Давным-давно, больше25 лет назад, я работал во ВНИИАЭС – институте, занимающемся эксплуатациейатомных электростанций. Там я познакомился с Аркадием Семеновым, поэтом,впоследствии – автором текстов для группы «Вежливый отказ». Я уволился изВНИИАЭС в 1984 году; Аркадий застал начало чернобыльских времен. Надо сказать,что РБМК – тем типом реакторов, который был в Чернобыле, - занималась именномоя лаборатория. Оттуда вышло много ликвидаторов последствий катастрофы. Нашзавлаб, Александр Алексеевич Шкурпелов, инвалид Чернобыля, умер в 1989 году,как, впрочем, и многие ликвидаторы, получившие смертельные дозы радиации. Сотрудникии бывшие сотрудники ВНИИАЭС составили большинство в Организации инвалидовЧернобыля – «Союзе «Действие». К десятилетию этой организации, в 2002 годувышла книга воспоминаний свидетелей и участников этих событий «И дольше векадлится этот день». Воспоминания, пополняющие интервью с Аркадием, цитируются по этой книге.
Из воспоминаний А.Г. Иолтуховского:
«В Чернобыле много народа. Узнаем, где штаб. Предъявляемдокументы. Получаем спецодежду. Свою складываю в захваченный рюкзак. Идемфотографироваться и на медосмотр. Получаем пропуска с надписью «Всюду» и талонына обед. Идем прогуляться. Муравейник, все куда-то бегут. Встречаем знакомых,но узнать друг друга трудно, т.к. все одинаково одеты – белые брюки, белыетужурки и пилотки, черные ботинки. Изредка попадаются женщины, но они одеты вболее нарядные черные тужурки. Лепестки или респираторы никто не носит, ноначинает першить в горле…
В один из дней в эту чистую комнату зашел какой-то человек вбелом (как и мы), полез под скамейку, на которой отдыхала смена, и вытащилбанку из-под каспийской селедки, накрытую как крышкой банкой большего диаметра.Мы с интересом заглянули в банку. В ней кишели белые мыши. Гость спокойно,пинцетом вытащил несколько дохлых мышей и положил в пакет, налил в специальнуюпоилку воды, в кормушку положил зерно, накрыл крышкой и поставил банку наместо. Такую же банку он достал из-под другой скамейки. Там тоже были дохлыемыши. «Зачем эти эксперименты?» - спросили мы. – «Для оценки радиационнойобстановки», - был ответ. – «А вы зря здесь курите и сидите без респираторов».– И ушел. Вот такие были условия работы».
Аркадий, скажи, какбыстро информация о Чернобыле – сверх дозированной официальной –распространилась по ВНИИАЭС?
Практически сразу. Говорили – ну а чего там, ребята нарушилирегламент, решили в обед погонять регулирующие стержни в экстремальном режиме.Загнали в крайнее положение – а вернуть не смогли. И пошел процесс. Теперь это,насколько я понимаю, невозможно. Система в подобной ситуации сама себя гасит,то есть уроки Чернобыля учтены.
Мой отец работал тогда в Средмаше. А это – ты помнишь – былаеще эпоха дефицита, эпоха пайков. И в Средмаше вроде как было такое мнение, чтоможно съездить на Чернобыль, отсидеться где-нибудь в сарае и получить статус ипаёк. Такое было время.
Ну, я знаю людей,которые побывали в Афганистане партийными советниками и вернулись судостоверениями афганцев-ветеранов.
Да. Летом восемьдесят шестого в числе не самых ценныхсотрудников я попал на подшефную стройку, ну, ты тоже там бывал. И там былпарень-кореец, который разбирался в теме. Он сказал: надорвутся ребята запайки. И потом не только герои, но и такие «карьеристы» тоже болели и умирали.
Из воспоминаний А.Я Швеца:
«Впрочем, облучение проявлялось у всех по-разному: одинхрипел, у другого кожа шелушилась, третий страдал поносом. Страдали не тольколюди, но и животные, птицы. Мне пришлось наблюдать, как две изголодавшиесясобаки ловили петуха, который клевал у забора. Вдоль забора с двух сторонкрались они - и разом, словно покоманде, бросились на петуха, да только петух был опытный, взлетел на забор – ибыл таков. Проблема одичавших собак стала актуальной, когда те стали собиратьсяв стаи, нападавшие на людей. Срочно были мобилизованы охотники Киева, ониездили на грузовой автомашине и отстреливали собак, но те быстро поняли, чтодля них опасность представляют люди с ружьями. Когда я шел по улицам на завод,собак хватало на улицах и во дворах, но стоило появиться охотникам, как тут жеисчезали. По улицам разгуливал домашний скот, бегали кролики, паслись куры,крались коты, но и их коснулась беда: у кошек мех висел клочьями, кое-гдевалялись мертвые птицы, одно время к ресторану, где мы питались, подходилакоза, у нее было огромное вымя из-за невыдоенного молока. Она искала помощи улюдей».
Насколько отчетливотогда во ВНИИАЭС понимали физику катастрофы, просчитывали последствия?
А что сложного? Процесс тепловыделения сталнеконтролируемым, дальше все понятно. Важно, что опыт Чернобыля не был учтен наФукусиме. Ну, у японцев свои понятия о безопасности, о контроле. История смноголетним выбросом ртути хорошо известна.Его 30 лет нельзя было прекратить. Для местного жителя альтернатива выглядиттак: умереть – или потерять работу.
Государство дистанцируется: виновата компания. Компанияплатит миллионные штрафы. В Европе контроль значительно жестче. Может быть, этосвязано с японским менталитетом? Выше дисциплина, меньше протестных настроений.В Европе – иначе.
Из воспоминаний Е.М. Акимова:
«Швеция, утро 26 апреля 1986 года. Дежурный персонал АЭС,как обычно, приходит на смену другому. На входе на территорию АЭС вдругобнаруживается, что одежда персонала «загрязнена» радиоактивными элементами,счетчики бесстрастно это констатируют. Руководство станции не может понять, какидущие из дома люди могли «загрязниться»? Никаких аварийных ситуаций на АЭС непроизошло.
Кому-то из них пришла мысль проверить на «чистоту»персонал, работавший в ту ночь на АЭС. Он оказался «чистым». Внутри зданий АЭСвсе чисто! Значит, «грязь» появилась извне. Метеорологи проверили направлениерозы ветров и обнаружили, что дует со стороны СССР. Вот тут-то шведы и поднялишум на всю Вселенную».
Как ты думаешь,опираясь на опыт образования, работы, ну, и последующую свою гуманитарнуюисторию, будущее атомной энергетики – какое оно? Понятно, что сбои будутвсегда, но будут они всё масштабнее – или, наоборот, мягче? Прогноз, конечно,чистая интуиция.
Ну, возможно ли одичание стран – членов ядерного клуба?Думаю, все-таки нет. Думаю, возобладает европейское отношение к предмету.Короче, если мы и погибнем, то не от этого. Терроризм гораздо опаснее, мне кажется.
Спасибо.
Из рассказа В.К. Зимина:
«Роботы были разные.В основном на электронике. Некоторые, попав в условия радиации, «сходили сума», один бросился с крыши. Роботы сняли мало. Всё сняли партизаны. Им говорят– не берите твэлы. Графитовых блоков боялись – они черные, а металлическиеблестящие твэлы брали почти руками».
Из коротких рассказов Б.Ф. Никольского:
«Стародумов Валерий Михайлович был один из тех троих, ктоводружал флаг на трубу 3-4 блоков. Радиационный фон был ужасным.
Я спросил: «Валера, зачем ты это делал?» Он ответил:«Хотелось».
