Совсем скоро может осуществиться давняя мечта Дмитрия Анатольевича Медведева, который хочет увидеть несколько российских университетов в верхних строчках рейтинга лучших вузов мира. Премьер-министр включил эту задачу в число наиболее важных мер для «улучшения имиджа» России. Программа-минимум состоит в том, чтобы «не менее пяти российских высших учебных заведений к 2020 году вошли в первую сотню ведущих мировых университетов».
Медведев говорил об этом на заседаниях правительства, писал в блоге, но пока даже самые престижные российские вузы раз за разом оказываются, в лучшем случае, далеко за пределами «первой сотни», а зачастую и вовсе не попадают в рейтинги.
Так, в 2012 году ни один университет России не попал в число 200 ведущих учебных заведений по версии британского журнала Times Higher Education. Список по традиции возглавили Оксфорд, Стэнфорд, Гарвард, Массачусетский технологический институт, Принстонский университет, Кембридж, Имперский колледж Лондона.
Не оказалось отечественных вузов и в сотне лучших университетов, представленной компанией Quacquarelli Symonds. В этом рейтинге за 2012 год Санкт-Петербургский государственный университет опустился с 251-го места на 253-е, а Московский государственный университет — со 112-го места на 116-е. В «Шанхайском рейтинге» в первую сотню попал только МГУ, и то на 80-е место.
Конечно, до 2020 года еще есть время, а Дмитрий Медведев в марте этого года выделил девять миллиардов рублей ведущим университетам на «повышение конкурентоспособности», но все же трудно поверить, что российская система высшего образования за оставшиеся семь лет изменится настолько, что ее успехи признают западные эксперты.
Важнейшие показатели вузов, на которые ориентируется международные рейтинги, нарабатываются долгими десятилетиями. Например, Times Higher Education оценивает высшие учебные заведения по множеству критериев в пяти сферах. Среди них качество «образовательной среды», включая материально-техническое обеспечение (30% показателя рейтинга), объемы научных исследований и доходов, которые университет получил в виде грантов (30%), цитируемость и «влиятельность» результатов исследований в научной среде (30%), доходы от промышленного внедрения инноваций (2,5%), международное признание университета и его представителей — преподавателей и выпускников (7,5%).
Наверняка сложность положения понимают и чиновники Минобрнауки, которые осенью прошлого года попытались оценить «эффективность» российских университетов. Вероятно, поэтому и было решено «не ждать милости от природы», а составить свой рейтинг, самый непредвзятый и справедливый. Слухи об этом оригинальном решении проблемы престижности российских вузов начали появляться в российской прессе в конце 2012 года. Об этом говорили и ректор МГУ Виктор Садовничий, и министр образования Дмитрий Ливанов.
И вот наконец на прошлой неделе на сайте госзакупок появился заказ на выполнение работ по созданию «Национального рейтинга ведущих мировых и российских университетов». Согласно конкурсной документации, список лучших вузов, «альтернативный глобальным рейтингам», необходим для «повышения конкурентоспособности российской высшей школы». Этот проект обойдется бюджету в 25 миллионов рублей.
Заказчики из Минобрнауки открытым текстом сообщают, какую проблему собираются решать: «Создание национальной версии международного рейтинга университетов необходимо рассматривать как один из важных инструментов по обеспечению вхождения к 2020 году не менее пяти российских университетов в первую сотню ведущих мировых университетов согласно мировому рейтингу университетов», - сказано в сопроводительных документах.
Интересно, что в тексте задания, приложенного к заказу, особенно много внимания уделено университетам стран БРИКС, СНГ и Прибалтики. По всей видимости, именно эти учебные заведения должны стать «основными конкурентами» отечественных вузов в рейтинге Минобрнауки. Из формулировок чиновников даже не совсем понятно, появятся ли в списке высшие учебные заведения из стран Западной Европы или из США. Во всяком случае, об этих государствах в документации ничего не сказано. Задачи по созданию «методики сравнительной оценки вузов», «методики формирования рейтинга», «перечня базовых и информационных показателей» и «способов коммуникации с администрациями вузов» сформулированы заказчиками для «БРИКС и стран СНГ и Прибалтики». При решении этих задач исполнителю необходимо будет учитывать «специфику систем высшего образования указанных стран».
Ожидаемый результат создания методики «сравнительной оценки» сформулирован так: «Разработанная методика должна обеспечивать возможность сравнительной оценки ведущих университетов стран-участниц объединения Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР (БРИКС) и стран СНГ и Прибалтики по основным направлениям деятельности университетов (образовательная, научная, международная деятельность)». Причем, критерии для сравнения университетов должны быть утверждены Минобрнауки. Известно, что одним из параметров для сравнения станут «репутационные оценки», сформированные с привлечением экспертов.
Для построения рейтинга будет разработана специальная «информационно-аналитическая система», в которую будут внесены данные, полученные из университетов. Первоначально в нее должны попасть как минимум 500 вузов указанных стран. Результаты анализа должны «обеспечивать возможность ранжирования университетов по каждому критерию, а также... формирование рейтинга в целом».
В задачи исполнителя госзаказа также будет входить организация однодневной международной конференции, на которой будет представлен проект, а также разработка «концепции его продвижения». Пока не совсем понятно, действительно ли Министерство образования и науки рассчитывает сделать свой рейтинг не менее популярным и весомым, чем Times Higher Education, Quacquarelli Symonds или «Шанхайский рейтинг». В любом случае, ясно, что международное сообщество сможет игнорировать министерскую инициативу так же успешно, как до этого игнорировало российские университеты.
Кандидат социологических наук, доцент факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Михаил Соколов высказал «Полит.ру» свое мнение о том, зачем нужна такая инициатива: «По запросу Минобрнауки уже было подготовлено несколько рейтингов. Сравнительно недавний список эффективных и неэффективных вузов тоже представлял собой рейтинг. Впервые закон о рейтингах университетов был принят в 2006 году, и в этом же году он был составлен. Те, которые были составлены в промежутке, тоже были составлены по явному или неявному желанию министерства. Всего их было около десятка. Мои коллеги и я их анализировали.
Они формировались очень по-разному. Большая часть из них тяготела к тому, чтобы быть прямой попыткой отразить политику министерства, направленную на то, чтобы обеспечить вхождение российских вузов в мировые рейтинги. По большому счету это основная цель всего развития высшего образования в России. А второе - рейтинги должны были отразить потребности рынка труда, то есть отвечать на то, сколько выпускников вуза находят работу или востребованы другим путем. В итоге есть конкуренция между двумя этими идеологиями в составлении рейтингов. Список эффективных и неэффективных вузов совсем не учитывал потребности рынка труда. Сейчас, может быть, хотят это исправить. Но это моя личная гипотеза, которая первая приходит в голову».
Соколов также считает, что, возможно, разумнее рейтинговать не вузы, а факультеты: «Идея рейтинга вузов появилась гораздо позже рейтинга факультетов. Попытки составить рейтинги факультетов появляются чуть ли не в 19 веке, и они касались колледжей. Последние - довольно сопоставимые единицы, можно сравнивать два либеральных образования, но сравнивать медицинский институт с педагогическим абсолютно невозможно. Что вы заложите, то и получите. То, что много педагогов не будут находить работу, допустим, связано не с низким качеством образования в вузе, а со структурой экономики. Сравнивать имеет смысл только сопоставимые вещи. Это видно, кстати, по министерскому рейтингу. Шансы медицинского вуза быть признанным эффективным были в 20 раз выше, чем у педагогического. Не потому что медицинские вузы такие хорошие, хотя хотелось бы в это верить, а просто потому что были так составлены показатели. Составили бы их по-другому, проваливались бы медицинские. Здесь степень произвольности очень высока. А с факультетами она все-таки ниже.
А второй фактор связан с тем, что этот рейтинг оказывает гораздо лучший политический эффект на уровне факультетов. Ректорат может очень хотеть попасть в рейтинги, но они не могут дотянуться до конкретного факультета, кафедры, где все происходит. Для них это черный ящик. Ректор обычно начинает проводить политику, связанную с выплачиванием каких-то надбавок, но если средств не очень много, то они распределяются неэффективно. Политический эффект от рейтинга университетов очень низкий, практически никакой. А факультетский может указать конкретные направления, где нужна поддержка. Гораздо более разумной для нас была бы британская система REF (Research Excellence Framework), раньше она называлась RAE. Она строилась на том, что рейтинг университета компилировался из усредненных рейтингов факультетов. И это становилось мощным стимулом для факультетов.
Во-первых, каждый факультет мог сказать, что наш университет не очень, зато наш факультет в своей области лучший в Британии. И это реально работало. Например, самые лучшие факультеты по социальным наукам находились вовсе не в Оксфорде и в Кембридже, а в университетах второго, иногда даже третьего эшелона. И университеты ими гордились, действительно там работали хорошие ученые. А, во-вторых, здесь отсутствует дискриминация в пользу какой-то одной специальности. Потому что, если мы закладываем в рейтинг цитирования, то в реальности специальность, которая на две трети определяет положение университета в рейтинге, это биохимия и аналогичные экспериментальные науки. Математика дает довольно мало, а уж о социальных науках или гуманитарных вообще говорить не приходится».
В беседе с «Полит.ру» Соколов неоднозначно ответил и на вопрос о том, возможно ли продвигать российский рейтинг вузов за рубежом: «Сложно сказать… Это зависит от того, как рейтинг будет составлен. Шанхайский рейтинг, который сейчас основной, был составлен на коленке человеком, который не собирался делать международную карьеру в сфере рейтингования. Ему просто скомандовали, он сел и сделал так, как счел нужным. Оказалось, что это просто, удобно, прозрачно и убедительно, насколько рейтинг вообще может быть убедительным. И если вдруг кто-то придумает что-то настолько же замечательное в России, то да, этот рейтинг примут. Другое дело, что не очень понятно, что это даст России. Но если его не конструировать так, как был сконструирован рейтинг, чтобы российские вузы его возглавляли, российский вузов там будет очень мало, или они будут с 500 места там появляться, если не после первой тысячи. Но вряд ли Минобрнауки будет этим довольно. Составить рейтинг, чтобы российские вузы выглядели хорошо, можно, но его не признают. Составить такой, который признают, тоже можно, но результат будет не лучше того, который уже существует».
В свою очередь, проректор ВШЭ, доцент кафедры институциональной экономики, руководитель международной научно-учебной лаборатории институционального анализа экономических реформ Мария Юдкевич считает, что успешность начинания Минобрнауки зависит от целей проекта. «Создание рейтинга, который позволит нам успокоиться, заняв в нем «лидирующие позиции», по возможности опередив Гарвард и MIT, вряд ли целесообразно. А вот в создании инструмента, который позволил бы оценивать продвижение наших вузов, обеспечивал бы разумную сопоставимость результатов и давал бы аналитическую информацию к размышлению, вероятно, есть смысл. В конечном итоге, все упирается в задачи, которые ставятся перед рейтингом, и в его составные части (какие параметры деятельности и результативности университета он учитывает).
Продвижение рейтинга на международный уровень зависит в конечном итоге, прежде всего, от того, дает ли он какую-то разумную информацию. Мне слабо верится в нужность еще одного рейтинга «университетов мирового класса», отличающегося от уже существующих немного другим набором параметров оценки и иными весами, учитывающими каждый из факторов. Если же мы видим какое-то новое измерение деятельности, становящееся ключевым для развития ведущих университетов — другое дело».
