11-16 февраля в Москве прошла четвертая международная конференция, посвященная проблемам международного уголовного правосудия. Конференцию организовали Международная Лига прав человека (Франция) и Правозащитный Центр «Мемориал». Основное внимание участников конференции было обращено на проблемы, связанные с возможным скорым началом деятельности нового международно-правового института ? Международного уголовного суда.
Международный уголовный суд ? важнейший механизм, призванный защитить человечество от геноцида и военных преступлений. В отличие от Международного Суда Справедливости в Гааге его юрисдикция должна распространяться не на государства, а на отдельных граждан, как это принято в обыкновенных уголовных процессах. Международный уголовный суд начнет работу, когда 60 стран ратифицуют его Статут, который был выработан 1998 году на Дипломатической конференции в Риме представителями 120 стран. На сегодняшний день подписи под Римским статутом поставили 139 государств, а ратифицировали этот документ пока только парламенты 52 стран.
Российская Федерация, делегация которой в Риме голосовала за учреждение Международного уголовного суда, не торопилась подписывать Статута. Президент Путин подписал его лишь два года спустя ? в 13 сентября 2000 г., до ратификации же дело пока не дошло. Именно стремлением ускорить этот процесс и побудить президента передать Статут Международного уголовного суда на ратификацию в Государственную Думу и был обоснован выбор Москвы в качестве места проведения очередной конференции, посвященной проблемам международного правосудия.
С одной стороны, ратификация статута Международного уголовного суда, несомненно, повысила бы международный престиж страны. С другой, российские власти не могут позволить себе сделать это до окончания, хотя бы в значительном приближении, чеченской кампании, поскольку в противном случае она может породить череду опасных исков. Вне зависимости от исхода таких процессов, Международный уголовный суд может стать аккумулятором западного общественного интереса к войне в Чечне. Учитывая затяжной характер конфликта, в ближайшее время ожидать ратификации Россией этого документа не приходится, и Международный уголовный суд, скорее всего, начнет свою деятельность без ее участия. При том, что, в отличие от протокола, запрещающего применение смертной казни, расклад политических сил в российском парламенте позволяет ратифицировать этот документ.
Политика и правосудие
Мировая практика международного правосудия знает два способа применения всякого рода конвенций и деклараций. В первом случае в конституцию страны вносится поправка о том, что ратифицированные страной документы являются документами прямого действия. Именно такое положение записано, в частности, в ст. 15 ч. 4 российской Конституции. Однако реальное применение международных документов при этом остается более чем проблематичным. Яркий пример ? несмотря на то, что еще в 1998 г. Россия ратифицировала Европейскую конвенцию по предупреждению пыток, до сих пор не известно ни одного случая отклонения судом доказательств виновности подсудимого на основании того, что признание обвиняемого на предварительном следствии было добыто с применения пыток.
Другой, куда более успешный механизм применения международных документов действует в Германии. Там положения той же Конвенции внесены непосредственно в соответствующие статьи уголовного кодекса. Соответственно, дела на основании международных документов рассматриваются в самих немецких судах, и практически нет нужды привлекать к ним ни Европейский суд по правам человека, ни другие подобные международные институты.
Очевидно, что когда заветная цифра в 60 ратификаций будет достигнута, и Международный уголовный суд начнет действовать, граждане государств, которые внесут сформулированные в Римском Статуте правовые нормы в собственное законодательство, крайне редко будут фигурировать в качестве подсудимых на международном уровне. Фактически суд создается в расчете на те страны, которые, подобно России, не спешат приводить свое внутреннее законодательство в соответствие с новейшими достижениями международного права. Расплачиваться за это им придется необходимостью выносить сор из избы: процессы станут достоянием мирового общественного мнения.
Не секрет, однако, что уже сейчас любые процессуальные действия на международном уровне в отношении стран ? нарушителей прав человека становятся предметом ожесточенного политического торга. Особенно явственно это видно на примере Европейского суда по правам человека, в который менее чем за четыре года его существования поступило более десяти тысяч жалоб на Российскую Федерацию, из коих принято к рассмотрению не более десятка, а решений не вынесено ни одного. И дело тут не в безосновательности исков, а нежелании Европейского Союза осложнять и без того не безоблачные отношения с Россией.
Слишком европейская идея
Стоит внимательно присмотреться к списку стран, уже ратифицировавших основной документ Международного уголовного суда, чтобы предположить, почему так непросто складывается его судьба. Римский Статут ратифицирован небольшими благополучными государствами Европы и странами третьего мира, которые сами опасаются стать жертвами тех или иных этнических (военно-политических) эксцессов, и рассчитывают на защиту со стороны международного правосудия. Наряду с ними Римский Статут ратифицировали крупные европейские державы, в том числе Великобритания, Франция, Германия, Италия.
В отношении решений Европейского суда по правам человека возможна различная политика. Великобритания, испытывающая проблемы по иммиграционной линии, или, например, Турция, обвиняемая в преследовании национальных меньшинств, чаще других стран проигрывают иски в этом суде, однако не меняют, а лишь слегка корректируют государственную политику, выплачивая контрибуции согласно распорядку. Иные государства, в том числе и Россия, прибегают полит-дипломатическому торгу вокруг возможных исков в Европейском суде по правам человека. Развитие Международного уголовного суда может пойти в том же ключе.
Очевидно, что именно европейцы выступают главными вдохновителями и двигателями всего процесса. Сама по себе идея создания такого влиятельного института как Международный уголовный суд лежит в русле развития принципов европейской интеграции и претендует на распространение этих принципы на все остальное человечество. Тем не менее, несмотря на привлекательность идей Римского Статута, их победоносное шествие не могло не дать существенный сбой, когда дело дошло до подключения к этому процессу США и России.
Соединенные Штаты вопреки собственной риторике не обязательно склонны подчинять свои интересы каким бы то ни было унифицированным требованиям. Именно поэтому они либо не подписали, либо не ратифицировали большинство международных конвенций, начиная от тех, которые касаются прав человека, и кончая экологическими: налагаемые конвенциями ограничения часто невыгодны Америке. По той же причине до сей поры не ратифицирован Конгрессом и Римский Статут. В 1998 г. представили США голосовали против этого документа, однако 31 декабря 2000 г. ? в последний день, когда Статут еще был открыт к подписанию, президент Клинтон все-таки поставил свою подпись под ним. Проблема ратификации досталась уже на долю администрации Буша-младшего, и судя по всему, нынешнее руководство США менее всего настроено на ратификацию. Решения Международного уголовного суда ? в том числе как альтернативный инструмент реализации общественного мнения ? иногда могут так или иначе входить в противоречие с политическим интересом США. Вместо этого делаются попытки путем переговоров с отдельными странами-подписантами добиться для военнослужащих США особого статуса, делающего их вопреки требованиям Римского Статута неподсудными в случае нарушений ими прав человека на территориях других стран.
Приходится признать, что подписание как США, так и Россией Римского Статута, само по себе не влекущее никаких правовых последствий без ратификации, оказалось не более чем эффектным жестом. Не только Чеченская кампания, но и контртеррористическую операцию в Афганистане, плохо совместимы с принципами и практикой действующего международного правосудия. Во многом эта практика меняется ? если не де юре, то де факто ? под воздействием этих кампаний.
