Вечером в пятницу поступила информация о том, что Сергей Кривов завершил 65-дневную голодовку и отправлен в больницу. Заметки были написаны до того, как это стало известно.
В Никулинский районный суд Москвы я отправилась как частный гражданин всего на пару часов. Мне стало стыдно, что за все время процесса над ребятами с Болотной я там так ни разу не и побывала. Еще одним поводом поехать, стали слова режиссера Гарри Бардина, выступившего 19 ноября на премьере своего мультфильма «Три мелодии» в Москве в киноклубе «Эльдар». Там он сказал, что на этом процессе присутствует очень мало молодых зрителей и что равнодушие нас погубит.
Проехать в Никулинский суд можно на маршрутках от станции м. Пр. Вернадского или же м. Университет или пешком 25 минут. 15 минут на маршрутке и вы у пятиэтажного здания с единственным туалетом, правда, чистым, но без туалетной бумаги и мыла, и буфетом с демократичными ценами в 35 рублей за чай и 40 рублей за кофе. Почему обвиняемых нельзя кормить в этом буфете или приносить им оттуда еду? Зачем изо дня в день мучить их сухим пайком? На этот вопрос судья Никишина точно найдет, что ответить.
Впрочем, задать ей такой вопрос я бы все равно не смогла, так как в зал суда не попала, как и более тридцати человек, не поместившихся зал заседаний. «Это – самый большой зал в Москве», - сказала потом администратор Никулинского суда. Мол, и так мы пошли вам всем навстречу, предоставив именно его.
В длинной очереди на вход в суд можно было замерзнуть. Вдруг часть очереди взялась за руки и образовала цепочку, ее звеном стала и маленькая девочка, пришедшая на суд с родителями.
Вышедшие из суда несколько приставов и полицейские попросили людей добровольно разойтись и о чем-то совещались, пока цепочку снимали несколько журналистов. Потом из-за холода цепочка распалась сама собой, и полиции уже ничего не нужно было предпринимать. В десяти метрах от забора суда стоял одиночный пикет с плакатом «Свободу узникам 6 мая!».
На входе у всех проверили сумки, рюкзаки, из кармана пришлось вынуть всю мелочь, ключи и мобильники, одна единственная рамка и один сотрудник, который вынужден был проводить досмотр, сильно замедляли процедуру. «Почему сегодня в два раза больше народу пришло на суд?» – спросил меня пристав, переписавший данные паспорта. «Так, Кривов же голодает». - «Он уже давно голодает» - «Но так он может умереть», – сказала шедшая за мной девушка. Но судьба голодающего больше 60 дней Сергея Кривова приставов, кажется, не очень волновала.
Некоторое время ожидания на 3-ем этаже, и вдруг из дверей пристав стал выталкивать женщину (потом оказалось, что ее зовут Эля и она где-то раз в неделю приезжает на процесс). Продолжая сопротивляться силовому воздействию она громко сказала: «Никишину на дыбу». Тогда пристав ее сильно пихнул. Увидевшие это люди сразу пришли женщине на помощь и стали выговарить приставу за то, что он бьет женщину, разгорелся конфликт. Тут же появились приставы, которые стали спорить с женщинами, бил их коллега Элю или нет.
Элю куда-то увели. Один пристав стал настаивать, чтобы я удалила с планшета видеозапись разгоревшегося конфликта, и терпеливо ждал, пока я удалю файлы. Общественный активист Илья Воронцов отказался удалить свою видеозапись, отправился с приставами куда-то и вернулся с тем, что снимать в помещении суда можно, и ничего незаконного в этом нет. Получается, что я, не зная закон, выполнила неправомерное требование пристава.
Женщины стали искать лист бумаги и ручки, чтобы писать заявление о том, как пристав грубо повел себя с Элей, но она вскоре вернулась и сказала, что ее ни в чем не обвинили, но и пристав остался без наказания. Мол, сотрудники суда посмотрели видео и сказали, что ничего незаконного не было. «Ага, так вы пошли на мировую? Ну, тогда мы не будем писать заявление», – сказали женщины.
О том, что происходило в зале, можно было судить из записей Дмитрия Бортко в Фейсбуке. Шел допрос Максима Лузянина, который пошел на сделку со следствием, признав свою вину, и все равно получил 4,5 года. Но на суде он вел себя очень осторожно и предпочитал говорить: «Не знаю. Не помню».
Стульев у зала суда мало, так что кто-то сидел прямо на полу, а приставы им говорили, что так делать нельзя.
Через короткое время, ближе к 14.30, судебное заседание завершилось. Вышедшие сказали, что допрос Лузянина закончился, и что следующее заседание состоится в понедельник, 25 ноября, в 12.00. Впрочем, по словам завсегдатаев, суд над узниками 6 мая редко начинается вовремя.
Приставы тут же потребовали всех пришедших на суд подвинуться и создать коридор для прохода участников процесса. Вначале вышли прокуроры, им люди громко кричали «Позор!». Тот самый пристав, который ранее толкнул женщину, стал препираться с людьми. Те ему сказали, что он должен вести себя вежливо, так как живет «на наши деньги» - «Нет, не на ваши» - «На наши!» - «Не на ваши!» - «На наши! Мы платим налоги», – сказало ему еще больше людей. «А вы уверены, что платите все налоги?» – спросил этот довольно упитанный пристав.
Старший пристав, который станет героем дальнейшего рассказа, не выдержал и втолкнул своего коллегу (которого, одна женщина назвала Андреем Васильевичем) в зал, чтобы тот успокоился и не создавал напряжения, а людям пригрозил санкциями, если они будут что-то выкрикивать. Наконец из зала суда появились Сергей Кривов, другие ребята, шедшие по двое, последним шел Максим Лузянин. Всем им люди аплодировали, кричали добрые слова поддержки, подсудимые в ответ улыбались, было видно, что им это очень важно и нужно. Группа людей собралась вокруг общественного защитника Сергея Шарова, который сказал, что не знает, закончил ли Кривов голодовку или нет. «Я с ним разговаривал, но не понял. Я бы и сам хотел вам что-то точное сказать, но не могу».
Потихоньку пространство возле зала суда опустело. Я как-то в разговорах с людьми задержалась, а когда спустилась вниз, то увидела адвоката Сергея Кривова Вячеслава Макарова, который сказал оставшейся небольшой группе людей, что он вызвал «Скорую помощь» и попросил не уходить, чтобы видеть, допустят ли врача до его подзащитного. По его словам, позавчера врача не пустили, потому что, мол, не было заявления от самого Кривова с просьбой вызвать к нему врача "Скорой помощи". Теперь заявление было. Но утром это заявление отказался принять руководитель конвоя, не приняли его и в судебной экспедиции. Вячеслав Макаров на мой вопрос с уверенностью сказал, что Кривов голодовку не прекратил.
Где-то в 15.00 приехал врач Артем Игоревич Юнусов с 26-ой подстанции Скорой помощи. «Он голодает 63-ый день, – сказал ему Макаров о Сергее Кривове, – я прошу произвести его осмотр, он несколько раз уже терял сознание, у него кружится голова. Я предлагаю пройти в конвойное помещение и там осмотреть Кривова или получить отказ». Приставы отказываются проводить врача к Кривову. Врач звонит старшему по «Скорой» и говорит, что приставы его не пускают к больному. Приставы говорят, что утром их врач осмотрел Кривова, померил ему давление и допустил к заседанию, значит, все хорошо.
Юнусов после звонка своему начальнику сказал, что отказ в визите к Кривову должен подписать либо начальник конвоя, либо судья. Макаров говорит, что раз судебного заседания сейчас нет, то отказ должен подписать начальник конвоя. «Показания к госпитализации могут быть только после осмотра больного», – говорит врач Юнусов в ответ на просьбы людей забрать Кривова в больницу.
В минуты ожидания я рассказываю Макарову, что вот в эти минуты проходит Конгресс литераторов и учитель литературы Сергей Волков и писатель Сергей Шаргунов говорят Путину о Кривове и других узниках Болотной.
Волков в своем Фейсбуке написал к тому моменту следующее: «Я выступил на пленарном заседании Российского литературного собрания. Говорил о свободе учителя, задавленного бумагами. А в конце сказал, что страна, где судья не пускает скорую к упавшему в обморок подсудимому и соглашается, что это гестапо, и где этот поступок немедленно не подвергается профессиональному и общественному открытому осуждению, нравственно больна. Зал взорвался аплодисментами. ВВП после этого стал обстоятельно рассказывать залу, глядя на меня, о том, что и как будет улучшаться в гуманитарной составляющей образования... Кстати, внятно и толково. Теперь речь пошла дальше - к писателям, издателям... Спасибо Наталье Солженицыной за блистательную речь в защиту учителей словесников. И спасибо коллегам в зале - они поддерживали меня аплодисментами, несколько раз. Я был не один, не в тишине, не в молчании... А сейчас Шаргунов говорит об узниках Болотной! Перечисляя имена! Молодец! «Ну, хорошо», - говорит Вячеслав Геннадьевич. Эта параллель со словами президента о том, что надо быть милосердными и что места заключения должны стать гуманными, не уходит из головы весь этот вечер».
«Сергей, передайте записку Путину о Кривове, 63 дня голодовки и не пускают врача Скорой. Прям сейчас», – пишу я Волкову в Фейсбук. «Тут невозможно это сделать и слова не дадут больше», – огорченно отвечает тот. «Не дают слова, так кричите с места, ну пожалуйста, безбожно все это, какая к черту литература», – просит его Татьяна Старостина. «Не удается кричать с места. Буду пробовать. Не требуйте от меня больше, чем я могу», – пишет Волков.
Наконец, врача провели в какую-то комнату, через короткое время он появился с отказом в доступе к больному. Но на документе расписался не начальник конвоя, как положено, а судебный пристав.
Макаров звонит в полицию, но сразу дозвониться не получилось. Врач звонит своему старшему по «Скорой». Тот ему говорит, что он может быть свободен, раз получил отказ. «Не давите на врача!» – говорит Макаров, пока приставы вежливо намекают врачу, что ему надо уйти из суда.
16.00 – 17.00. Макаров звонит в полицию и просит врача «Скорой» не уезжать, а приставам говорит, что те не пускают пускают врача к начальнику конвоя и что это нарушение закона. Те в веселой манере советуют адвокату найти телефон начальника конвоя. После настойчивых просьб адвоката глава службы приставов Старостенков, судя по звездочкам на погонах, юрист 1-го класса, дает Макарову свой мобильный телефон.
Врач «Скорой» все же уехал, несмотря на уговоры людей. Теперь стали ждать полицию. Полиция не едет, хотя отделение в нескольких шагах. Илья Воронцов пошел в отделение сам. Только минут через 20 в суд пришел старший лейтенант Алексей Владимирович Потапушкин, командир роты ППС. По его поведению было видно, что все приставы – его хорошие знакомые, и он воспринимает их как коллег, которым надо помогать, а не действовать для защиты граждан. Под настойчивые просьбы Макарова он просил подойти руководителя службы приставов. Адвокату Потапушкин говорит, что может только проводить его в отделение, чтобы тот написал заявление. Вячеслав Геннадьевич говорит, что заявление он может написать и в помещении суда.
Пришедший руководитель службы приставов пытается объяснить полицейскому, почему врача «Скорой» не пустили к Кривову. По словам адвоката Макарова, все сказанное – не соответствует букве закона и является лишь личным мнением Старостенкова. Пристав пытается отвести полицейского в сторону и поговорить без свидетелей. Вячеслав Макаров просит действовать по закону. Илья Воронцов говорит полицейскому, что здесь нарушается закон, называет конкретные статьи.
Через какое-то время полицейские уводят для дачи заявления главу приставов Старостенкова, тот иронично на выходе заводит обе руки за спину - мол теперь он тоже под стражей. Мы его увидели только через полчаса, когда он пришел к воротам конвойного отделения и его по рации вызывали к начальству. Что происходило в отделении полиции, и написал ли пристав какое-то заявление – неизвестно.
Наконец, приезжает новая «Скорая» уже с двумя врачами с 26-ой подстанции – Ириной Юрьевной и Артемом Игоревичем.
Все вместе: полицейский, врачи, адвокат и его группа поддержки - мы идем по первому этажу суда и ищем конвойное помещение. Это было и смешно, и грустно, напоминая игру в партизаны. Макаров знал, как пройти в конвойное помещение из буфета, но буфет после 16 часов уже закрыт. Полицейский говорит, что не знает, где конвойное помещение. Приставы же утверждают, что в конвойное помещение можно пройти, только выйдя из помещения суда, а изнутри никак.
Всей группой – врачи, полицейский, адвокат, группа поддержки – выходим из суда, огибаем здание и идем к воротам конвойного отделения.
Но Макарова и врачей туда не пускают. Стоящий за воротами сотрудник ничего говорить не хочет, но после настойчивых просьб адвоката все же называет номер своего значка 008366.
Видеозапись Елены Рогожиной, см. с 25-ой минуты как адвокат пытался убедить пустить врачей к Кривову.
Вячеслав Геннадьевич видит в щель между забором и воротами, что Кривова сажают в автозак.
Приставы просят людей выйти за ворота суда, чтобы дать автозаку уехать. Люди просят полицейского Потапушкина вмешаться, а тот говорит: «Вы меня будете учить?» Безынциативный полицейский под конец инициативу все же проявил и держал ворота внешнего забора суда, чтобы помочь автозаку уехать. Люди провожают машину криками поддержки Сергею. Кривова увезли чуть ранее 17 часов.
Отъезд машины с Кривовым, 21 ноября 2013 года.
Вячеслав Макаров обсуждает с врачами голодовку Кривова, те подтверждают, что для выхода из такого длительного голодания нужна специальная медицинская помощь. Адвокат благодарит врачей «Скорой» за терпение, те уезжают. Адвокат отвечает на звонок, видимо, журналистов, а затем благодарит собравшихся вокруг него людей за поддержку и говорит, что будет писать заявления о случившемся.
Затем мы едем в маршрутке к станции метро "Университет" и чувствуем себя уже как родные. Но ведь сделать мы ничего так и не смогли.
Мы оказываемся в ситуации, когда закон не работает, сотрудники полиции защищают не общество, а судебных приставов, а протесты адвоката и общественности не действуют. Да и общество судьба Сергея Кривова, кажется, не очень волнует. Я поразилась, когда стояла в очереди в Никулинский суд, что часть пришедших по своим делам, а не на процесс над узниками Болотной, вовсе не знают ни об этом судебном процессе, ни о Кривове.
Фото и видео Наталии Деминой, за исключением того, что сделано Еленой Рогожиной.
