7 ноября Клуб "4 ноября" провел свое очередное заседание на тему "Либерально-консервативное направление развития российской политики в свете Послания Президента Российской Федерации Федеральному Собранию". Собственно, не вполне очередное – поскольку все было оперативно привязано именно к Д.Медведеву и его речи. В общем, собрание его интерпретировало, ниже – конспективное изложение сказанного. Все это не так, чтобы прямые цитаты – конспект, а не расшифровка, но там точно ничего не наврано. Открыл мероприятие Валерий Фадеев, далее – по порядку.
Максим Григорьев. В Послании есть вещи, которые понятны – Осетия и США, тут нечего тратить время. Но было и неожиданное – оценка экономического кризиса. Многие говорят, что кризиса нет, а есть только отражение кризиса. Медведев сказал, что кризис далек от завершения, надо из этого исходить.
Все послание проникнуто идеей придать динамизм политической системе. Некоторое время назад дискутировалась сомнительная идея оттепели – а теперь найдена формулировка: придать динамизм. Также жесткая антибюрократичность послания. Слово "свобода" упоминалось примерно 29 раз. То есть – классические либерально-консервативные лозунги и негатив в адрес бюрократии. Учитывая, что антибюрократической теме была отведена большая часть речи, это было послание не столько даже вовне, сколько - тем людям, которые сидели в зале. Этот новый момент даст новый сигнал.
Иосиф Дискин. Разделяя либерально-консервативные установки президента, следует обратить внимание на ряд проблем, связанных с защитой этих установок. Отсутствие слов "социально-экономический кризис" несет в себе целый ряд угроз. Недооценка – очень существенная. Если слова "российский кризис" добавить к критике бюрократии, то следует озаботиться последствиями такого соединения. И заняться системой мер, которая может смягчить кризис. При существующей системе российского управления под ударом окажутся те сектора, которые требуют больших кооперационных связей. Где тонко - там и рвется. Тут не работает существующая схема управления, во многом унаследованная от советской власти, когда говорили, что рынок сам себя отрегулирует. Сейчас эти изъяны будут вышибать сектора, с трудом поднятые за последние 5-7 лет. Уже сегодня надо создавать оперативные штабы, которые бы видели проблемы. Бюрократическая система настолько неповоротлива, что итогом кризиса будет потеря достижений и повышение сырьевой зависимости.
То есть, малый и средний бизнес…и региональный … Нефть и газ просто защитить институциональными мерами, а остальное – только оперативными мерами. Да, это не либерально, но консервативно.
Локальный кризис и несовершенствование системы российских институтов ставит вопрос изменения баланса между рыночными стимулом и госрегулированием. Надо выстраивать этот баланс. Если не будет баланса смягчения, то кризис получит социальное измерение.
Когда демократия не завоевала, а дарована, то будет генерироваться авторитарный запрос. Защищать придется хрупкий механизм, не укорененный. Да, народ хочет демократии, но если придется выбирать между демократией и стабильностью, то понятно что выберут.
Надо озаботиться механизмом защиты демократических завоеваний. Не допустить социально-политического варианта. А это означает уже другой мониторинг ситуации. Губернаторов, например, к нему допускать нельзя. Делать это надо не на уровне Москвы. Когда нет кредитов, откуда – пустой ритейл, то обязательно виновата высшая власть. И это будет прямое перерастание социально-экономических напряжений в социально-политическую область.
В России столько демократии, сколько в ней федерализма и муниципального движения. Нельзя допустить, чтобы это было под угрозой. Чтобы Москва снова не забрала все. В ближайшее время в России исчезнет половина маленьких городов и две трети сельских поселений. Вопрос – или это будет хаотично или процесс примет хоть какую-то форму.
Плигин: А почему губернаторам не доверим?
Дискин: Они назначены, всегда больше интересуются поддержкой начальства, а не реальностью - это неизбежная плата за вертикаль власти. Но теперь нам крайне важно видеть, как на самом деле. Нужен, например, мониторинг от тех, кто хочет подставить губернатора. Губернатор будет объяснять, почему на него настучали - получим многоходовку.
Андрей Макаров. Категорически не согласен с Дискиным, который начал с того, что согласен с президентом в либеральной части. Я согласен не только с либеральной частью, но и со всем – вообще, если вам не нравится наша программа, не нравится все остальное – уезжайте…. Теперь по поводу содержательности. Несколько позитивных моментов – очень серьезно расширилась философская база послания. Как мягко мы перешли от Ильина к Столыпину! Если раньше ссылались только на Ильина, то теперь можно еще на несколько человек. Это дорогого стоит. Второе – очень важно, что послание было не федеральному собранию, а всему народу. Каждый мог услышать там, что хотел. Все оценили этот либеральный пафос, но единственный вопрос – "либерализм" теперь это по-прежнему ругательство или теперь в принципе слово можно употреблять? Притом, что выступление было строго либеральным, самого слова я не услышал. А у нас слова бывают знаковыми.
Вот президент попытался ответить на вопрос – человек для государства или государство для человека? Больше интересует другое, как послание будет реализовываться, как будет воспринято в обществе? Я согласен с Дискиным в другом. Власть – от президента к ЕР и так далее - взяла на себя ответственность за все, что есть в стране. С другой стороны, если бы в стране оставалось что-то еще… но теперь разделить ответственность не удастся. Но где тогда конкретные меры, как выходить из кризиса?
Кстати – о том, что у нас кризис – там не сказано ни слова. Он "там" – но, очевидно, в тех странах он закончится и пройдет. У них пройдет. А у нас – экономический кризис может перейти в социальный, а это вызовет кризис политический. Но я не услышал этого у президента. Раз уж у него человек – главная ценность, то основной вариант решения проблемы – поиск виноватых.
На самом деле, что мы хотим и куда собираемся двигать общество? Мы с Плигиным вернулись с обсуждения программы ЕР. И с ней я тоже совершенно полностью согласен, но хотелось бы, чтобы мы определили. Так, все-таки, как быть со словом "либерализм"? Путин сказал что ЕР – правая партия. Почему-то он в Испании это сказал. Теперь - президент. Так вот позиция Клуба, она должна быть не только в Клубе, а и при принятии программы ЕР. Она взяла ответственность за все. Какой будет ее идеология, останется ли там правое и либеральное или только консерватизм?
Куда будет двигаться общество? К сожалению, сегодня общество, безусловно, с большим удовольствием слушает призывы патриотов – псевдопатриотов, а мы, к сожалению, эту поляну полностью отдаем. И не случайно у президента в списке приоритетов человек на первом месте, а на последнем - патриотизм. Теперь в ЕР на первом месте патриотизм, а куда засунуть человека - еще не понятно. Намного важнее не то, что президент сказал, а то, как это будет интерпретировано обществом. Когда мы говорим о программных вещах, то надо говорить не на основании антагонизмов, а позитивно. Антиамериканизм – это прекрасно! Я вот тоже совершенно терпеть не могу Америку! Вот только защита национальных интересов и антиамериканизм - разные вещи.
Фадеев. Конечно, пока слово "либерализм" неприемлемо, пройдут года, пока оно войдет в обиход. Ведь это слово уводит слушателей в совершенно другое пространство. Вообще же, только процентов 20 знают о том, что у нас кризис, остальные 80 не в курсе. Его бы не поняли, если бы он углубился в эту тематику.
Сергей Чернышев. У меня узкопрофессиональный взгляд – тема предпринимательства и собственности. В чем у меня проблема с либерализмом и предпринимательством? Вот мы, допустим, хотим, чтобы возникли автомобилисты. Мы посидели, подумали и решили – давайте, мы разрешим им появиться. А когда появятся эти люди, которые будут ездить где угодно, мы начнем их регулировать. Им надо будет создать инфраструктуру и институции. Инфраструктура – дороги, институции – ГАИ, например. Вот так и с предпринимателями. Надо, чтобы сначала появились три "И": институции, инфраструктура, инструменты – финансовые. Или мы сидим как в 90-е годы, и ждем, как они будут появляться. Центральная тема для нас находится в финансовой сфере, это инструменты. Главное – предпринимательский проект, которого нет. Институт сертификации предпринимательских проектов. Важнейшая и отсутствующая инфраструктура должна позволять накапливать и транслировать проекты. Сейчас актив ликвиден в той мере, в какой он проектен. Надо сконцентрироваться на решении такой финансовой проблемы, поскольку мы живем на собирательстве. Нефть-газ, а теперь у тех, кто покупал, деньги закончились. А о предпринимателях заботиться некому.
Фадеев: Да, говоря о финансовой стороне совершенно выпадает тема денег, представляемых под будущую стоимость – что и называется инвестициями. А это и есть функция развития. Но этого понимания нет, и тут надо долбить и долбить.
Валерий Драганов. Одним из уголовно-наказуемых деяний является недопущение или устранение конкуренции. Я слушал долгую речь президента и думал, что ему надо сделать паузу, обратиться к слушателям и сказать, что ни в одной из сфер, в том числе и политической, нет реальной конкуренции. Мне кажется, это ключевой вопрос удержания того общества, которое создано. Однажды на СКП я сказал, что есть замечательная 2020, но ведь кто-то ее должен реализовывать. Вопрос кадров более важный, чем инновации. Я сказал, что половина министров не соответствует вызовам, а две трети губернаторов выехали за счет нацпроектов. В чем готов расписаться, доказав это. Такое количества денег, свалившееся на хрупкие плечи великовозрастных губернаторов, нельзя было и представить. Но у авторов был замысел – превратить эти деньги в проекты, мотивировать бизнес, дать надежду малому бизнесу. Большинство же поступило как обычно – распределили.
Вопрос об экономической конкуренции частично решается – у нас есть ФАС, есть бизнес, который лоббирует свои интересы – законодательно или разговаривая с правительством.
Но как быть с конкуренцией, когда человек не может открыть малый бизнес, потому что у него нет конкретного доступа к ресурсам? Существует только доступ к телу – который надо оплатить – к губернатору, министру и т.п. Но если ректор вуза создал преступную. группу, принимая бездарных студентов, а умные устраняются недобросовестной конкуренцией – что будет вменено как вина ректору? Могут доказать, что он берет взятки. Но кто докажет, что он подрывает наше образование? И это Медведев сказал, что у нас должности покупаются и продаются. А я так понимаю, что если руководители покупаются, то и помощники и секретари. Это не я, а Путин говорил, обращаясь к правоохранительным органам: отойдите, дайте бизнесу заниматься делом.
Глеб Павловский. У нас постоянно смешаны два типа дебатов. Есть дебаты по установлению фактов – как устроена Россия и что в ней реально. Другие - дебаты по идейным позициям, которые должны приводить к теме конфликта позиций. В предельном варианте это демократический конфликт позиций. Мы же употребляем недопроверенные факты вместе с недоделанной идеологической позицией. Послание Медведева относится ко второму типа дебатов – это послание по идейным вопросам и оно решает практическую задачу, позволяющую возникнуть конфликту позиций. Не помню, когда у нас выдвигался приоритет доверия в качестве политического приоритета. Конституционность в качестве основы идеологии. Когда предлагалась система мер, которая объяснялась задачей поддержания доверия. Причем, консервативность мер сопровождалась жестко заявленным либеральным вектором – позицией неприятия административной системы, которая была в лицо названа неэффективной и вредной.
Медведев выходит на поле, которое Путин оставил в тылу. Путин боролся за консенсус в массах, идейный консенсус элит его не интересовал – пусть болтают. В тот период, когда он пришел, не было консенсуса даже по поводу того, в каком государстве мы живем. Медведев решает другую задачу.
Когда еще связывалась свобода гражданина и безопасность? Когда они увязывались в качестве заявленной политической технологии? У нас отсутствует идеология, которую пытался изложить Медведев. Ее нет как общественной позиции, нет как позиции партии ЕР – у той сейчас другая позиция. Вопрос, как она приживется. То есть, Медведев борется за консенсус в элитах в полном смысле слова. Темы, по которым достигнут консенсус в массах и элитах, выбывают из политики. Какой теперь патриотизм – теперь все патриоты. И Френкель в тюрьме патриот, и милиционеры, которые сожгли подследственного, они тоже, наверное, патриоты. Патриотизм - не политическая тема. Эта не тема приоритетов политики, решенная в основном Путиным и элитами, которые консолидировались вокруг него.
Но теперь нужны другие вербальные сигналы в отношении того, как новая позиция будет спроецирована на политическую жизнь. Например, во время послания возникли неожиданные аплодисменты после слов о незаконных предварительных арестах. И кто, собственно, начал аплодировать первым? Вроде бы, это был Путин.
Александр Игнатенко обращает внимание на то, что в сравнении с Концепцией внешней политики, речь клонится к созданию системы безопасности Россия-ЕС-США, а не фокусируется на развитии политики в восточном направлении. А вот в Концепции от 12 июля 2008 доминировала романтика и даже некий консенсус на основе мировых религий. Там даже Исламская конференция была упомянута больше, чем ООН. ОДКБ и т.п. То есть, во внешнеполитической части послание жестче и суше, без религиозного романтизма и крена на восток.
Дмитрий Бадовский. Мы обсуждаем послание так, будто оно длилось три часа, а президент не выступит больше никогда. Мы почему- то желаем, чтобы послание было масштабной и многотомной энциклопедией всего и вся. От такого подхода надо отойти. Это было послание о ценностях. Все помнят слова про кризис, а первые 20-30 минут остались не услышанными. Между тем, с точки зрения того, что определяет послания – слова о том, что нарушение прав гражданина не только аморально, но и антизаконно. Да кризис не закончен, но как должна развиваться реакция государства на кризисные проявления? На многое надо взглянуть с этой точки зрения. Подчеркнута апелляция к праву. С этой стилистикой он находится в парадоксальной ситуации – апеллирует подобными аргументами к элите, обществу и социальным группа, признав, что в стране - правовой нигилизм, который не позволяет эту аргументацию воспринимать.
С точки зрения того, как надо расшифровать послание: с точки зрения поиска инструмента. И политреформа, и многое другое вытекают у него из тог, что главное, что нам нужно – доверие и сотрудничество. Отсюда и народное представительство и т.п.
Предлагается простая вещь – развивать свободу слова на основе инноваций. Такой же подход предлагается и во всех других вопросах. С бюрократией сделать ничего не возможно, он предлагает обществу и бизнесу решать проблему с помощью вот такого инновационного способа, который власть намерена поддерживать. Весь смысл политических предложений в том, чтобы действовать не в режиме радикальных шагов, а давать импульсы на расширение участия – стимулировать, чтобы общество брало больше функций на себя.
Григорий Томчин. Мне показалось, что это хорошее послание, которое произнесено другой стране. Не в той, что есть на самом деле. Я считаю, что это было искреннее непонимание нынешней ситуации в стране. Оно хорошее, оно мне нравится и задача "4 Ноября" – совместить послание и страну. Это надо сделать срочно и это будет борьба за преодоление кризиса…