нейтрализовать прописку с помощью международных актов защищающих свободу передвижения привели к обратному эффекту – была введена регистрация по месту пребывания, которая прямо ограничила свободу передвижения. Если раньше люди свободно и, ни перед кем не отчитываясь, перемещались внутри государства, то введение регистрации (формально в качестве учётной меры) реально использовалось властью в качестве ограничительной меры.
Прописка же, как была, так и осталась, только на законодательном уровне назвали её регистрацией по месту жительства. Если быть точнее, то на законодательном уровне прописки практически никогда и не было, а на уровне подзаконных актов с введением регистрации по месту жительства ровным счётом ничего не изменилось.
Никуда не делись поквартирные карточки и домовые книги, остались на месте ведомственные подзаконные акты, практически все системы управления и реализации прав, увязанные с пропиской, продолжали увязываться. Разница только в том, что государство полностью низложило с себя всякую обязанность обеспечить человека пропиской. Однако сохранилась ценность прописки, как жизненно необходимого нематериального блага, без которого вести полноценную жизнь невозможно.
Стоит заметить, что непосредственно в Законе «О праве граждан России на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства», а также многих иных нормативных актов, регистрация приводится как нечто материальное, т.е. то, что можно «иметь» в наличии. Так и получается, что говорят и пишут: «человек имеет регистрацию», «наличие (отсутствие) регистрации» и т.д., вместо: «человек зарегистрирован», «не зарегистрирован». Эта «оговорка» на законодательном уровне наглядно подтверждает фактическое существо регистрации, значение и смысл которой повышен до уровня некоего патента на возможность реализации прав.
В СССР каждый обязан был где-то жить и где-то работать, а государство, в свою очередь, обеспечивало каждого жильем и работой. Причем законодательство предусматривало уголовную ответственность за уклонение гражданина СССР от исполнения этой обязанности. Вся экономика СССР держалась на централизованном управлении всеми ресурсами, включая трудовые ресурсы. Отсюда и известный неразрешимый круг: нет прописки - нет работы, нет работы – нет прописки. Начальник отдела кадров вместе с руководителем предприятия нес ответственность за прием на работу человека без прописки. Причём прописка не увязывалась с наличием права на конкретное жилое помещение.
Например, человек мог быть прописан на неопределенное койко-место в общежитии, что означало отсутствие у него права на жилую площадь в этом общежитии и даже отсутствие конкретной комнаты, где этот человек проживает. Но эта условная прописка свидетельствовала о том, что органы внутренних дел разрешили человеку проживать в данном населенном пункте, а значит, он может быть трудоустроен. Соответственно, прописка, не включая в себя обязательное право на жилую площадь, служила необходимой санкцией для реализации всех прав, включая и право на жилую площадь.
Более того, отсутствие прописки влекло невозможность трудоустройства, что в свою очередь было уже уголовно наказуемым деянием. В случае если человек оказывался без прописки, он не мог реализовать никаких прав, включая трудовые. Если человек в течение года не устраивался на работу, он приговаривался к лишению свободы на год, а после отбытия наказания получал направление на работу и обустройство, как правило, на одну из народных строек или в населенный пункт, где испытывалась нужда в трудовых ресурсах. Только так возможно было строительство целых городов на пустом месте. Общеизвестно, что все крупные строительные объекты сооружались руками бывших заключенных, направленных на стройки после отбытия наказания, а руководящий состав направлялся по партийным заданиям, причем отказ номенклатурного работника от подобного назначения был чреват исключением из партии.
Начало любой большой народной стройки сопровождалось введением в секретные акты, регулирующие порядок прописки, большого количества так называемых «непрописных» статей УК. «Непрописная статья» - это термин, подразумевающий невозможность возвращения осужденного после отбытия наказания в тот населенный пункт, где он проживал до осуждения (Применительно к Москве был еще один термин - «101-й километр», т.е. невозможность поселения после освобождения ближе, чем за сто километров от Москвы).
Нормы, регулирующие возможность возвращения к предыдущему месту жительства, действовали избирательно. Например, человек, проживающий в сельской местности, практически не подпадал под эти правила в связи с оттоком населения из села. Кроме того, значительный приток необходимой рабочей силы на объекты народного хозяйства обеспечивался периодическими амнистиями, при которых досрочно освобождаемые заключенные не приобретали права на возвращение к месту прежнего проживания. Высвобождаемые места в пенитенциарной системе занимали новые заключенные.
Массовые кампании привлечения к уголовной ответственности за мелкие преступления проводились и в застойные времена, хоть и не с такой интенсивностью. Человек мог оказаться в местах лишения свободы только за нецензурную брань в состоянии алкогольного опьянения, не говоря уже об участии в уличной драке и т.д. Любой сотрудник территориальных органов внутренних дел того времени может подтвердить существование в те годы разнорядок и планов по привлечению к уголовной ответственности. Также как и любой судья или прокурор может подтвердить, что периодически суды и органы прокуратуры получали указание проявлять строгость «в связи с участившимися случаями нарушения общественного порядка… и т.д.». Разумеется, по мелким преступлениями привлекались к ответственности в первую очередь лица, не имеющие «смягчающих обстоятельств», т.е. семьи или работы. В отношении семейных, учащихся и работающих граждан такие дела либо прекращались в самом начале, либо завершались условными сроками – основной интерес для этой системы представляла неработающая молодёжь.
Достаточно было проявить толику наблюдательности, чтобы увидеть взаимосвязь между периодическим ужесточением санкций за мелкие распространённые правонарушения и столь же периодическими массовыми амнистиями. Но лишь немногие могли сопоставить эту закономерность с кадровым дефицитом на народных стройках.
По сути, прописка представляла собой право жить и работать в определенном населенном пункте и позволяла направлять потоки трудовых ресурсов в нужном направлении. А в сочетании с партийными рычагами позволяла реализовывать проекты любого масштаба и сложности без привлечения значительных средств на материальное стимулирование привлекаемых кадров. При этом, лишая гражданина права на реализацию прав в одном месте, государство в обязательном порядке обеспечивало этого гражданина после отбытия наказания возможностью реализации этих прав в другом месте.
Так же, как бывшие заключенные, направлялись после получения образования и молодые специалисты. Человек, окончив высшее учебное заведение, был обязан отработать от трех до пяти лет по так называемому распределению. Причем возможность последующего возвращения к месту предыдущего проживания не гарантировалась. Именно благодаря прописке были возможны те социальные, экономические и общественно-политические «чудеса» на которых держался Советский Союз. Так строилась система образования в СССР, благодаря которой значительную часть Академии Наук составляют выпускники периферийных и сельских школ. Не потому, что на образование выделялись значительные средства (представители старшего поколения этих академиков в школьные годы зачастую делали домашнее задание на обёрточной бумаге, а наглядные пособия для них учителя мастерили из подручных средств). А потому, что только так государство могло щедро и не опасаясь утечки кадров раскидывать молодых талантливых выпускников педагогических ВУЗов в самые дальние сёла и деревни. У нынешних талантливых сельских школьников нет никаких шансов на такое качественное пополнение педагогического состава.
То же самое можно сказать и о системе здравоохранения, только там проблема кадровая усугублена целым рядом других проблем, заслуживающих отдельного описания.
Также отдельного анализа заслуживает система воинского учёта, которая благодаря прописке позволяла с минимальными издержками и осложнениями обеспечивать поголовный призыв на срочную службу и быструю мобилизацию военнообязанных в случае войны, а также организовать основу для создания координируемых партизанских отрядов в случае быстрой оккупации части территории государства каким-либо внешним врагом.
Для создания общего представления стоит добавить, что освобождающимся после отбытия наказания бывшим заключенным, с одной стороны, предоставлялась возможность выбрать из достаточно длинного списка населённый пункт для проживания. А с другой стороны, какое бы место жительства он ни избрал (из предлагаемого списка), благодаря прописке он никогда не мог попасть в тот же населённый пункт, куда уже были направлены его бывшие сообщники или те, с кем этот конкретный освобождающийся заключённый мог бы с высокой вероятностью создать новое преступное сообщество. Надо ли пояснять, что лидеры организованной преступности почти никогда не ехали по направлению на новое место жительства, предпочитая возвращаться туда, где располагалось руководимое преступное сообщество. А невозможность их прописки по предыдущему месту жительства приводила к новому лишению свободы независимо от наличия иных поводов.
Уголовно-исправительная система эффективно дополнялась учебно-распределительной системой, номенклатурной политикой партии и системой государственного жилищного обеспечения, вследствие чего человек, имея возможность выбора профессии, был в значительной степени ограничен в возможности выбора места работы, в смысле выбора населенного пункта.
Фактически весь жилой фонд находился в собственности или в управлении государства, а частное строительство не только не поощрялось, но и всячески ограничивалось. В крупных городах доля жилых помещений в частном владении непрерывно сокращалась, что избавляло власть от сложности лишения права граждан проживать в собственных жилых помещениях. А что касается сельской местности, то следует учесть, что в связи с упомянутым непрерывным оттоком населения не было особой нужды в ограничениях, за исключением ограничений, связанных с правом владения двумя жилыми помещениями.
Человек, приобретший путем наследования дом в сельской местности, был обязан в течение года продать другое жильё, находящееся в его собственности, либо освободить ранее предоставленную ему государственную жилую площадь. Кроме того, аграрное производство нетребовательно к уникальным специалистам и отличается высокой заменяемостью кадров, что позволяло допускать некоторый либерализм. Любые имеющие значение для страны кадровые явления происходили в крупных городах, где размеры частного жилого фонда непрерывно сокращались.
Остается добавить, что законодательство не позволяло обжаловать отказ в прописке, а акты, регулирующие порядок прописки и выписки населения, до настоящего времени засекречены и охраняются настолько, что не предоставляются даже по запросам депутатов Государственной Думы России. Например, до настоящего времени не снят гриф «секретно» с Положения о прописке и выписке населения в городе Москве, утверждённого Постановлением Совета Министров СССР № 585 от 25 июня 1964 г.
Таким образом, та репрессивная система учета населения, которая на поверхности проявлялась таким нелогичным и неуклюжим в правовом смысле явлением, как прописка, в действительности имела глубокий политический и экономический смысл, явившийся одной из основ советского государственного устройства.
Эта система позволяла повысить управляемость человеческими ресурсами столь высоко, что человек даже не замечал, насколько он был интегрирован в экономику страны. Человек врастал корнями в жилое помещение, в котором ему было разрешено жить, и без этих корней практически не мог существовать.
Наглядным примером того в каком зависимом положении находился человек служит, трагедия Мусы Мамута, которого эта система довела до самосожжения.
С распадом СССР и сопутствующей этому распаду либерализацией всех отраслей общественной жизни институт прописки, так же, как и многие другие инструменты и механизмы государственного управления, утратил ту роль в экономической и политической жизни страны, для которой создавался. Вместе с тем репрессивная паспортная система, не претерпела существенных изменений. Государство перестало использовать институт прописки в качестве глобального инструмента регулирования экономики. Одновременно прописка сохранила свое значение при распределении материальных и нематериальных благ, что позволило сократить количество получателей этих благ до приемлемого для государства уровня.
Внесение изменений в трудовое законодательство и ослабление ответственности за прием на работу иногородних и лиц без прописки стимулировали экономику страны, обеспечив достаточно быструю кадровую ротацию не только в пределах России, но и из ближнего зарубежья. С одной стороны, это в значительной степени облегчило дотационным регионам России бремя расходов, обусловленных высоким уровнем безработицы, включая социальные выплаты, пособия и т.д., а с другой стороны – обеспечило приток наиболее конкурентоспособных трудовых ресурсов на рынок экономически развитых регионов страны без дополнительных расходов на социальное обеспечение привлекаемой рабочей силы. Целыми семьями люди переезжали в регионы, заинтересованные в трудовых ресурсах. Во-первых, так они обеспечивали быстрый экономический рост в этих регионах, не получая при этом никакого бюджетного социального обеспечения на новом месте жительства, а во-вторых, освобождали покидаемые регионы от расходов на образование, детские и социальные пособия, пособие по безработице, пенсионное и медицинское обеспечение и т.д.
Стоит отдельно сказать, что в основу создания «экономики переходного периода» легло избирательное распределение по регионам финансовых средств из единого союзного кошелька. Для наглядности достаточно посмотреть региональную прессу конца 80-х – начала 90-х гг. прошлого века, чтобы убедиться, что в тех регионах, которые сегодня принято называть успешными, всячески поощрялось не только создание, но и щедрое кредитование кооперативного движения. Например, московская, ленинградская, ставропольская и краснодарская пресса тех лет изобилует примерами успешной кооперативной деятельности, начинающейся с получения тем или иным кооперативом государственного кредита. В то же время пресса Ивановской области, Алтая, Читы и т.д., напротив, содержит сообщения о привлечении к уголовной и дисциплинарной ответственности сотрудников Госбанка, предоставивших кредиты недобросовестным кооператорам. Очевидно, что при таком неравномерном распределении денежных средств из единого источника не только возникли очаги экономической активности, но и произошло перераспределение экономически активного населения в пользу этих очагов. Впрочем, здесь анализ этого явления неуместен – достаточно просто отметить само явление.
Надо признать, что сохранение института прописки на первом этапе разгосударствления экономики, ограничивая право миллионов людей на доступ к бюджетной поддержке, позволило за счет этих людей сохранить высокий уровень социального обеспечения в России. Безусловно, сыграло немалую роль и резкое понижение бюджетных ассигнований на социальные программы. Пожалуй, было бы уместным предположение, что простое понижение бюджетных расходов без вышеуказанного лишения значительной части населения доступа к гарантированным благам привело бы к полному краху государственной политики в области социальных программ или вынудило бы государство изыскать иные, не менее болезненные для населения, пути сохранения таких социальных достижений, как бесплатные медицина и образование, дотации в сферу коммунальных услуг и т.д.
Появление рынка жилья неминуемо повлекло быстрое и стихийное перераспределение прав на жилые помещения. С одной стороны, приватизация и последующее свободное перераспределение жилых помещений между участниками рынка привели к притоку капитала в эту отрасль экономики и, как следствие, стимулировали строительство новых и благоустройство существующих жилых помещений. С другой стороны, эти явления со всей неотвратимостью повлекли лишение неудачливых игроков всяких прав на жилье и, как следствие, породили целую социальную группу, именуемую «лица без определенного места жительства». Этот термин не упоминается ни в одном законе России, равно как не приводится ни в одном подзаконном нормативном акте, за исключением внутренних инструкций и приказов МВД. В то же время это словосочетание получило широкое распространение в бытовой речи, в произведениях литературы и кинематографического искусства, выходя далеко за рамки жаргонных выражений. По сути, словосочетание «лицо без определенного места жительства» тождественно таким словам и словосочетаниям, как «бесправный», «изгой», «человек вне закона» и т.д.
Отсутствие прав на какое либо жилое помещение само по себе не влекло бы столь тяжких последствий, если бы не сохранение в неизменном виде паспортной системы как системы доступа к установленным и гарантированным законами общественным благам. Государство отказалось от практики распределения трудовых ресурсов путем гарантированного обеспечения каждого человека работой и жильем с одновременным отказом от карательной практики принуждения к труду и проживанию, в соответствии с решением органов государственной власти. Однако государство не создало никаких иных механизмов возвращения к полноценной общественной жизни лиц, по каким либо причинам оказавшихся без прописки, а впоследствии без регистрации.
На протяжении десятилетия количество этих людей только увеличивалось. Теперь их никто не приговаривает к лишению свободы за отсутствие регистрации, но теперь их никто не обеспечивает работой и жильем после отбытия наказания. Собственно, наказанием за необдуманные действия, повлекшие утрату жилья, сейчас становится пожизненное пребывание в бесправном положении. При том, что очевидна невозможность многих реформ без этих «необдуманных действий».
Наиболее непростительным для России кризисообразующим фактором явилось лишение избирательных прав непрописанных (незарегистрированных) граждан. Они не имели возможности голосовать и, как следствие, не представляли никакого интереса для законодательной власти. Свободно избираемый законодатель, прежде всего, представляет в законодательном органе интересы своего электората. Интересы людей, относящиеся к преследуемой социальной группе, именуемой «лица без определенного места жительства», в законодательных органах никто не представлял, соответственно, за всю историю современной России Государственная Дума никогда всерьез не озадачивалась разрешением проблем этой части населения. Простой сравнительный анализ официальных предвыборных программ зарегистрированных кандидатов в депутаты Государственной Думы приводит к выводу, что ни один кандидат ни на одних выборах не ставил перед собой задачу разрешения вопроса бездомных даже на уровне обещаний. Более того, депутаты Государственной Думы раз за разом принимали законы, ущемляющие права этой социальной группы. Например, изменения в пенсионном законодательстве окончательно узаконили невозможность пенсионного обеспечения этих людей. Было бы несправедливо говорить об умышленном ущемлении прав этих, и без того пораженных в правах, россиян. Подобные изменения вносились в законодательное собрание органами исполнительной власти, но отсутствие депутатов, ориентированных на эту социальную группу или хотя бы понимающих проблему, привело к тому, что парламентарии, не задумываясь, принимали и продолжают принимать предлагаемые органами исполнительной власти изменения в законодательстве.
Увязывание возможности реализации практически всех прав и свобод с наличием прописки, а впоследствии регистрации первоначально играло условно позитивную роль, избавляя государство от расходов на социальное обеспечение той части населения, которая не имела этой прописки (регистрации). Но негативные последствия практики увязывания возможности реализации прав с наличием или отсутствием прописки, а впоследствии регистрации столь трагичны, что в настоящее время привели государство к необходимости откровенно репрессивных мер, без которых разрешить сложившийся кризис не представляется возможным. Новые репрессии вполне могут уложиться в рамки действующей Конституции и международного права, если будут направлены против незаконно находящегося на территории страны населения. Неудивительно, что с создания такой категории населения и началась разработка совершенно нового и в достаточной степени эффективного механизма управления человеческими ресурсами, но об этом ниже.
Существо создавшейся проблемы заключается в том, что на территории России в настоящее время законно находится несколько десятков миллионов «лишних» людей. Людей, которые не вписываются в существующую модель управления государством. Причем приведение этих людей в состояние, приемлемое для управляющей машины, сопряжено с неприемлемыми для государства издержками. Изменить состояние и правовое положение «лишних людей» Россия по объективным причинам не может, а менять механизмы государственного управления не готова также по объективным причинам.
У России как правопреемника СССР большой опыт разрешения подобных кризисов, сводящийся к избавлению от «лишних людей». Период последовательной борьбы с дворянами, фабрикантами и крестьянами, как известно, завершился в конце 30-х годов прошлого века формированием и последующим совершенствованием паспортной системы, которая, заменив репрессии, позволила бескровно держать в кулаке огромную страну, заключив каждого гражданина в пресловутый треугольник ЖЭК – Военкомат – Паспортный стол. Одновременно и во многом благодаря формированию паспортной системы к концу 2-й пятилетки формировалась и бюджетная система СССР. Постепенное сокращение хозрасчетных организаций и уменьшение доли прибыли, оставляемой для самостоятельного распределения хозяйствующими субъектами, уже к 1940-м годам привели к бюджетному регулированию почти всех отраслей экономики страны.
Принято считать, что несостоятельность плановой экономики и невозможность дальнейшего пребывания в изоляции от мировых процессов вынудили СССР менять политическую и экономическую систему, в результате чего первый президент СССР оказался и последним президентом. Неизвестно, насколько истинны такие предположения, но сам факт того, что попытка изменить систему управления в СССР привела к распаду страны, со всей очевидностью подтверждает монолитность советского государственного устройства и абсолютную взаимозависимость частей хорошо отлаженной, но не гибкой системы управления. Распаду СССР сопутствовали значительные изменения политической, экономической и социальной систем, однако механизмы управления человеческими и трудовыми ресурсами не менялись, хоть и входили в глубокие противоречия с правовыми институтами.
Россия, пользуясь отсутствием полноценного дипломатического корпуса у других республик бывшего СССР и рядом иных макрополитических преимуществ, объявила себя единственным правопреемником СССР и была признана в таком качестве международным сообществом. Причем в первое время очевидное и естественное правопреемство СССР в отношении граждан бывшего СССР в РФ соблюдалось. Россия не только была открыта для граждан бывшего СССР, но и безоговорочно принимала депортированных из других государств граждан бывшего Советского Союза, даже в случаях, когда эти люди до выезда из СССР или России проживали и были прописаны на территориях других республик. В подобных случаях все доводы депортируемых о том, что они не являются гражданами РФ, не принимались во внимание ни страной нелегального проживания, ни российской стороной. Граждане бывшего СССР не только беспрепятственно въезжали на территорию России, но и прописывались здесь в том же порядке, как и граждане РФ. Более того, Россия не предъявляла никаких требований о предъявлении национальных паспортов.
В 1993 г. безвизовый въезд между Россией и республиками бывшего СССР, кроме прибалтийских, был подтвержден известными бишкекскими соглашениями. В 1999 г. Россия приняла Закон «О соотечественниках», которым признала гражданами РФ всех граждан бывшего СССР, не принявших никакого другого гражданства. Значительные прогрессивные сдвиги в законодательстве вошли в глубокое противоречие с бюрократическими системами. Исполняемые должностными лицами подзаконные акты советских времен прямо противоречили принимаемым законам, но никто не заботился о приведении инструкций в соответствие с Конституцией законами России. Вернее, предпринимаемых мер было явно недостаточно.
И вместе с тем уже в 1993 г. власть одновременно с изданием утопичного, а потому декларативного Закона «О праве граждан России на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах России» начала разработку государственного регистра населения. Факт начала создания иной системы учёта населения одновременно с отменой прописки однозначно свидетельствует о том, что всё законодательство, отменяющее прописку, носило временный и декоративный характер, поскольку невозможно полностью отменить одну систему управления до того, как будет создана другая, заменяющая, система. Поэтому этот Закон, несмотря на весь пафос трактовок и толкований, не содержит ни слова об отмене прописки, устанавливая лишь то, что «В целях обеспечения реализации прав …» вводится регистрация по месту жительства и по месту пребывания. Более того, закон реально вступил в силу в 1993 г., однако начал частично исполняться только в 1996 г., а в полной мере не исполняется до настоящего времени. С другой стороны, и советские нормативные акты в полной мере не исполнялись, что спровоцировало значительные миграционные потоки, но не обеспечило окончательную легализацию перемещающегося населения. Людям позволено было изменить место жительства, но, переехав, они оказывались в значительной степени поражены в основных правах.
Россия всячески стимулировала перемещение капитала и трудовых ресурсов в наиболее экономически эффективные регионы. Прошедшая по всем республикам бывшего СССР волна обесценивания денег привела к тому, что и без того скудные сбережения населения превратились в ничто. В качестве стартового капитала люди продавали свои квартиры и, переезжая из одного региона в другой, вкладывали эти финансовые средства в различные деловые проекты. При этом Россия не только не обеспечила никакой защиты этому капиталу хотя бы на уровне организации каких-либо консалтинговых служб, но и на государственном уровне поощряла создание и деятельность различного рода банков, бирж, инвестиционных фондов и прочих финансовых пирамид. К этому добавлялись и различные откровенно насильственные способы перераспределения собственности, контракты со штрафными санкциями, многократно превышающими сумму сделки, «счетчики» и т.д.
В этом хаосе «лишних людей» не было. Все эти разоряющие и разорившиеся граждане бывшего СССР создавали основу для последующей приватизации государственной собственности. Степень риска людей, оторвавшихся от остановившихся заводов и разорившихся колхозов, вступающих в бизнес больше от отчаяния, чем от понимания эффективности бизнеса, столь высока, что государство со своими аналитическими возможностями не могло не понимать последствий этих процессов. И если государство не могло или не желало препятствовать финансовому краху этих людей, то, по крайней мере, можно было разъяснить им, что после этого краха они окажутся вне закона и без всяких прав на проживание на территории России.
Еще одна большая группа образовалась из бывших заключенных, которые выписывались из своих квартир одновременно с осуждением, но к моменту освобождения уже не обеспечивались жильем в связи с либерализацией законодательства. В советские времена государство в обязательном порядке по освобождении обеспечивало их жильем и работой, осуществляя одновременно надзор за тем, чтобы они трудоустраивались и проживали в предоставленном жилом помещении. Россия отказалась от подобной практики, но до настоящего времени суды не удовлетворяют их иски о восстановлении прав на утраченное вследствие осуждения жилое помещение.
Есть еще группа, о которой можно сказать одним словом, - «Чечня». Это люди, которые остались без домов, но никуда переехать не могут. Это люди, на примере которых можно убедиться, что отмененная вроде бы прописка как механизм управления продолжала действовать в полном объеме. Управляемость чеченского конфликта именно в том и состоит, что люди, вовлеченные в эту мясорубку, не могли и до настоящего времени не могут добровольно отказаться от участия в страшном эксперименте. Они не могли переехать из Чечни во времена Дудаева, что и привело к предельной степени ущемления русскоязычного населения республики. А в последующем, напротив, та же невозможность выезда привела к затяжному кровавому конфликту. Очевидно, что для поддержания длительных боевых действий непрерывного насыщения зоны конфликта оружием и боеприпасами недостаточно – нужны ещё и люди, постоянно пополняющие ряды воюющих сторон.
В этом смысле институт прописки, с одной стороны, не позволял невоюющему населению Чечни переехать в более спокойный регион, а с другой стороны – давал возможность властям других регионов не заботиться проблемами Чечни. Именно благодаря институту прописки такие влиятельные региональные лидеры, как Ю. Лужков, М. Шаймиев, К. Илюмжинов и т.д., смогли полностью отгородиться от чеченской проблемы. В результате проблема Чечни в основном касалась только населения этой республики и федеральных властей, усилиями которых и во многом в интересах которых эта проблема создавалась.
Поставщиками «лишних людей» для России послужили также и различные региональные конфликты на территории бывшего СССР. Наплыв первой волны этих мигрантов наблюдался еще до распада СССР, за несколько лет до либерализации законодательства.
В 1989-1990 гг. на территорию России были эвакуированы из АзССР лица армянской национальности. Это был первый межнациональный конфликт, который был «разрешен» путем эвакуации преследуемых. Конечно, и ранее в СССР случались межэтнические столкновения, но все эти инциденты в буквальном смысле топились в крови. Например, во время известного конфликта в Северной Осетии в 1980 г. советские власти никого не эвакуировали. А вот в 1989-1990 гг. армян из АзССР вывезли, причем вывозили силами Министерства обороны СССР, т.е. ведомства, не имеющего никаких ресурсов для последующего обустройства эвакуированных. Последующая судьба этих людей показала, что во всем государстве не нашлось таких ресурсов. Государство не имело опыта внепланового перемещения большого количества людей, не было соответствующей нормативной базы и кадровых механизмов разрешения проблем непланируемой миграции. Каждый из тех, кто волей случая и должностных лиц МО СССР оказался в Москве, официально отказался от оставленного в АзССР жилья, но никто из них не получил никакого жилья взамен оставленного, равно как не получил прописки там, где он был временно размещен.
Аналогичное положение сложилось и с турками-месхетинцами, бежавшими от резни из советской Средней Азии. Разница только в том, что туркам-месхетинцам отказывали в прописке и регистрации даже в дома, приобретенные ими на свои средства. Так же, как на территории советской Украины отказывали в прописке в принадлежащие на праве собственности дома вернувшимся из изгнания крымским Татарам.
В соответствии с ранее действующим законом России о гражданстве, гражданами России были признаны все граждане СССР, постоянно прописанные на территории России на день вступления в силу этого закона, т.е. на 6 февраля 1992 г. В то же время любой гражданин бывшего СССР мог стать гражданином РФ в порядке регистрации путем простого волеизъявления, однако такое заявление мог подать только тот, кто был зарегистрирован по месту жительства по территориальной подведомственности правоохранительного органа.
В некоторых случаях заявления о приобретении гражданства России принимались и от граждан, зарегистрированных по месту пребывания. Но регистрация по месту пребывания была возможна только с 1996 г., поскольку ранее такой регистрации просто не было. Кроме того, требования к подаваемым документам непрерывно менялись. Фактически отсутствие регистрации автоматически влекло невозможность подачи заявления о приобретении гражданства, а возможность регистрации была сопряжена с целым рядом ограничений. Гражданство, приобретенное в консульском учреждении при посольстве России за границей, зачастую не признавалось по надуманным основаниям.
Например, в консульских учреждениях, не предупреждая и не выдавая никаких отдельных справок, ставили штамп о приобретении гражданства непосредственно в паспорт гражданина СССР образца 1974 г., а на территории России такие штампы с 1996 г. не признавались органами внутренних дел, со ссылкой на обязательность справки из консульского учреждения. Более того, с 2000 г. по настоящее время органы внутренних дел при попытке обмена паспорта гражданина СССР образца 1974 г. с отметкой консульского учреждения о приобретении гражданства за пределами России в обязательном порядке направляют запрос в консульское учреждении о наличии гражданства. А консульские учреждения, в свою очередь, сообщают об отсутствии таких сведений. Причем подлинность штампа о приобретении гражданства за пределами России представителями МИД России не оспаривается (!). Мало того, подвергаются такой же проверке даже те, кто приобрел гражданство РФ в порядке регистрации в консульском учреждении и после переезда получил в России вследствие утраты или порчи паспорта, а также перемены имени паспорт гражданина СССР образца 1974 г. с вкладышем, подтверждающим гражданство РФ. Такие паспорта с вкладышем или страницей, подтверждающими гражданство России, выдавались органами внутренних дел России до 1998 г.
Особое внимание следует обратить на положение граждан России, проживающих в так называемых самопровозглашенных республиках на территории бывшего СССР и некоторых других регионах бывшего СССР, где наблюдаются локальные конфликты. Общеизвестно, что более 80% населения Абхазии являются гражданами РФ, причем большая часть из них приобрела гражданство в период с 2000 г. по 2002 г.
Приблизительно такая же процентная пропорция граждан России от общего числа жителей наблюдается и в Приднестровской Республике, чуть меньшая доля населения – в Южной Осетии. Столь высокий процент граждан РФ в этих регионах проживает в связи с тем, что, консульские учреждения МИД России в массовом порядке выдавали населению паспорта граждан России.
Вопрос о том, каким образом были учреждены консульские учреждения России при отсутствии посольств в странах, с которыми Россия не имеет дипломатических отношений, заслуживает отдельного исследования. Здесь важно то, что, приобретая гражданство РФ, эти люди ни при каких обстоятельствах не могут переехать в Россию, т.к. имеющийся у них заграничный паспорт для граждан России, постоянно проживающих за пределами России, в силу действующего законодательства России не позволяет реализовывать в полной мере права граждан РФ.
Для реализации всех прав и свобод на территории России гражданину РФ необходимо представлять действительный в пределах России общегражданский внутренний паспорт, который выдается органами внутренних дел по месту жительства, а при отсутствии места жительства – по месту пребывания или по месту фактического нахождения гражданина.
Органы внутренних дел безоговорочно признают гражданство России, приобретенное в консульских учреждениях на территории самопровозглашенных республик, и даже регистрируют этих граждан по месту пребывания, но не регистрируют по месту жительства и не выдают внутренние паспорта, ссылаясь на то, что у них имеется место жительства за пределами России. В результате эти граждане России, в отличие от иностранных граждан, не могут даже приобрести в собственность недвижимость в пределах России, поскольку нотариальные и регистрирующие сделки органы отказывают им в оформлении сделок со ссылкой на то, что заграничный паспорт удостоверяет личность гражданина РФ исключительно за пределами России.
Остается добавить, что миграционные органы отказывают гражданам России, проживающим в самопровозглашенных республиках, в предоставлении статуса вынужденного переселенца, обосновывая это тем, что в этих регионах граждане России не подвергаются преследованию, а отсутствие законной власти не является основанием для предоставления убежища даже своему гражданину.
В свете вышеизложенного есть обоснованные опасения, что российское гражданство этих людей в любое время может быть поставлено под сомнение органами государственной власти России. Эти опасения вызваны той легкостью, с которой сегодня органами внутренних дел ставится под сомнение принадлежность к гражданству России лиц, приобретших его в порядке регистрации в консульских учреждениях при посольствах России на территории бывшего СССР. Обусловлено это тем, что граждане бывшего СССР, как указывалось выше, до 2000 г. приобретали гражданство путем простой регистрации акта волеизъявления самого гражданина бывшего СССР, соответственно, подлинность и правильность оформления представленных ими документов проверялись исключительно силами консульского учреждения. Иными словами, документы о приобретении гражданства в порядке регистрации находятся или должны находиться только в органах МИД России или в территориальных органах внутренних дел (если гражданство приобреталось на территории России) и не могут быть истребованы из Комиссии по гражданству при Президенте России.
Если МИД России, не оспаривая подлинность штампов о гражданстве, проставленных в своих подразделениях, сегодня утверждает об отсутствии сведений о приобретении человеком гражданства России в консульском учреждении при посольстве РФ, то как можно быть уверенным в том, что завтра МИД России не сошлется на отсутствие сведений о приобретении гражданства в неизвестно как учрежденном консульстве на территории самопровозглашенной республики?
Кроме того, заявительный порядок приобретения гражданства России действовал до 2000 г., а самая массовая регистрация приобретения гражданства России жителями самопровозглашенных республик происходила после этой даты. И единственным основанием для признания принадлежности этих людей к гражданству России остается п.5 ст.11 закона о соотечественниках, которым до вступления в силу нового закона о гражданстве РФ гражданами России признавались все граждане бывшего СССР, не приобретшие никакого другого гражданства. Но эта норма, как известно, всегда игнорировалась органами исполнительной власти России.
В качестве завершающего акта, окончательно фиксирующего бесправное положение незарегистрированных граждан бывшего СССР, правительством было издано Постановление от 4 декабря 2003 г. № 731, которым предписывается признать действительными советские паспорта образца 1974 г., имеющиеся у граждан бывшего СССР, зарегистрированных по месту жительства на территории России на 1 июля 2002 г. или зарегистрированных по месту пребывания на 1 ноября 2002 г.
Таким образом, с января 2004 г. на территории России без документов, удостоверяющих личность, оказались все проживающие в России без регистрации граждане бывшего СССР, не имеющие никакой возможности приобрести иное гражданство. Это те, кто:
На этом первый этап паспортных репрессий в России завершился. Власть уже объявила, что эти люди не являются гражданами России и находятся на территории России незаконно. Лишь незначительная часть из них может быть депортирована за пределы России в государства, которые по неизвестной причине признают их своими гражданами (только на том основании, что они когда-то были прописаны на территории этих государств). Во многих республиках бывшего СССР прописка отменена. А там, где не отменена, действовали или действуют нормы, на основании которых прописка аннулировалась в случае отсутствия человека более чем полгода (например, постановлением Бакинского горисполкома все выехавшие из АзССР в 1989-1990 гг. лица армянской национальности были признаны утратившими право на жилье в г. Баку и подлежали выписке).
Судя по принимаемым нормативным актам, особенно касающимся порядка выявления потенциальных депортантов, никто их и не думал выдворять за пределы России. И дело не в том, что многие из них перед переездом в Россию приватизировали и продали свои жилища, вложив эти деньги в экономику России, и даже не в том, что эти люди практически полностью оторваны от экономической, социальной и политической жизни стран из которых переехали. Дело в объективном отсутствии инструментов для массового выявления и выдворения этих людей за пределы России. Власть не могла не понимать, что все личные и деловые связи этих людей сосредоточены в России, не говоря уже о том, что многие из них даже не владеют национальным языком государства, территория которого была ими покинута при переезде в Россию.
Если бы власть всерьёз намеревалась исполнять принятые в начале столетия антимиграционные нормативные акты, то потребовалось бы значительное ресурсное обеспечение, направленное на обустройство и адаптацию выдворяемых в другие государства, включая и сугубо дипломатические и внешнеполитические издержки. Нельзя без негативных последствий создавать такие масштабные проблемы другим государствам. Иными словами, все эти грозные и страшные нормативные акты, включая усложнение порядка легализации и приобретения гражданства, издавались не для того чтобы очисть страну «от лишних людей», а для того чтобы окончательно загнать их в бесправное положение.
Остаётся понять, для чего создавалась ситуация «легализовать невозможно, а выдворить нельзя и некуда». И тут, исходя из исторического опыта, напрашивается вывод о том, что, скорее всего, будет создан механизм переселения этих людей в экономически неблагополучные регионы, нуждающиеся в освоении, с одновременным созданием уголовно-исполнительного механизма переселения людей.
То, что эти люди объявлены незаконно находящимися в стране иностранцами, вполне позволяет ставить на них социально-экономические эксперименты с использованием их трудового потенциала в целях освоения многочисленных природных и географических ресурсов страны. А в дальнейшем, после налаживания этого механизма, Россия сможет приспособить его для лишних людей, гражданство которых государство оспорить не может, т.е. при втором этапе паспортных репрессий.
Неминуемость второго этапа репрессий обусловлена тем, что количество представителей социальной группы «лица без определенного места жительства» неуклонно и угрожающими темпами росло на протяжении последних пятнадцати лет. Причем государство не предпринимало никаких мер для обеспечения возможности реализации этими людьми хотя бы политических (например, избирательных) прав, что не требует почти никаких финансовых затрат. Собственно, кризис и создавался именно путем лишения этих людей избирательных прав, иначе их проблемы в той или иной степени нашли бы какое-то разрешение на законодательном уровне. Получается, что власть если не умышленно то, по крайней мере, осознанно создавала эту социальную группу, равно как осознанно увеличивала ее численность до степени, требующей чрезвычайных мер, используя в других целях ресурсы, необходимые для спокойного и постепенного разрешения связанных с этой категорией граждан проблем по ходу их возникновения. И более того, положение этих людей непрерывно усугублялось, а в 2003 г. власть отказалась от практики спецприемников, где принудительно определялся статус этих людей и выдавались паспорта.
Многочисленные злоупотребления со стороны персонала спецприёмников нередко становились предметом обоснованных жалоб, особенно когда сотрудники милиции, незаконно задерживающие и содержащие в течение месяца лиц преследуемой категории в этих спецприемниках, в последующем уклонялись от выдачи им паспортов. Однако все жалобы касались не принудительной выдачи паспортов, а бесчеловечного способа выдачи, поскольку государство могло бы документировать паспортами тех, у кого этих паспортов нет, без всякого содержания под стражей.
Вышеприведенные выводы дополнительно подтверждаются также и тем, что уже объявлено о начале очередной замены паспортов.
Здесь следует обратить внимание на то, что изначально, в соответствии с указом Президента России от 13 марта 1997 г. №232 "Об основных документах, удостоверяющих личность гражданина РФ...", срок обмена паспортов гражданина СССР образца 1974 г. на паспорт гражданина России нового образца России был установлен до 2005 г., однако впоследствии он был без всяких видимых оснований сокращен до декабря 2003 г., а затем опять продлён до января 2006 г. Причем несмотря на неоднократные попытки исполнительной власти, узаконить возможность выдачи этих паспортов не удалось, т.к. депутаты Государственной Думы России каждый раз голосовали против утверждения представленного законопроекта. Впрочем, законность или незаконность принимаемых органами государственной власти решений в вопросах, связанных с паспортной системой, никогда не была решающим фактором.
Решение о сокращении срока действия на территории России паспортов гражданина СССР образца 1974 г. в условиях отсутствия решения вопроса о том, что делать с людьми, которые остаются вовсе без документов, удостоверяющих личность, выглядит нелогично. Особенно если учесть, что в 2005 г. был разработан новый образец паспорта для ещё одной замены паспортов у всего населения России.
Однако если учесть изменение сроков переписи населения и введение ограничений на въезд и проживание иностранцев, то становится очевидным, что готовится не простая замена паспортов граждан России образца 1997 г. на паспорта образца 2005 г., а новая паспортная реформа. Вернее, новый этап паспортной реформы, по завершении которой Россию ждут значительные изменения всех остальных сторон общественной жизни России.
Первая замена была необходима для отсеивания граждан бывшего СССР, которых можно назвать не гражданами РФ, а вторая замена позволит выявить и отсеять граждан России, которые лишены всяких прав. К моменту окончания второй замены, которая, судя по всему, завершится к 2010 г., власть вынуждена будет разработать механизм обустройства граждан России, относящихся к социальной группе «лица без определенного места жительства». Иначе непрерывно увеличивающаяся доля бесправного и не задействованного в легальных экономических процессах населения достигнет уровня, угрожающего безопасности государства.
Таким образом, до 2010 г. государство должно решить проблему, связанную с большим количеством лиц, объявленных незаконно находящимися на территории России лицами без гражданства и приступить на базе полученного опыта к разработке механизма разрешения вопроса о гражданах России, не имеющих регистрации. Нет нужды упоминать, что при разрешении подобных проблем органы государственной власти СССР и потом России не только никогда не отличались гуманностью, но даже не обеспечивали соблюдение законности. Подобные кризисы практически всегда решались путем неприкрытого преследования и гонений проблемной части населения.
Это самый оптимистический прогноз из возможных. Вывод о том, что вторая замена паспортов завершится приблизительно к 2010 г., вытекает из того, что на этот срок ориентирована Федеральная целевая программа «Электронная Россия», в рамках которой разрабатывался проект Единого Государственного Регистра Населения (ЕГРН). Существо ЕГРН, принципы работы этого института управления и последствия его внедрения заслуживают отдельного и не менее обстоятельного, чем прописка, описания. Здесь же достаточно отметить, что ЕГРН затронет все без исключения население России, объединив в себе все системы учета населения, т.е. воинский, налоговый, пенсионный, социальный, ЗАГС, учет передвижений и правоотношений (регистрация сделок) и т.д.
Что же касается принятого в первом чтении закона «О миграционном учёте иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации», то его следует воспринимать как один из элементов нормативного обеспечения совершенно новой системы учёта, которая охватит не только иностранцев и лиц без гражданства, но и граждан России. Надо понимать, что новая система учёта не будет либеральнее или гуманнее предыдущей. Напротив, она обеспечит намного более жёсткое и эффективное управление общественными процессами – никто не избежит контроля со стороны государства. Если прописка вынуждала человека быть там, где он стране нужней, оставляя ему возможность выбора рода деятельности, то новая система будет вынуждать человека делать то, что от него требуется, независимо от того, где этот человек находится. Иными словами, от привязки управленческих процессов к территории мы идём к персонификации управления, т.е. привязке управленческих процессов к конкретному гражданину. Это называется адресностью.
От общества, в котором обеспечивалась и поощрялась желательная деятельность граждан, мы переходим к обществу, где будет жёстко пресекаться любая нежелательная деятельность.