Гонения на «лидеров оппозиции» напоминают уже властную паранойю. Сначала обыски у людей, слабо причастных к беспорядкам 6 мая, теперь даже уголовные дела. Есть впечатление, что это просто сбой системы. Сказали из высокого кабинета «разобраться», силовики и иные чиновники «разбираются». Почти «голова Гонгадзе» по-русски.
Нынешние гонения на оппозиционных активистов вызывают массу вопросов. Во-первых, вопросы вызывает субъект наездов. Когда Следственный комитет проводил обыски за день до крупнейшего за последнее время оппозиционного митинга, элементарно было непонятно — а в честь чего? И вроде бы интересно получается — и у Бастрыкина, главы СКР, проблемы с «Новой газетой» и депутататом Хинштейном (а обыски — удачный повод переключить внимание), и митинг следом (превентивное запугивание). Но когда «Коммерсанту-Власть» источники в самых разных органах говорят, что и митинг, и обыски — чистое совпадение по времени, то тут не получается никак подверстать нормальную конспирологию.
Далее сигналы понеслись по самым разным линиям — следователи лишь одна из них. Есть и другие силовики, и вполне беспогонные специалисты по управлению внутренней политикой. И чья инициатива в каждом конкретном случае знают определенно только в конкретном ведомстве. СКР проводит обыски — но точно ли это не приказ самого Путина? Так сразу и не скажешь.
А вот когда депутатам Госдумы Илье Пономареву, Геннадию и Дмитрию Гудковым пытаются устроить неприятности по думской линии, это тут уж, скорее, инициатива администрации президента — там у нас пытаются, как могут, депутатами управлять. Неприятности замеченным в митинговой активности народным избранникам сулят из-за выступлений на митингах, а Пономареву дополнительно за превращение несанкционированных акций во «встречи избирателей с депутатом» (так проходило сразу несколько акций). Только вот кто финальный заказчик — решительно непонятно. Власть — понятно, но кто из власти конкретно?
И вроде бы должна уже заседать думская комиссия по этике, призванная решить (или «решить»), какие санкции следует применить к депутатам-оппозиционерам. И все равно нет окончательного понимания — на каком этаже российской власти все это задумано. Большая обида Владимира Путина, понявшего, что власть буквально ускользает из рук и надо ее отстоять? Инициатива Сергея Иванова или Вячеслава Володина? Самоуправство клерков его администрации? Но если так — то при чем здесь Следственный комитет? А почему вдруг в обысках не принимали участие полиция и ФСБ — беспорядки дело серьезное и, скорее, по их части.
И когда скандал с вывозом журналиста «Новой газеты» в лес уже урегулирован, то в продолжении обысков оппозиционеров вроде бы нет смысла. Однако дела все тянутся — вот и сегодня Следственный комитет сообщил, что предъявил обвинение по статье о призыве к неподчинению законным требованиям представителей власти и массовым беспорядкам активистке Марии Бароновой.
Вообще-то Баронова — странная активистка. В отличие от остальных обыскиваемых СК активистов, до декабря она ни в каком протестном движении не участвовала: ни на Триумфальную не ходила 31 числа, ни листовки не раздавала. И как говорят, пришла на митинг после выборов, услышав о нарушениях на выборах. С тех пор и осталась с оппозиционерами. Безобидная девушка, мать, ну может разве немного эмоциональна. Точно не в состоянии «брать Кремль» или делать что-то такое к чему призывают право- и леворадикальные активисты. Меж тем целое дело и даже подписка о невыезде (памятуя о Pussy Riot, спасибо, что не арест).
Только вот он сформулирован тем, кто его формулировал (условный Владимир Путин), нечетко. В результате и выходит, что при спуске на уровень исполнителей начинают воспроизводиться знакомые тому или иному органу практики. «Разобраться с протестами» для СКР — провести задержания, обыски и аресты у наиболее знаковых персон («лидеров Болотной группировки»), для полиции — предварительные беседы со всеми, кого удавалось раньше задерживать, для управления по внутренней политике — зашугивание вверенных депутатов и так далее.
Неприятность (для власти, для оппозиции и этих-то неприятностей достаточно) заключается в том, что система управления настроена криво.
Имеется на этот счет один великолепный кейс в близкой нам по духе стране — Украине. Называется «Голова журналиста Гонгадзе». История темная, но краткий пересказ в наиболее распространенном виде выглядит так: экс-президент Кучма попросил «разобраться» с Гонгадзе, с ним и «разобрались». Последствия были, мягко говоря, неблагоприятными для самого Кучмы и его ближайшего окружения. Подняв на щит «невинно убиенного журналиста Гонгадзе» оппозиция смогла накрутить ситуацию до Майдана и оранжевой революции. С Россией, разумеется, не полная аналогия (хотя бы потому, что с нашей оппозицией бизнес не общается, а в украинскую в начале 2000-х активно вкладывался), но вывод тот же. Зачем власти плодить себе проблемы на абсолютно ровном месте? Радикализируя вполне лояльных людей, используя силовой ресурс не по назначению, пытаясь запугать тех, кого запугать не получается. Зачем? Нечисто что-то в Датском королевстве.
