“Гражданское общество могут строить только левые организации”

Дальнейшее укрепление вертикали власти и попытки распространить ее действие на все большие области жизни в России делает все более актуальной проблему формирования реальной оппозиции власти. О перспективах кристаллизации ее левого фланга рассказывает лидер Молодежного левого фронта Илья Пономарев. Беседовала Юлия Фабрицкая. 

Может ли сегодня интеллигентный человек быть коммунистом?

Может.

Почему же? И 5 лет назад среди коммунистов было достаточно много представителей интеллигенции. Но я понимаю, что вы имеете в виду. Да, общественный имидж коммунистов был в большой степени негативным, прежде всего, среди мыслящей публики. В этом смысле сегодня все сильно меняется. В среде интеллигенции уже очень много людей, разочаровавшихся в буржуазных ценностях, хотя еще недавно они приветствовали их. Теперь эти люди возвращаются к идеям социальной справедливости, которые игнорируются правыми.

Причем, чем моложе интеллигентный человек, тем легче и быстрее он приходит к левым – это совершенно точно.

То есть когда историческая память не давит?

Возможно. Молодежь легко становится в наши ряды. А вот люди старшего поколения пока еще настороженно относятся – но не к нашим идеям, а к самому слову “коммунисты”. Назовитесь как-нибудь по-другому, говорят, - и мы ваши. Вот “левые” - это им почему-то больше нравится. И недавно образованному Молодежному левому фронту они все более симпатизируют.

Безусловно, процесс притирки различных политических организаций, которые до сих пор не считались союзниками, будет продолжаться еще какое-то время. Но уже идет процесс осознания единства взглядов. Мы не предлагаем нашим союзникам создание каких-то общих организаций – мы приглашаем принять участие в конкретных акциях по конкретным поводам. И когда они приходят, во время самих акций уже невозможно бывает найти 10 отличий между организациями, потому что наши взгляды сближаются.

Кстати, я объездил большую часть регионов страны и могу сказать, что в добром десятке регионов местные отделения, скажем, “Яблока” являются более радикальными левыми организациями, чем местные коммунисты. Начинаешь говорить об олигархах – глаза загораются, начинаются призывы к немедленной национализации средств производства...

Да, со стороны “яблочников”. Хотя надо сказать, что эти настроения очень сильно зависят еще от того, насколько деятельная и активная организация КПРФ в регионе. Там, где коммунисты очень сильные или, наоборот, очень слабые – там наладить взаимодействие с “Яблоком” и другими организациями сложнее. Потому что если организация КПРФ сильная, это значит, что в среде политически активной общественности уже пройден этап самоидентификации и в “Яблоке” остались только те, кто реально имеет с нами какие-то существенные противоречия. Если же КПРФ слабая, там обратная ситуация – все дееспособные левые активисты оказались либо у Явлинского, либо у более радикальных организаций типа РКРП. В тех же регионах, где организация КПРФ средняя – там, как правило, почва для диалога есть и достаточно легко найти взаимопонимание.

К сожалению, у нас сейчас есть системная проблема, препятствующая объединению левого движения… Существует крайне малочисленная, но очень шумная и стратегически угрожающая нашему единству группа среди российской оппозиции – так называемые “красные путинисты”. Они говорят: “Путин, конечно, выражает интересы крупной буржуазии, но – крупной национальной буржуазии, и борется с теми, кто связан с западным капиталом. В этом смысле деятельность Путина направлена на то, чтобы предотвратить продажу страны на Запад. Значит, тактически коммунистам следует поддерживать Путина в его борьбе против олигархов”. И из этих посылов делается вывод о том, что КПРФ, “Яблоко” и так далее – это все партии буржуазии, они против Путина, потому что выражают интересы олигархов, которым Путин невыгоден.

Сами по себе они не многочисленны. Это, прежде всего, организация в Ленинграде, считающая себя едва ли не альтернативным центром консолидации левых. Там есть, как минимум, несколько десятков человек. Но проблема заключается в том, что они разлагают левое движение, поскольку активно ведут пропаганду против объединения. Среди них есть несколько очень сильных публицистов, которые бьют в самые уязвимые места. “Яблоко” финансировали олигархи – не смейте, значит, сотрудничать с “Яблоком”. И вообще денег ни у кого не смейте брать: если вы берете деньги, то начинаете выражать интересы крупного бизнеса. А если сами зарабатываете – наверняка жулики. И так далее. У меня есть информация, что их (надеюсь, втемную) используют отдельные деятели со Старой площади, которым необходимо парализовать нашу работу, направить все усилия на внутренние разборки – повторить сценарий КПРФ-ВКПБ. Но это им не удастся.

В августе у нас была совместная акция против монетизации льгот, эффект от которой, думаю, проявится осенью: помимо всех традиционных митингов и протестных действий, мы распространяли телефоны депутатов Государственной Думы РФ от “Единой России”, голосовавших за этот пакет законопроектов. Теперь люди могут позвонить им и сказать, что они думают про их действия. Мы сформировали даже специально “Комитет единых действий левых сил и профсоюзов”, в рамках которого достигли договоренностей и о каких-то других совместных шагах. Где-то лучше получается, где-то хуже, но в целом можно сказать, что процесс уже пошел. Медленно, правда. И до тех пор, пока нет ярко выраженного кризиса, то есть какого-то мобилизующего общероссийского фактора, он не будет идти быстро. Думаю, что кризис будет создан самой президентской администрацией, надо лишь дождаться этого – и достойно подготовиться к этому моменту.

На глазах идет рост общественной активности. Естественно, в крупных городах - быстрее, чем в мелких. Есть и такие места, где очень сильна молодежь. Конечно, в Москве, в Ленинграде это выражено более ярко, чем в провинции.

Не могу сказать, что общество бурлит – в целом оно еще достаточно спокойно. Однако если совсем недавно была полная апатия к тому, что происходит в стране (особенно со стороны молодежи), – то сейчас просматривается начало молодежного движения, хотя оно еще не массовое. Я не скажу, что тысячные толпы выйдут на улицы, что пройдут антиглобалистские демонстрации с миллионами участников – до этого нам пока далеко. Недавно практически во всех регионах России прошел традиционный молодежный марш “Антикапитализм”. В ходе его наши активисты из АКМ захватывали Красную площадь. Так что процесс пошел. Вопрос как раз заключается в том, какие формы это дальше примет, чем обернется. И это будет зависеть от действий власти.

Да. И именно для этого мы сейчас и занимаемся, так сказать, наведением мостов – говоря корпоративным языком, своего рода тимбилдингом. К примеру, в этом году прошел не один десяток совместные межрегиональных лагерей актива. В рамках одного из них наши товарищи из Самары, Пензы, Оренбурга и других регионов летом выезжали на Грушинский фестиваль: там получилась целая красная поляна, придав самому фестивалю политический окрас. То есть формируется некая атмосфера, в которой люди могут легко знакомиться, общаться, находить контакт и понимать, что у них близкие взгляды, общие интересы. Появляется новая эстетика левых.

Этот вопрос активно обсуждается в наших организациях. Мы видим, что люди просто устали от выборов – ведь они в нынешней ситуации реально ничего не решают. Одни устали голосовать, а другие устали агитировать непонятно за что. Кроме того, ресурсов у нас очень мало – как финансовых, так и организационных. Разбрасываться ими ради сомнительного результата совсем не хочется.

Тем более, что это вопрос целесообразности и эффективности традиционных демократических процедур актуален не только для России. Вот, к примеру, в Германии есть Партия Демократического Социализма (ПДС), наследница бывшей восточногерманской компартии, СЕПГ. Она для нас сейчас во многом является образцом для подражания и источником важного опыта. Так вот, какое-то время назад она завоевала большинство в мэрии Берлина. И после этого пережила колоссальное падение популярности. Потому что, придя к власти, коммунисты поняли, что ничего в рамках этой системы изменить не могут, а их избиратели почувствовали себя обманутыми. У ПДС заняло много времени переломить после этого ситуацию и вернуть себе доверие сторонников.

В рамках этой системы сделать можно только одно – говорить правду. Подавляющее большинство вещей, которых реально требуют наши сторонники по восстановлению попранной социальной справедливости, по обеспечению всем равных возможностей для самореализации, осуществить в нынешней ситуации невозможно. Те же из левых деятелей, которые пробуют стать, так сказать, эффективными менеджерами в рамках существующей системы, только работают на ее укрепление. Они зачастую вынуждены делать то же, что делали бы и представители правых: сокращать социальные выплаты, вступать в сомнительные связи с отдельными представителями бизнеса и так далее – то есть принимать навязанные правительством меньшинства правила игры. Получается, что в этом случае мы сами себя дискредитируем – стоит только посмотреть на многих из “красных губернаторов”, на фракцию КПРФ в Думе. Люди часто говорят: “А на хрена мы вас выбирали, если вы все равно ничего сделать не можете? Вот выберем “единоросса” - он хотя бы что-то конкретное сможет пролоббировать”. Правда, сегодня на Охотном ряду уже и это невозможно, но народ-то этого еще не понял.

В связи с этим свою главную задачу мы видим в том, чтобы работать на изменение системы в целом, а не на какие-то точечные, в том числе и выборные, победы, которые не могут привести к победе стратегической. Выборами мы занимаемся только в двух случаях – когда нужно добиться имиджевой победы (например, недавно мы поставили рекорд, избрав самого молодого депутата в муниципальное собрание в Москве – Марию Марусенко, красивую девушку 18 лет); либо на местном уровне, при условии, что обстановка в регионе позволит нашему кандидату чего-то добиться. Здесь мы следуем опыту международных левых сил.

Западные левые научились строить настоящее гражданское общество. Не в том смысле, что у них есть большое количество непонятных тусовочных организаций и фондов, раздающих друг другу гранты, а в том, что они добились построения общества, в котором каждый гражданин имеет свой голос – и этот голос слышат. У нас же словосочетание “гражданское общество” обычно звучит из уст правых. Вот и удивляются: а что это мы его никак не можем построить? А потому, что правые его построить не могут в принципе – у них нет для этого социальной базы. Реально гражданское общество могут строить только левые организации, поскольку у них есть массовая поддержка.

Да, это очень сложный вопрос. И обсуждается он горячо. Без денег ни одно политическое движение существовать не может. Я своим коллегам часто говорю: вы считаете, что у партии большевиков в начале XX века не было постоянных денежных источников? Тогда на какие средства Ленин и его соратники ездили по Европе, как существовала рабочая школа на Капри, как выходила “Искра”, наконец? Безусловно, были и средства своих активистов, были и, пользуясь нынешним языком, деньги “олигархов”, были и средства иностранного происхождения. Вообще говоря, я считаю, что все наши дискуссии носят довольно абстрактный характер, и что они закончатся, когда деньги реально появятся, и у нас, наконец, возникнут условия для ведения системной работы. Пока же никто не становится к нам в очередь: мол, возьмите наши денежки! Наоборот, наше финансовое положение более чем серьезное. По мелочам мы себя обеспечиваем: где-то какую-то мелкую работу сделаем, где-то какую-то аналитику, где-то что-то еще... Аппарат у нас – десяток человек – работает, все на ставках. Больше мы не можем себе позволить. Для проведения акций тоже постоянно требуются какие-то деньги – хотя мы их обычно проводим при минимальных, по сравнению с другими партиями и организациями, затратах. Вот и приходится постоянно что-то придумывать, изыскивать, крутиться… Но системы финансирования все равно нет.

Честно говоря, принципиально другого пути, кроме спонсорской помощи (пожертвований и грантов), я не вижу.

Нет, членские взносы – это в России, я думаю, нереально. Даже если посмотреть на такую массовую партию, как КПРФ: ну сколько она может собирать денег? У нас принято платить по 1% от дохода члена партии в месяц. В среднем это может дать в пределах 50 рублей с носа в месяц. Если взять численность 500 тысяч, которые состоят в КПРФ – это значит, что на всю партию получается двадцать пять миллионов рублей в месяц. Казалось бы, не так мало – но поделим эту сумму на 89 регионов, и получим, что самая крупная организация не может превзойти сумму в 15 тысяч долларов в месяц. На эти деньги надо содержать несколько десятков помещений по районам, финансировать поездки активистов, изготавливать агитационную продукцию, выпускать газету, наконец, платить зарплату нескольким секретарям, которые работают на профессиональной основе. Это сами по себе уже смешные суммы, а при этом еще и усилия по сбору взносов, включающие в себя разнообразные накладные расходы, очень дорогие – в итоге создается ситуация, когда овчинка выделки не стоит.

К примеру, у нас, в московском обкоме КПРФ, где я активно работаю, организация – одна из самых молодых в стране, численность молодежи здесь существенно превышает численность старшего поколения, прием в организацию идет активно и исключительно за счет молодежи. Все эти молодые люди, естественно, платят взносы – так вот, этого даже на аренду помещений по области не хватает.

Ну, в это я тоже не очень верю, да и считаю просто вредным в большинстве случаев. Ирина Хакамада очень хорошо сказала в декабре месяце на “Открытом Форуме”, посвященном итогам выборов в Госдуму: “Нам надо быть в оппозиции даже не к власти, не к абстрактному Кремлю, силовикам и так далее, нам надо быть в оппозиции лично к Владимиру Владимировичу Путину, который выстроил эту систему… У правого проекта нет людей, у которых есть элементарные мужество и храбрость вести такую кампанию... Вся история Запада показала, что торговать и получать прибыль намного легче в тоталитарной стране, у которой один хозяин, с которым ты договариваешься”.

Действительно, у любого человека с собственностью не получается заниматься политикой – автоматически возникает конфликт интересов, по себе это знаю. Как только в каких-нибудь бизнес-проектах пытаешься участвовать, как только узнают мою фамилию – сразу начинают раздаваться звонки потенциальным или действующим партнерам относительно того, отдают ли они себе отчет о последствиях.

Есть у нас пример одного депутата – бывшего депутата фракции КПРФ (не буду называть его фамилию, все и так знают, о ком идет речь, поскольку это единственный человек, который перешел из фракции КПРФ во фракцию “Единая Россия”). Он предприниматель, представитель реального сектора – у него аграрный бизнес, довольно успешный, что редкость в нынешних условиях. И вот, после избрания его депутатом этого созыва, пришли люди и сказали: “У тебя, конечно, депутатская неприкосновенность, мы тебя трогать не можем. Но у тебя же есть партнеры, персонал. Имей в виду, мы уже одно уголовное дело открыли, проверку вот начали. Что с Ходорковским, видишь? Будешь продолжать с коммунистами работать – сам понимаешь”... Он долго колебался, но в итоге ушел к “единороссам”. И осуждать его за это достаточно трудно, потому что одно дело, когда ты отвечаешь собой и перед собой, и совсем другое – когда отвечаешь людьми, которые, в общем, ни в чем не виноваты.

Так что в “партийный бизнес” я не очень верю. Есть, конечно, какие-то мелкие варианты: у нас ребята иногда сувенирную продукцию какую-нибудь заказывают с левой символикой, и продают потом (в молодежной среде красные майки с серпами и молотами или с Че Геварой сейчас просто остро модны). Есть примеры в регионах, когда люди кафе летнее открывали, ставили в нем большой экран, на котором показывали спортивные матчи вперемежку с агитационными сюжетами. Но это же все – очень эпизодические вещи, не носящие системный характер. Как только что-то станет реальным, заметным бизнесом – власти сразу начнут ставить на нем точку.

“Советская Россия” - рентабельная газета…

Формально она независимая, но de facto, конечно, партийная. Фактически это главный рупор КПРФ. При этом она себя окупает. Однако там работают в штате, по-моему, около шести человек. Зато тираж не опускается менее чем до трехсот тысяч экземпляров.

Сейчас и в КПРФ, и в “Яблоке” происходит мучительное переосмысление роли наших партий в современной российской политике. Происходит смена определенных политических ориентиров, смена понятий о том, кто является союзником, а кто противников. Приходит осознание того, что единство действий не только возможно, но и необходимо. Поэтому я убежден, что оно будет нарастать сейчас очень активно. Тем более что необходимость такого единства была признана и на официальном уровне: в докладе Ивана Мельникова, нынешнего первого заместителя председателя Центрального комитета, на мартовском пленуме ЦК КПРФ прозвучал призыв ко всем коммунистам взаимодействовать с “Яблоком” в проведении акций, координировать действия даже на выборах в региональные собрания и так далее. То есть с нашей стороны движение вперед есть.

Многие региональные организации уже начали вести совместные действия. На федеральном уровне общие инициативы также весьма заметны – это действия как юридического свойства (мы подали с “Яблоком” совместный иск о признании выборов в Думу незаконными), так и протестного, в проведении общих уличных акций. Однако пока на пути согласованных действий проблем остается еще очень много. Сказывается значительная инерции, стереотипы восприятия – как среди сторонников и активистов КПРФ, так и “Яблока”. Так, в партии Явлинского при наличии большого числа сторонников альянса с КПРФ, высказываются некоторые претензии к нашей партии по поводу оценки Сталина и по поводу национального вопроса. На самом деле, по обоим пунктам официальная позиция КПРФ абсолютно такая же, как у любой из демократических левых партий – достаточно почитать программу, чтобы в этом убедиться. Напротив, активисты КПРФ часто обвиняют “Яблоко” в соглашательской позиции по отношении к ряду региональных администраций. Но, на мой взгляд, уровень конформизма у нас в среднем ничуть не меньше. Так что отработка взаимодействия по борьбе с общим противником – дело только времени. Она будет идти по мере обновления руководящего состава обеих партий.

Я считаю, что лидеры сами по себе не появятся. И кристаллизация сама по себе не произойдет. Более того, я даже уверен в том, что все, что произойдет в стране будет сделано руками Администрации Президента, хотя и помимо ее воли. Она сама загоняет себя и всю страну в кризис, сама провоцирует народные волнения. А вот когда они будут спровоцированы – тогда и появится лидер, который станет фактическим лидером всех левых. И наша задача – подготовить этот момент.

Есть несколько людей, которые выглядят очень перспективными, в профсоюзном движении, есть несколько людей в руководстве КПРФ, есть, на мой взгляд, люди и в молодежном движении, и в “Яблоке”. Они всюду есть, но кто, как и когда выстрелит – не знаю.

Безусловно, это должен быть народный трибун, народный защитник. Я считаю, это должен быть свой человек для большинства населения, готовый проводить большую часть времени на улице, а не заниматься аппаратной работой. Он должен активно противопоставить себя системе, стать внесистемным политиком, с точки зрения его восприятия людьми. В то же самое время он должен уметь с этой системой работать, потому что, если он будет полностью вне системы, то не сможет стать известным для большинства жителей страны. Он должен оказаться в нужном месте в нужное время, а для этого с этой системой, как минимум, необходимо грамотно взаимодействовать. Он, безусловно, должен понимать, как следует общаться с журналистами, и охотно это делать. Кроме того, необходимо иметь и международный авторитет, признание. И главное – он должен быть успешным. За ним должны быть конкретные результаты, конкретные дела, которые он сможет предъявить народу. Люди должны поверить – он может изменить Россию. Тогда они за ним пойдут, и страна действительно изменится.

См. также:

Вперед в прошлое

Илья Пономарев (КПРФ): Снимаю шляпу перед Чубайсом